Измена. Нас больше никогда не будет

– Так, я… я и есть проститутка. Товар, который вы продаете в обмен на спасение бизнеса. И переодеваться я не собираюсь, могла вообще не выходить, а с тобой я не разговариваю, ты животное.

– Отец, что делать? Это же позор! Может, умыть ее?

Двое мужчин пристально меня разглядывают, сами в красивых костюмах, Руслан в светлой рубашке, отец в галстуке недовольно поджимает губы.

– Времени нет. Ничего, пусть едет так, это всего лишь формальность.

Формальность?

Значит, я никого не шокирую своим внешним видом?

И для чего тогда все это?

Стало обидно, внутри все опустилось, слезы навернулись на глазах. Брат, взяв меня за руку, повел к выходу, я плелась на высоких каблуках, как обреченная.

Неужели моя судьба решена, никто не будет слушать меня, никто не поможет? Скорее всего, никто, лишь я сама.

Ехали долго, на въезде в город попали в пробку. Руслан с кем-то постоянно переписывался в телефоне, сигналы уведомлений начали раздражать, а голова раскалывалась от боли.

– Ты не должна злиться, Марьяна.

– Да, я должна сказать тебе «спасибо», что наконец-то ты выдал меня замуж, а то я не знала, чем себя занять. Спала и видела себя замужем за страшным стариком. У меня ведь не было планов на жизнь, а сейчас у меня нет права слова и мнения.

– Не передергивай, твой будущий муж – уважаемый человек, ты ни в чем никогда не будешь нуждаться. И он не старый.

– Не в этом счастье, папа! Я могу от чего-то и отказаться – от дорогой одежды, магазинов, ресторанов, от машины, что ты мне подарил. Водить ты мне ее все равно не позволяешь.

– Замолчи! Ты ничего не понимаешь, потому что еще глупа и юна! Он наше спасение, спасение бизнеса и всего, что есть: имени, партнеров, репутации, будущего.

Отец побледнел, сжал кулаки, он никогда не смотрел на меня так зло, даже с ненавистью, словно в том, что мы скоро лишимся бизнеса, только моя вина.

Слезы стали обжигать щеки, обида душила, он никогда так со мной не разговаривал, да, был строг, но до ненависти не доходило. А я всегда была послушной и примерной дочерью, не связывалась с дурными компаниями, даже с парнем никогда не встречалась, а ведь мне девятнадцать лет.

– Мама никогда бы так не поступила со мной. И тебе бы не позволила! – это был мой последний аргумент.

– Малая, хватит, давай без истерики, – Руслан перебил нас с переднего сиденья, шофер, что был за рулем, смотрел вперед с каменным лицом.

Интересно, что Рус сделал с Маратом? Хотя не о нем мне думать сейчас нужно, а о себе.

Двадцать минут ехали молча, но, когда отцу позвонили, и он быстро ответил, поняла – это ОН, тот, кому меня продали, тот, ради денег которого меня предали самые близкие.

– Скоро будем, пробка. Задерживаетесь? Ничего, мы обязательно дождемся. До сви…

Дальше его не стали слушать, отец сжал смартфон, потом набрал номер.

– Деньги скоро будут, да я знаю, знаю, что и так не уложился в сроки. Хорошо, спасибо.

Было противно слушать, хотелось выйти на свежий воздух, в салоне автомобиля начало знобить от работающего кондиционера, обняла себя за плечи. Вот бы простыть и заболеть, но это были лишь мечты.

Когда машина остановилась, не поняла, куда мы приехали. Крыльцо ресторана и часть вывески закрывала буйно цветущая сирень, которая сейчас не радовала.

– Пойдем, и я прошу тебя: без истерик, скандалов и слез. Не позорь нашу фамилию, все будет хорошо.

Так и хотелось сказать, что хорошо уже никогда не будет. Но я промолчала.

Руслан помог выйти, взяв за руку, повел по вымощенной белым камнем дорожке. А я поняла, что нервы начали сдавать, перед глазами пелена тумана, ноги не слушаются, несколько раз споткнулась, начало тошнить.

Я даже не поняла, куда меня ведут, как называется ресторан, на какой улице он находится.

– Рус, Рус, да подожди, мне в туалет надо, срочно надо. Плохо мне.

Пытаюсь освободить руку, оглядываюсь, мы уже в холле, много зеркал, живых цветов, но мне не до интерьера.

– Хорошо, но давай без фокусов и быстро.

Брат ведет по коридору, потом указывает на дверь, врываюсь в туалет, бегу к раковине, бросаю сумку, открываю воду, жадно пью из ладошек. Смотрю на себя в зеркало и не узнаю странную, ярко накрашенную девушку.

Надо что-то делать, нельзя им позволить управлять своей судьбой, нужно бежать, как и хотела. Может быть, какие добрые люди мне и помогут. Оглядываюсь – в туалете никого, две кабинки, кресло, столик, снова живые цветы и окно.

Окно. Точно. Вот мой шанс.

Схватив сумочку, мелкими шагами бегу к нему, дергаю за раму, распахиваю. Решетки нет, внизу высокие кусты цветущей сирени. Оглядываюсь, боясь, что сейчас кто-то зайдет, забираюсь на подоконник, в узком платье неудобно.

Но я должна это сделать.

Адреналин зашкаливает, внутри все дрожит, позади голоса, а я лечу вниз.

Глава 4

– Ай…

Приземление вышло не из легких, не надо было надевать эти здоровенные каблучищи, могла бы просто обойтись кроссовками.

Но огорчаться по этому поводу уже поздно, нужно просто бежать как можно быстрее и дальше и не думать, что будет после того, как меня найдут. Надеюсь, этот уродский старикан, который решил взять в меня жены, будет огорчен. А отец с братом получат от него сполна.

На коленях отползаю подальше от открытого окна, прямо по влажному газону, но как только хочу подняться и выйти из укрытия, слышу голоса и опять падаю под кусты сирени.

Это мужчины, их двое, начищенные до блеска туфли, они остановились в метре от меня на вымощенной дорожке. В ушах шум, страх подогревает адреналин, в голове стучит одно слово: «бежать».

Наконец, они уходят, двигаюсь вдоль стены, нужно просто встать и как ни в чем не бывало, не обращая ни на кого внимания, просто покинуть территорию ресторана. В фильмах так и делают, тихо, не привлекая внимания, уходят, но я, не героиня фильма, а если и так, то мой фильм-дерьмо.

Зажмуриваюсь, глубоко дышу, чем дольше я стою раком в сирени, тем хуже будут последствия. Руслан сейчас пойдет меня искать, а я, как овца, пасусь на газоне, щипая травку.

Встаю, глушу стон от резкой боли в ноге, быстро отряхиваю платье, семеню вдоль стены. Выхожу на дорожку, продолжаю свой путь, хромая, но быстро перебирая ногами, все дальше отходя от центрального входа ресторана.

Оборачиваюсь всего один раз, прижимая сумочку к груди, и со всего размаха натыкаюсь на что-то твердое. Падаю назад, широко распахнув глаза, открыв рот, чтобы закричать, но меня что-то останавливает, некая сила, а потом я взлетаю вверх.

– Опа, попалась птичка. А ну, не падать.