Пленник золотой любви

– Я узнал о надежном средстве. Скоро его получу, – зловеще ухмыльнулся Сатибо.

“Лексус” поехал к будке охраны – слишком быстро, чтобы его можно было незаметно преследовать. Кроме того, меня отвлек громкий скрежет задвижки.

С замками возился Даппо. Перейдя на другую сторону дороги, я негромко постучал по железу, и предводитель самураев бесстрашно выглянул из-за калитки.

– Простите меня за намерение побеспокоить вашего хозяина, Сэнсэй, – молитвенно сложив руки на груди, защебетал я. – Был бы весьма польщен вашей любезностью, если бы вы допустили меня проститься с ним. Филипп Лаврентьевич много меня облагодетельствовал. Неприлично без прощальной речи отпустить его в последний путь.

– Заходи, Тихон, – по привычке осмотревшись, Даппо впустил меня в сад и проводил к черному ходу через яблоневую аллею.

Бесцветная пленка на стеклах дворца отливала перламутром в свете садовых фонарей. Сын вампира предусмотрительно оберегал себя от южного солнца.

По узкой винтовой лестнице в темном пролете мы поднялись на второй этаж, вышли за железную дверь, замаскированную осенним этюдом, и оказались в спальне Филиппа.

– Тихон пришел проститься с вами, господин, – коротким жестом Даппо остановил меня. – Могу я оставить вас наедине?

Он подошел к широкому хозяйскому ложу, где под спудом мягких одеял покоилось тщедушное тело. На прикроватной тумбе стоял хрустальный бокал с кровью бройлерного цыпленка.

– Иди, – прохрипел Филипп, приподняв костлявую руку.

На его сморщенном лице застыла гримаса презрения, оставив потрескавшиеся губы некрасиво растянутыми, а впалые глаза – сощуренными.

Даппо вышел через парадную дверь. Я приблизился к изголовью.

– Зачем ты пришел, Бродячий Пес? – выправив лицо, насмешливо проскрипел Филипп. – Не проститься же со мной захотел. Так чего тебе надо? Испугался, что Джаник не будет снабжать тебя провизией?

– Я не боюсь Дырявого, – спокойно ответил я. – Меня привел к тебе клятвенный долг. Я поклялся твоему отцу заботиться о его потомках. В завещательной интриге намерен отстаивать интересы твоего законного наследника. Уверен, у тебя есть сын. Иначе быть не может.

– Может, – Филипп усмехнулся. Из мрака иссохшего рта выскользнули длинные желтые клыки – его последние собственные зубы. – У меня дочь. Я вижу, ты удивлен. Не ожидал сюрприза? Так вспомни, что Шенигла про нее говорила. Моя дочурка устроит здесь трам-тарарам, кромешный ад.

Вот уж не предполагал, что пророчество Шениглы сбудется так скоро. Для меня это было равносильно ожиданию конца света – когда его обещают каждый год твоей вечной жизни, ты перестаешь верить ученым людям и потому рискуешь прозевать его настоящее приближение.

Я вспомнил последний разговор Шениглы и Лаврентия накануне его смерти. Зашелестела в памяти скрипучая речь Адской Птицы.

– Дарована ей будет великая колдовская сила, – говорила пернатая ведьма о наследнице Лаврентия. – Дарована будет и особая власть над упырями. Она завершит твой начаток. На месте сем положит сердцевину упыриного царства… Та женщина зовется Кромешною Тьмою. Непобедимой и бессмертной. Она повергнет зачарованную землю во мрак. Всех людей, всех тварей, за коих трясется моя сестрица, погубят ее слуги. Наступит время нашего торжества.

Я понимал, что придется убить исчадие зла, когда поклялся Бажене защищать волшебный край. Ад на полюбившейся прекрасной земле был мне не нужен.

История повторялась витком спирали. Я вновь стал частью борьбы за выживание в вампирском мирке: кто-то собирается убить меня, а кого-то собираюсь убить я, как в старые недобрые времена.

– Во всем виновата Маринка. Хитрая стерва… – Филипп выразился бы жестче, если бы его не смущал мой культурный тон. – Зоотехничка из деревни. Мы с ней встретились на отдыхе в Крыму. Я притворялся женатым, носил золотое кольцо. Я ей сказал четко и ясно: “Никаких детей”. А она мне: “Что ты, какие дети?” Наврала про бесплодие. Если бы знал, что одинокая дуреха мечтает родить от городского интеллигента, я бы… – он прокашлялся и растянул сизые губы в улыбке. – Ее, видишь ли, не устраивали местные пьянчуги. Она боялась их генов… Ха – ха. Вот и получила хрен пойми чего вместо ребенка. Как родила, прислала телеграмму. Денег, мол, у тебя не прошу, но знай, что в деревне Питюкино Ленинградской области растет твоя дочка Лиза… Так двадцать лет подряд Маринка мне письма шлет. Я никогда на них не отвечал. Самое интересное письмо она прислала в июне позапрошлого года – сообщила, что дочка поступила в юридический институт. Разогналась, что я оплачу дорогостоящую учебу. Я ей в первый раз написал ответ: “Шиш тебе без масла, дура”.

– Это нехорошо, Филипп, – я покачал головой. – Не мне тебя учить, но подумай сам: за всю жизнь ты не совершил ни одного богоугодного дела. Скоро твоя душа покинет земную обитель. Страшный Суд нельзя подкупить. Ты предстанешь перед Господом не с иностранной валютой в карманах, а с горой смертных грехов на закорках. Одумайся, пока не пробил час. Твоя дочь живет в нищете. Оставь наследство ей, а не Джанику Саркисову. У него денег не то, что куры не клюют – гуси давно обклевались.

– Ей нельзя сюда приезжать. Всякое может случиться, – Филипп многозначительно посмотрел на стакан с кровью. – Я хочу, чтобы она была человеком.

– Лучше ли будет, если там ее найдут вампиры? Или если там в ней проснется жажда крови? В нашем сообществе принято обучать новичков. Мы не выпускаем их в опасный мир, пока не подготовим к тяготам вампирского бытия. Переделай наследство, Филипп. Я буду присматривать за твоей дочерью, помогать ей, и сохраню тайну ее происхождения.

– Не уверен, что тебе можно доверять, Тихон.

– Ты прожил больше ста лет. Иное доказательство излишне, – с притворным коварством усмехнулся я.

– Даппо! Даппо! – громко прохрипел Филипп.

Сэнсэй вбежал, держа наготове обнаженный меч.

– Тащи нотариуса! Живо! Я меняю завещание!.. А его, – Филипп указал на меня трясущейся левой рукой, – выведи вон.

Глава 8. В поисках крови

Прибытие в город наследницы Филиппа перечеркнуло планы самураев. Напрасно Даппо, Сатибо и Юми паковали чемоданы и приобретали авиабилеты. Несладко пришлось и тем заводским работникам, которые не планировали уезжать.

Новая властительница разбила вековые устои, ввела странные порядки и перевернула карьерную лестницу. Опытное старое поколение, за исключением Даппо, посвящавшего ее в тонкости ведения бизнеса, оказалось в опале, а неумелая молодежь – в фаворе. Четверых самураев Лиза повысила в должности и определила в личные телохранители. Счастливые лоты достались пронырливым Яматори, а также их скромным лисьим друзьям – парню Мираи Миядзаки и девушке Ичи Камири.

Я держался на порядочной дистанции от них, проводил тщательную разведку. Понимал, чтобы убить наследницу зла, нужно близко подобраться к ней, когда рядом не будет охраны. Хитрые самураи круглосуточно оберегали ее. Работники завода тем временем величали ее исчадием ада, стервой, ведьмой и шлюхой. Как тут было не поверить в пророчество Адской Птицы!

Такая волокита продолжалась до одной промозглой хмурой ночи. Изрядно проголодавшись, я пришел за едой на мясокомбинат и встретился в проходной с печальным исполнительным директором.

– Сочувствую, Тихон, – поежился сгорбленный Даппо. – Придется тебе идти в лес. Хозяйка запретила тебя кормить.

– Меня самого съедят в лесу, – в расстройстве я уронил сумки с пустыми “бадейками”. – Помилуйте, Сэнсэй. Поговорите с хозяйкой. Намекните ей, что я полезен.

– Говорил я с ней! И намекал. Она меня обматерила. На том разговор и закончился. Что за напасть на мою бедную седину?! – Даппо обхватил голову руками. – Хозяин был строг, а хозяйка и подавно сущий дьявол в юбке. Не видать мне Тибета до конца дней. А ты шел бы в лес, Тихон. Не то хозяйка чего хуже для тебя выдумает. Она приказала везде понаставить видеокамеры. Сегодня я заключил договор с подрядной организацией на установку ста пятидесяти видеоточек на территории мясокомбината. Сумасшедшее количество, – он побродил глазами под низким потолком. – Уходи, Тихон. Вот мой добрый совет.

– Благодарствую, Сэнсэй, – обиженно процедил я, кланяясь.

Даппо ответил низким поклоном.

Печальный и мрачный, словно математик, признавший неспособность доказать собственную теорему, я побрел к выходу. Сумки с пустыми бутылями оставил в проходной. В одночасье они стали бесполезным, ненужным багажом.

Вероятно, я должен был убедить Даппо мне помочь, попросить его рассказать Лизе, благодаря чьим стараниям она получила отцовское наследство. Нет, эти разговоры стали бы пустой тратой времени. Лаврентий сказочно разбогател благодаря мне, и как он меня отблагодарил?

– Ариведерчи, – засмеялась Юми.

Обернувшись, я увидел ее стоящей на крыше складского помещения в компании злобно ухмыляющегося брата. Для услады хозяйкиных глаз Яматори надели стерильные форменные костюмы темно-синего цвета и убрали волосы под специальные шапочки.

– Ресторан для вампиров закрыт, – по-гиенски хохотнул Сатибо.

– Гуляй на свежем воздухе! Лови зверье в лесу! – Юми отправила мне воздушный поцелуй и снова залилась язвительным смехом.

Я воздержался от ответных колкостей.

Несколько ночей подряд я оправдывал прозвище Бродячий Пес. Ходил вокруг бетонной крепостной стены мясокомбината с несчастным видом голодной дворняжки, жалобным взором заглядывая в объективы поселившихся на заборе видеокамер.

Наивно было уповать на милосердие дьяволицы. И все же надеялся, что мои печальные светящиеся в ночи глаза и невтягивающиеся от голода клыки, порой мелькавшие в скорбной улыбке, расшевелят в ее безжалостной душе потухший уголек человечности. Надежда умерла в ту ночь, когда впервые ощутимо свело от голода живот и перестали согреваться руки. Тогда я решил последовать совету мудрого Сэнсэя поискать ужин в лесу.

С лесной охотой у меня сразу не заладилось. Как довелось выяснить на горьком опыте, если сражения с себе подобными или пробежка длиной километра в два на нелюбимой чумовой скорости у меня еще получались неплохо, то к длительному преследованию увертливой добычи я оказался не очень-то пригоден. Хоть память и хранила сцены давних охот, а прыть оказалась уже не та, да и сноровка оставляла желать лучшего. Примерно на третьем километре я неизбежно выдыхался и падал ниц, хватая воздух ртом. Был готов пить из мутной лужи, только чтобы смочить пересохшее горло.

Погожим теплым утром удача мне почти что улыбнулась. Добрая “бадейка” свежей теплой крови находилась от меня на расстоянии вытянутой руки, и, вот досада, ускользнула.