Веселый Роджер

«Шутишь? Телефон из рук не выпускаю».

«Я соскучился. И у меня много новостей. И планов. Не верю, что пишу это, но – до завтра».

* * *

Стрелка спидометра показывает за сто двадцать километров в час. Машина летит по пустой трассе, любимая музыка подбадривает, гремит, на пару со второй чашкой кофе не дает заснуть. Светает. Мне действительно весело. Сжимаю руль от нетерпения. Я в пути уже несколько часов, больше половины трассы за плечами, осталось совсем немного. И пока есть время, давайте поговорим о пиратских отчетах.

Понадобилось двадцать три штуки, чтобы решить мои нерешаемые проблемы, сорваться с тошнотворной орбиты выживания, за которую зацепился когда-то давно, мечась между болью и страхом эту боль испытать.

Смотреть на меня голого по-прежнему трудно. Но «трудно» – это хорошее слово. Мне оно нравится. Оно лучше, чем «невозможно». Оно дарит надежду и веру.

«Кашкай» несется по гладкой, как стекло, дороге в сторону городка Веры. Хорошая машина, надежная, но я подумываю о том, чтобы сменить ее на что-то солиднее. Новая работа обещает хорошие перспективы, большие деньги, и теперь можно позволить себе помечтать. Переезжая на новое место, не хочется тащить за собой старые вещи из прошлой жизни. Ничего забирать не буду из Москвы. Особенно диван! Помилуйте, месяц на нем мне до конца жизни в кошмарах сниться будет.

Квартиру в столице пока сдам в аренду, а если с Верой приживемся в Сочи, то и вовсе продам. Купим просторное жилье в том же районе, где дом отца, там спокойно и инфраструктура развита.

Главное, чтобы Вера одобрила план и согласилась на неожиданный переезд. Но что она может противопоставить? Экология, море, климат – уболтаю в пользу Сочи. Работа, карьера – в южной столице полно ресторанов, уж без места точно не останется. В отношении медицины, садиков, школ София с ней поговорит. Надеюсь на вторую маму. Она уже, кстати, готовит с дочерями презентацию на английском и французском, включающую танцы, песни и стихи, чтобы показать, как хорошо развиты ее дети. Кроме того, на крайний случай у меня припасен бонус-аргумент: темными ночами в Сочи мы сможем сколько угодно купаться голышом! А Вера обещала, вы же помните?

Сейчас нужно подумать, как преподнести новости, чтобы она не испугалась. Она консерватор, к любым переменам относится настороженно. Но… друзья, я пообщался с теми, кого уже набрали в команду Руслана, и точно знаю, что хочу работать с этими людьми. Я о них наслышан, видел многие законченные проекты, где они успели засветиться. Куда попало эти ребята не подались бы, и уж точно не стали бы вкалывать за копейки.

Руслан сказал, что ждет меня в Адлере через две недели, там и обговорим детали, подпишем договор о трудоустройстве.

А еще… Вот сейчас важный момент будет. Переломный. Поймите меня правильно: я очень надеюсь, что отчеты мне больше никогда не понадобятся. С их помощью я рассказывал вам о своей бесконечной борьбе, делился настолько личными страхами, что в них стыдно признаться даже друзьям и родителям. Привыкал верить.

Сначала это было смехотворно и жалко. Кто я – обожженное чучело, от которого шарахались повидавшие жуть медсестры в больницах? На что смею надеяться? Затем я постепенно обретал уверенность в себе. Учился доверять, а также быть тем, кому хочется поверить. Вы прошли со мной долгий путь. И знаете… без вас я бы не справился.

Вы подталкивали меня, подбадривали, помогали своим молчанием. Иногда осуждали, иногда смеялись или даже хвалили. Но дальше я должен двигаться сам. Проблемы изменились. Изменился и я. У нас с Верой впереди жизнь со всеми ее трудностями, радостями, но это будет уже совсем другая история. Без триггеров, Чердака, Насти. Без желания обвешаться пиратскими флагами, слухами и странностями.

Я планирую держаться. Забыть о кошмарах, ревности и недоверии. А значит, отчеты мне больше не нужны. Запомните это. Пока у меня все хорошо, я смогу обходиться без них. Следовательно, если долго не пишу – не теряйте. Просто порадуйтесь. Значит, мы с Верой живем в квартире на черноморском побережье, растим детей, работаем. Справляемся. Мне этого хочется.

Надеюсь, ей тоже все еще будет хотеться после того, как она узнает о том, что ее фотография заняла третье место на Фестивале. Аринина, кстати, второе – не оценили Креманкина в России по достоинству. Надеюсь, этот внезапный успех – первый и последний в статусе модели для обеих девушек. Все же сестра нацелена продолжать учебу и стать косметологом. Но на всякий случай я буду приглядывать за ней.

Рядом на пассажирском сиденье сверкает, переливается в первых солнечных лучах, пробивающихся сквозь тучи и окно, популярный глянцевый журнал HU, в котором Верина фотография на развороте. Вообще-то, разворотов целых три – сколько и призовых мест.

Хреновы мои дела.

Возможно, я погорячился и отчеты мне еще понадобятся. Так что пока не расходитесь! Побудьте со мной еще немного. Через пару часов Вера узнает правду, даст пирату от ворот поворот, и придется мне как-то снова приспосабливаться. И опять одиночество, сочувствие в глазах отца и Софии, понимающие кивки мамы, после которых хочется убиться об стену. Потом, может, спустя время – одноразовые подружки в темноте комнаты, перчатки, потому что действительно трогать не хочется, но настолько скучно, что готов уж и на это; наручники, веревки.

Хоть основные, самые опасные триггеры, связанные с прикосновениями и огнем, остались в прошлом, неровности сухой кожи никуда не делись и потрогать себя я никому не позволю, уж точно. Перед Верой-то стесняюсь: когда с ней, все равно одеваюсь, не даю коснуться своей груди и лопаток лишний раз, чтобы не спровоцировать неприятные эмоции. А подпустить близко кого-то еще? Даже думать об этом не хочется. Я хочу с Верой. Хочу сделать реальным все то, о чем сейчас думаю. Хочу иметь ее. И очень хочу, чтобы она всегда была рядом. Я не из тех, кто нуждается в разнообразии, я тот, кому от него тошно.

О нет, только не это. Ну до чего же глупый поступок – участвовать в Фестивале! И неожиданная, ненавистная победа. Хочется ее скрыть, но не выйдет. Вера все равно узнает, и пусть лучше от меня. Странно, что все еще не узнала. Видимо, она сейчас сидит совсем на других форумах.

Бескрайние поля, припорошенные первым снегом, в конце концов остаются позади. Я въезжаю в провинциальный город, где самое высокое здание – в пять этажей, сверяясь с навигатором, ищу нужную улицу, дом. Значит, здесь Вера и выросла. Может, мы погуляем немного и она что-нибудь о себе расскажет, проведет экскурсию. Я планирую завтра же забрать ее в Москву, и сюда она вернется теперь нескоро. Пусть попрощается. Если захочет – задержимся на день, время позволяет.

Познакомлюсь с ее мамой наконец вживую. Сделаю сюрприз папе, который если и ставил на мое бегство – теперь крупно проигрался.

Лишь бы Вера меня не выгнала. И вообще захотела со мной разговаривать после сделанного. Она же говорила мне сотню раз, что не сможет простить предательство. Что для нее архиважно принадлежать только одному мужчине, раздеваться только для него одного, доверять. Смотрю на тираж HU – сто тысяч экземпляров. Это помимо всех электронных журналов и блогов, в которых будут освещены победители. А в Москве даже повесили несколько баннеров, кстати.

Трындец, на что я надеюсь?

Вот он подъезд. Лестница. Поднимаюсь на пятый этаж пешком, лифта нет, и с каждым шагом сердце колотится все отчаяннее. Сейчас раннее утро, я не выдержал и сорвался в дорогу ночью. Наверное, Вера еще спит. Будет сюрприз. Кто бы знал, приятный ли.

Пусть бьет меня, кричит, обзывает – лишь бы простила. Я ж не хочу больше один. Только с ней. Все планы и идеи насчет Сочи имеют значение, только если Вера останется рядом. Иначе и думать не хочется.

Ну вот, нужная дверь с номером пятьдесят девять. Тяжело вздыхаю несколько раз. Ну что ж, через минуту мы узнаем, будут ли у нас еще отчеты. Понадобятся ли они мне. Теперь все зависит от настроения и реакции Веры.

Звоню в дверь. Тишина. Потом шаги.

Посещает неприятная мысль, что открыть может не Вера вовсе, а ее мать или отец, например. Сейчас восемь утра – интересно, они уже ушли на работу? Черт, сначала хочется поговорить с Верой, потом уже с родителями. Но выбирать не приходится. Заслужил.

Замок наконец щелкает, дверь открывается. Я счастливчик, потому что на пороге – Вера. В домашних бриджах и длинной майке. Бледная, сонная, взъерошенная. Слегка зеленоватая – видимо, из-за одолевающей тошноты. Она видит меня, лицо озаряется счастливой улыбкой, глаза блестят. Вера сжимает ладони от восторга, потом тянется ко мне, и… я не выдерживаю ее красоты, доверчивости, любви, которую она дарит мне все это время просто так, незаслуженно.

Выдержать ее радость невозможно. Под гнетом совести и раскаяния я сначала опускаю глаза, а следом падаю на колени. Прямо на пороге. Вера мешкает секунду, затем тоже опускается. Легонько обнимает меня за затылок, прижимается своим лбом к моему.

– Опять накосячил, Белов? – мягко спрашивает она, легонько поглаживая шею.

Я киваю, зажмурившись. Обнимаю ее в ответ, стискивая в ладони злополучный журнал, тысячи копий которого продаются по всей стране.

– Сильно? – уточняет Вера.

Снова киваю:

– Еще как сильно.

Она прижимается всем телом. Мы молча обнимаемся. Долго, крепко, чувственно. Соскучились же страшно.

– Мне не понравится?

– Абсолютно нет, – качаю я головой. Испытательный срок полетел к чертовой матери.

– Тогда, пока я еще ничего не знаю, поцелуй меня. А потом расскажешь.

Улыбаюсь, она следом. И мы целуемся, тоже долго, нежно, именно так, как любим, постепенно поднимаясь на ноги. Вера увлекает меня за собой в квартиру.

– Ты одна?

– Да, родители будут после пяти. Пойдем, расскажешь, что натворил опять. А я тебе завтрак приготовлю. Голодный? – Она все еще держит мою руку, отпускать не намерена.

Прохожу в коридор, довольный тем, что мы вдвоем. Гадаю, слишком ли нагло будет отложить разговор на потом, а сейчас продолжить ее обнимать? Я ж так быстро ехал, спешил, так сильно скучал.

Вера идет на кухню, затем вдруг оборачивается, смотрит на меня в ожидании. Ресницы распахнула, глаза большие, сама серьезная, но взгляд мягкий. Кивает, подбадривая.

Ну, вот и все. Сейчас мы узнаем, придется ли вам читать очередной отчет или двадцать три в моем случае – число идеальное. Удастся ли воплотить в жизнь идеи насчет Сочи, работы мечты, наших с Верой детей, и нее, девушки моей, находящейся всегда рядом, ласковой и поддерживающей. Возможно ли мое будущее без черного флага над кроватью. Я нервно улыбаюсь, набираю в грудь воздуха побольше и готовлюсь говорить. А сказать предстоит многое. Но начинаю со слов, что люблю ее по уши.

И протягиваю журнал.