Ключ от дома. Повесть

Ключ от дома. Повесть
Ольга Владимировна Покровская

Погибший на войне герой через много лет возвращается домой, чтобы помочь семье и навести порядок в жизни своих бестолковых потомков.

Ключ от дома

Повесть

Ольга Владимировна Покровская

© Ольга Владимировна Покровская, 2017

ISBN 978-5-4485-8647-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Татьяна Дмитриевна проснулась от стука в калитку и нетерпеливого звяканья щеколды. Испуганно приникла к окну, за которым бледнела низкая облачность, – одинокой, ей постоянно мерещилось, что в дом лезут налетчики и грабители, – но, разглядев сквозь голые ветки розовую курточку, поняла, что дочь азартно дергает затворы. Спокойствия это обстоятельство Татьяне Дмитриевне не прибавило, потому что Саша должна была в это время находиться в Москве: либо на работе, либо в съемной комнате, на пару с соседкой. А оказаться ранним утром, когда не ходили электрички, дома – для этого требовались серьезные причины, и Татьяна Дмитриевна подозревала, что они не радостные. Поэтому она, накинув тужурку на ночную рубашку, побежала к калитке в тапочках и, вместо привета и улыбки, встретила дочь тревожным вопросом:

– Ты чего? Уволили?

Лихорадочное Сашино выражение и остановившиеся водяные глаза ей не понравились.

– Мне в вечернюю, я на машине… Мам, я есть хочу!

Саша увернулась от расспросов и побежала в дом. Татьяна Дмитриевна шла за ней по пятам и бормотала:

– С ума сошла! Среди ночи!..

– Успокойся, мам, – не на чужой, Милкин дядя бочки вез в огород, я с ним.

Татьяна Дмитриевна повесила Сашину куртку на вешалку и усадила дочь за стол, продолжая недоуменно бормотать:

– Кто такой Милкин дядя?.. Может, хуже чужого…

Саша не отвечала на материнские нотации, а смеялась, и это тревожило Татьяну Дмитриевну. Она скорой рукой смешала тесто в эмалированной миске, поставила перед дочерью горячие оладьи и спросила в упор:

– Рассказывай. Что стряслось?

Саша размазала растекшуюся сгущенку, собралась с духом и выпалила:

– С Женей встречалась. Вчера…

Татьяна Дмитриевна взялась за сердце.

– Ох… – только и выговорила она.

Женя был горячей и единственной Сашиной любовью. Им она жила, за ним в свое время подалась в Москву, не смущаясь ни его абсолютным равнодушием, ни наличием любимой жены и сына.

– Мама! – взмолилась Саша. – Порадуйся за меня! Я же к тебе, я же сразу…

Татьяна Дмитриевна нахмурилась, внимательно изучила Сашино лицо и вынесла вердикт:

– Ты не ко мне приехала. Идиоткой-то меня не считай.

Она поджала губы. Личная жизнь дочери казалась Татьяне Дмитриевне неправильной, но на этом огорчения не заканчивались – она была уверена, что Саша приехала не домой, не к матери, а к призраку брата-близнеца, который терзал ее с детства странной привязанностью. Эту стыдную тайну семьи Татьяна Дмитриевна, как могла, скрывала от окружающих и от этого мало общалась с подругами, забросив старые знакомства. Если в детстве чудачества дочери еще могли сойти за милую возрастную шалость, то теперь Саша была взрослая, и всерьез объяснить людям, что она разговаривает с покойным братом, было неловко. Покачав головой, она вышла из кухни и принялась собираться – скоро надо было на работу. Когда Саша допивала чай, она вернулась одетая и готовая.

– Ешь, и пойдем, – сказала она решительно. – Как раз на электричку успеешь.

Саша растерялась.

– Мам, я… Может, я отдохну?..

– Одну не оставлю, – возразила Татьяна Дмитриевна. – А мне на станцию пора. – Она вспомнила: – Семена привезла? Которые Лена обещала?

Саша покраснела.

– Мам, забыла.

– Я же говорю, – вздохнула Татьяна Дмитриевна. – Ты обо мне не думала.

Она отвернулась от слез, выступивших на Сашиных глазах. Дочь взяла тетрадный лист со списком, куда Татьяна Дмитриевна заносила текущие дела и необходимые покупки, и произнесла с упреком:

– Мам, может, ты меня в свой список добавишь?

– Добавлю, – пообещала Татьяна Дмитриевна. – Когда дурь из головы выбросишь.

Она вывела дочь на улицу и заперла калитку. Саша дрожала от обиды, но не возражала. На углу им встретилась соседка баба Аня, которая сообщила:

– Татьян, участковый чего-то заходил вчера. Искал тебя.

Оставшийся путь Татьяна Дмитриевна шла рядом с Сашей, но уже не думала о дочери, а гадала, зачем приходил участковый. Опять что-то с сыном Лешей? Еще она вечно боялась, что отберут дом. Примут закон – и отберут. Сначала они двигались по выбитому асфальту, вдоль черных канав, оскобленных граблями, мимо заборов из штакетника с ромбовым узором, но обитатели домов безмятежно спали, и было непохоже, что кого-то норовят обездолить. Потом вошли в центр городка. Когда переходили проспект, где

в окружении ранних зевак пребывала легковушка, влетевшая ночью в фонарь, Татьяна Дмитриевна подумала, что хотя бы этого с Лешей из-за отсутствия прав не случится, – но похолодела от ужаса, представив, что спьяну сын легкомысленно сядет за руль, не вспоминая о правах.

На станции она проводила дочь до перрона, но, только мать ушла, Саша скользнула к краю платформы, слезла на пути и вернулась в город. Через пятнадцать минут она, в запущенном панельном подъезде, стучала в квартиру тетки, Натальи Дмитриевны. За дверью чертыхались, возились, тявкала и скребла по полу собака. Наконец растрепанная тетка открыла и, в отличие от матери, сердечно обрадовалась племяннице:

– Ба, какие люди! Сто лет не виделись, пропащая душа! Проходи, проходи… Славик! – крикнула она сожителя. – Сходи винца принеси, гости.

– Рано еще, – солидно отозвался юный теткин сожитель, младше ее на пятнадцать лет. – Десяти нету.

– Да ладно! Такие правильные… Ну, пивка принеси.

– Не надо, теть Наташ, – возразила племянница, входя. – Мне вечером на работу.

– Господи, всем на работу. Ничего в жизни, кроме работы, не видите. Бездушные вы люди.

Она принялась тискать и целовать собачонку.

– А мы с Масиком душевные! Верно, Масик? Поцелуй мамочку, солнце мое!..