Исповедь отшельника

– Я не знала ее вовсе. Повторяю, я редко бываю в центре. Главная тут директор, Лолита, и ей уже позвонили.

– А что вас привело сюда сегодня?

– Я, как Мороз-воевода из детского стихотворения, дозором владения свои обхожу иногда.

– В отсутствие директора?

– Так получилось.

– Как я узнал, в тот раз, когда в вашем центре погибла одна из обитательниц, вы также были тут.

Мира кивнула. Она посещала центр раз шесть, но ночевать здесь оставалась лишь дважды и…

В эти именно ночи не своей смертью погибли женщины. «Сестры».

– Мне нужно звонить адвокату? – спросила Мира. – Если я у вас первая подозреваемая, так и сделаю…

– Пока мы с вами просто беседуем, госпожа Салихова, – сделал кислую мину Хоббит. Его полные щеки повисли, как у пса породы боксер. – Но если вам будет спокойнее отвечать на мои вопросы в присутствии адвоката, звоните ему, и мы начнем официальный допрос.

Госпожа Салихова решила, что беседа лучше допроса, и пока она сама справляется, можно обойтись без юриста, и поинтересовалась:

– Что вы еще хотели узнать?

– Прошлое дело вы замяли?

– По факту смерти первой женщины?

– Гражданки Симоновской Ларисы Алексеевны.

– Я все равно не запомню, – отмахнулась Мира, – у меня чудовищная память на имена. В общем, по факту ее кончины было проведено расследование и…

– Смерть была признана самоубийством, я читал материалы. Но дело закрыли слишком поспешно, тяп-ляп, я бы сказал. У меня возникла мысль, что тут не обошлось без взятки.

– Так-то вы относитесь к своим коллегам? – насмешливо проговорила госпожа Салихова. – Видите в них оборотней в погонах? Или сейчас как-то иначе называют нечистых на руку полицейских?

Хоббит подпер свой круглый подбородок кулаком и в упор посмотрел на Миру. Взгляд был усталый. Белки красные от недосыпа. Ей стало жаль этого пухлого, плохо одетого мужика с тонюсеньким обручальным кольцом из турецкого «золота», в котором больше меди, чем драгметалла. Судя по возрасту, опер уже пенсионер, мог бы уйти со своей собачьей службы и устроиться в охрану, но продолжает ловить преступников, потому в профессию пошел не за рублем и льготами, а по призванию.

– Ни я, ни мои доверенные люди не давали денег следователю, – смягчилась Мира. – Мне нужна была только правда.

– Но если б оказалось, что женщину убили… Это, кроме всего прочего, скандал.

– Мне ли бояться скандалов? – хмыкнула госпожа Салихова.

– Сразу после случившегося вы установили камеры в помещениях, так?

– Совершенно верно.

– Которые сегодня не работали, потому что здание было обесточено.

– Это была не авария на подстанции?

– Нет, электрощиток оказался выключен. На какую мысль вас это наталкивает?

– Некто вырубил свет во всем здании, чтоб вывести из строя камеры.

– И это сделал убийца. – Хоббит открыл папку и пробежал глазами по какой-то бумаге. – Предыдущая жертва, между прочим, спала на той же кровати, что и теперешняя.

– Но та покончила с собой, и эта, судя по всему, тоже. Я своими глазами видела скальпель в руке мертвой Марины Афанасьевны.

– Скальпель, лежащий рядом с рукой, – внес уточнение Хоббит.

– Выпал, наверное, когда кто-то из «сестер» схватил покойную за плечо. Но был в руке. Вы поймите, у нас здесь все с травмированной психикой! – горячо воскликнула Мира. – Каждая из находящихся в центре женщин хоть раз думала о самоубийстве, а треть из них пытались свести счеты с жизнью. Вам доктор Назаров это подтвердит.

– А как быть со светом?

– Да мало ли кто мог его вырубить.

– Например?

Мира немного помялась.

– Между «сестрами» иногда вспыхивают романтические чувства…

– Сестрами? – переспросил опер.

– Девочки так себя называют. Так вот, мне Лолита рассказывала о нескольких образовавшихся на ее глазах парах. Якобы они среди ночи уединялись в комнате отдыха, чтобы заняться любовью на широких диванах, но там сейчас камера…