Договор на одну тайну

– За замки! Любые… В том числе воздушные.

Они выпили вновь. Три стопки для Леши, чуть ли не половину жизни воздерживающегося от алкоголя, могли бы стать убойными, но, как ни странно, он чувствовал себя бодро.

– А не лягу я спать, – решительно сказал он. – Футбол смотреть буду. И за французов болеть. Пусть русские и с ними воевали, не только с фрицами. Но мы победили всех.

– Увы, не в футболе.

– Хочешь попробовать еще что-нибудь из моей коллекции?

– Нет, спасибо. Как ты правильно заметил, мне завтра на работу.

– А если б нет?

– Тогда я открыл бы абсент и поджег его.

– Зачем?

– Темнота, его так пьют.

– Что-то не припомню на картине Пикассо «Любительница абсента» пламени.

– А я не припомню такой картины, но знаю, как подают этот напиток в клубах.

– Покажешь? – И унесся в комнату, чтобы достать из бара абсент. Когда Земских вернулся с бутылкой в кухню, Валера отложил куриное крыло и сердито проговорил:

– Слушай, Леха, завязывай.

– Так я только развязался.

– Ты уже пьян.

– Увы, нет. – Земских на самом деле не ощущал опьянения, только облегчение. Нервы, закрутившиеся за день в канаты, расслабились. – Давай, жги абсент. Потом пойдем смотреть футбол.

– Ты ж завтра умрешь.

– Нет, не завтра, – засмеялся Леша. – Где-то через три, пять месяцев.

– Не понял?

– Да не слушай ты меня, болтаю какую-то ерунду…

Фомин встал из-за стола и подошел к Земских. Взял его за плечи, посмотрел в глаза и тихо спросил:

– Леш, что с тобой?

– Да нормально все.

– Не ври.

– Сделай мне абсент, тогда скажу.

– Хорошо. – Он разжал свои пальцы-шпикачки и принялся колдовать над напитком.

Земских следил за Валерой с интересом. Когда тот поджег абсент, захлопал в ладоши.

– Ты точно ребенок, впервые увидевший, как фокусник достает из шляпы кролика, – хмыкнул Фомин.

– Неужто в клубах так делают?

– Ой, там чего только не насмотришься. – Он протянул Леше стакан и скомандовал: – Пей залпом.

Земских было немного страшно, но он сделал, как велели – опрокинул в себя горячий абсент.

– Вещь, – выдохнул Леша.

– Срубит сейчас, готовься.

– Не срубит, я поем. – И схватил контейнер с каким-то сомнительного вида салатом. Кажется, грибным. – Жаль, супа нет. Я бы сейчас навернул борща. Моя мама чудесно его готовила, она украинка. Из Кременчуга родом.

– Пошли в комнату, скоро футбол начнется.

– Может, ты еще замутишь мне чего-нибудь? Вот из текилы, например. Есть какие-то коктейли, которые так же эффектно готовятся?

– Текила-бум. Но ты ее не получишь.

– Почему?

– Да, я всегда хотел… научить тебя плохому. Помнишь «Ералаш»? – Леша покачал головой. – Не важно. В общем, споить хотел я тебя в первую очередь. Ну, и растормошить. Подбить на хулиганство… И вот сейчас, когда ты зажигаешь, я в ужасе… Потому что твое веселье на грани истерики. Объясни мне, Леша, что с тобой?

Земских хотел что-нибудь наврать. Потому что правду он намеревался скрывать ото всех. Но его срубило, как и прогнозировал Фомин. Леша обмяк, мозг его затуманился, а язык стал как вата и едва ворочался. Но он смог проговорить:

– У меня рак, четвертая стадия.

После этого Леша положил голову на стол, закрыл глаза и провалился в безмятежность пьяного сна.

* * *

Болело все – голова, желудок, спина…

Когда Леша открыл глаза, оказалось, что глаза тоже болели.

Он лежал на полу в прихожей. Под головой подушка. Тело накрыто пледом. Судя по всему, Фомин пытался перетащить друга на кровать, но его сил хватило лишь на то, чтобы выволочь из кухни.

Алексей, кряхтя, встал. Его качнуло. Придержавшись за косяк, он выровнялся. Потом нетвердой походкой направился в кухню. Там, как ни странно, было чисто. Валера убрал еду в холодильник или слопал, а посуду помыл. Леша открыл кран с питьевой водой и стал жадно пить. Утолив жажду, вернулся в прихожую, чтобы найти сумку, в которой таблетки.

– Жив? – услышал он голос Валерки, а затем увидел его в дверях гостиной. Друг был в одних трусах.

– Жив. Как игра?