Валюшкины рассказы

– Ты знаешь. Это икона. А на ней Бог, – спокойно ответила дочь.

Мать взяла икону, подошла к кровати дочери, присела на краешек и очень серьезно посмотрела ей в глаза.

– Ты знаешь, что нам грозит, если кому-то станет известно, что мы храним икону.

– Откуда она у тебя?

– От бабушки. Ее венчали этой иконой. Ее и дедушку Витю. На протяжении всей жизни она хранила ее, и верила в Бога, и завещала мне. Ты еще маленькая. Я потом тебе все расскажу, – мама устало погладила Катю по голове. – Я тебя попрошу об одном – никто не должен знать об этом.

– Я уже не маленькая, мама. Зачем она тебе? Ведь в нашей стране все атеисты.

– Не все, доченька. Я сейчас могу тебе сказать только то, что Бог есть, и только Он поможет папе быстрее вернуться к нам. Я прошу Его об этом каждый день, и если хочешь, то ты тоже можешь попросить. Он ждет, когда ты обратишься к нему.

– Как Он может ждать? Я только что о Нем узнала.

– А о тебе Он знал еще до твоего рождения.

Катя присела в кровати и недоверчиво посмотрела на маму.

– Он что, знает все-все?

– Я тебе много расскажу об этом, если ты будешь хранить нашу тайну. А еще я покажу тебе чудо, и ты сама его почувствуешь. Тогда ты поверишь сразу, и у тебя не останется никаких сомнений.

– Мам, ты не обманываешь меня? Ведь я уже не маленькая.

– В воскресенье мы пойдем с тобой в церковь, и я тебя с кем-то познакомлю. А сейчас собирайся в школу. Мы с тобой уже заговорились. Но помни о том, что надо хранить нашу тайну.

Нежданная Радость

(Основано на реальных событиях)

Единственный действующий храм в их маленьком городе Сером находился на краю города, окруженный большим кладбищем. Золотые купола ярко и призывно сияли под солнцем. Но в застойном 1973 году мало кто откликался на этот призыв. В социалистической России верующие преследовались законом. Страной правили коммунисты, коммунисты-атеисты. Но в душу каждому не заглянешь! Души прикрыты октябрятскими и комсомольскими значками, пионерскими галстуками и партийными билетами. Казалось, что лица в строю борцов за коммунизм, преданных делу партии и социалистической идеологии, ничем друг от друга не отличались. Но у этого строя были еще и сердца, в которых можно спрятать только самое сокровенное и… молчать!

Катя с трепетом поднималась по широким ступенькам храма, крепко держа за руку маму. Высокие ворота отворились, и – ах, аж захватило дух! Огромное пространство поглотило ее, все стены были расписаны мужскими силуэтами в красивых одеждах. Висели «портреты» с прекрасной женщиной, склонившейся над младенцем у нее на руках. Лица этих людей завораживали, притягивали к себе и не отпускали. Катька открыла рот и, оглядываясь вокруг себя, видела все новые и новые, но почти одинаковые и похожие друг на друга лица в старинных красивых одеждах. Глаза устремились выше, но, чтобы осмотреть все, пришлось запрокинуть голову назад. И вот в огромном кругу на потолке она вновь увидела те же самые глаза – глаза Спасителя. Вскрик был похож на вздох: это ОН!

– Мама! Я увидела! – она показывала пальцем вверх и тянула мамину руку за собой.

– Тихо. Здесь нельзя громко говорить, – прошептала мама.

– Так все равно почти никого нет, – не унималась взъерошенная Катька.

Мама наклонилась к уху дочери:

– Помни о нашей тайне. Я хочу тебя познакомить с другой иконой. Вот тебе свечка. Пошли.

Они пересекли центр храма и направились в правый придел. Несколько колон были со всех сторон украшены незнакомыми иконами. Катя вертела головой в разные стороны, пытаясь прочитать надписи над ними и хотя бы еще кого-нибудь запомнить, но ничего не выходило.

Вдруг мама остановилась около одной колоны, на которой висела красочная непонятная икона. Почему-то Матерь Божия была справа, а слева перед ней на коленях стоял мужчина со склонившейся головой в зеленом кафтане. Глаза Божией Матери смотрели на мужчину, и маленький Иисус Христос показывал ему свои ручки, по которым текла кровь.

– Это икона Божией Матери «Нечаянная Радость», – тихо сказала мама.

– А это кто перед ней на коленях? – поинтересовалась Катя.

– Это, доченька, разбойник, который грабит, убивает, а потом приходит и рассказывает ей об этом.

– А она что?

– А она его вразумляет, показывая ему израненные ручки своего сына, Иисуса Христа, которого он, сам не осознавая того, убивает своими злодеяниями.

– Тогда его нужно самого убить, если он убийца, – возмутилась Катя.

– Он думает, что таким образом наказывает злых и жадных людей и приносит пользу обездоленным, – ответила мама.

– И что она сделает с ним?

– Покажет, что он делает неправильно. Никто никому не должен вредить, даже если тебе сделали очень большое зло.

– Мама, а почему она Нечаянная Радость?

– Да потому, что разбойник, убивший и ограбивший большое количество людей, сам понимал, что не имеет прощения. Очень сильно раскаялся в содеянном, плакал и молился. А Она упросила Сына своего простить его. И Господь простил! А для разбойника это была неожиданная, нежданная радость.

– А наш суд дал бы вышку, – вздохнула обескураженная Катька.

– Вот этим-то и отличается суд Божий от человеческого. Поэтому мы и не имеем права никого судить. А только лишь один Бог. Смотри. Ты сейчас поставишь свечку этой иконе и попросишь ее, чтобы сбылось твое желание. А потом увидишь, что будет. И, как только тебе будет плохо, ты иди сразу сюда и ничего от нее не утаивай.

– А ты тоже просишь ее о чем-то?

– Конечно.

– И всегда все сбывается?

– Сбываются только те просьбы, которые мне должны быть на пользу.

– А если мы попросим об одном и том же?

– Ну, как раз и посмотрим, насколько мы достойны, чтобы это исполнилось.

Они с улыбкой посмотрели друг на друга и одновременно, шепча под нос вполголоса, поставили свечи с разных сторон подсвечника.

Шли домой молча. Катька оглядывалась на сияющие купола и про себя твердила, твердила свое желание. Состояние блаженства не покидало ее. Она не могла понять только одного: ну почему разбойник столько наразбойничал, а его даже не наказали? «Ух, бы я ему! Что в те времена могли сделать? Ну, голову отрубать, конечно, не подходит. А вот выпороть при всех – это еще и мало! Какой добрый Бог! А может, я еще чего-то не знаю?..»

Незаметно дошли до дома, пообедали.

– Мам, я на улицу к девчонкам!

– Только не допоздна. Слишком самостоятельная стала в последнее время.

– Угу, постараюсь, – на ходу натягивая шубку, прокричала Катька.