Я хочу вернуться туда…

– Где Чонсу? – вдруг спросила она.

– В этот раз его здесь нет, – уклончиво ответил Минкё.

Он подозревал, что у них что-то случилось, но подробностей знать не хотел. Лучше пусть у этого маленького сердцееда будет одна девушка. Кёнхи кивнула, отпила еще глоток.

– Так что случилось?

– Экзамены, – одним словом ответила Кёнхи. – Точнее, контрольные тесты. Меня вымотали эти тесты.

– Ты сдаешь сейчас контрольные тесты? – удивился Минкё.

– Нет, дети. У класса, в котором я веду уроки, контрольные тесты. По корейскому тоже. Вот и устала… Но, – она сделала театральную паузу. – Но они-таки смогли их сдать!

На ее лице появилась улыбка. Облегчение и усталость – вот основные эмоции, отраженные на ее лице в этот час. Минкё не знал, что ответить на это. Оставалось только поздравить. Неплохо было бы иметь такую учительницу, подумалось ему. Не то, что их О-сонсенним.

Поговорив еще немного, он распрощался с Кёнхи. Пора была ехать в аэропорт. Напоследок, когда он уже открывал дверь, она крикнула ему «Передавай привет Чонсу!». Он не стал ничего отвечать. Пусть никто пока не знает об их ссоре. И он даже не знал, что встретит в Сеуле. Новый блестящий проект или… об этом он старался не думать.

Как он мог подумать, что этот человек, который называет себя Ким Ын Соном, на самом деле лжец и бандит? По дороге в Инчхон Чонсу заметил у него под одеждой пистолет. Ничего не оставалось, как полностью ему подчиниться. Только бы с ней ничего не случилось…

Со стороны они выглядели, как хорошие знакомые. Никто бы и заподозрить не смог о всей серьезности происходящего. Чонсу бы и хотел задушить его при сотне свидетелей, но только он мог привести его к Оливии. Как было бы легче, если бы Минкё никуда не уезжал, остался здесь! Но нет, он сам выгнал его из ресторана. Теперь оставалось полагаться лишь на себя, но сил уже не оставалось. Человек с вымышленным именем изредка поглядывал на Чонсу, усмехаясь при этом. Над злостью в его глазах этот господин смеялся, упиваясь бессилием Чонсу сделать что-либо.

Солнце светило ярко, но Чонсу был не в силах заметить даже это. И конечно, он боялся не за себя. Он боялся того, что увидит, боялся за Оливию. Она же ничего не понимает! Даже по-корейски ничего не может сказать… Наверняка, испугалась сильно. С каждым километром, проеденным на поезде, он приближался к ней. Он хотел успокоить ее, утешить…

– Ты же не думаешь, что мы просто так отдадим тебе твою принцессу? – будто прочитав мысли Чонсу, сказал похититель.

Не имело смысла что-либо отвечать. Чонсу и так понимал, что никакое похищение не совершается без выдвинутых требований. Он лишь с ненавистью посмотрел на этого гнусного человека.

Поезд уже подъезжал к городу. Вот и вокзал. В Инчхоне как всегда царила неразбериха и большое столпотворение. Человек, который даже имени своего настоящего не назвал, подтолкнул Чонсу к правому выходу. Тот послушно пошел перед ним. Куда же дальше?

У выхода их ждала черная машина. Водитель был даже чем-то похож на господина «Кима». Такой же непримечательный и не выделяющийся. Чонсу подтолкнули к машине. Он сел, и только после этого уселись эти двое. Дорога была длинной, машина много раз сворачивала, кружила по подъемам и спускам. В конце концов, они приехали в маленький пригород, названия которого Чонсу даже не заметил. У небольшого одноэтажного дома, скрытого забором, машина остановилась. Сердце у Чонсу стучало как бешеное, он шел быстрым шагом к дверям дома, подталкивать его не приходилось. Дверь оказалась закрыта. Господин «Ким» постучал условным сигналом. Открыл ничем не отличающийся от водителя мужчина. Теперь на лице лжеца держалась и не исчезала презрительная усмешка. В доме было темно, занавески почти не пропускали свет. Зайдя в дом, главарь этой шайки подошел к пыльному зеркалу, которое висело на пустой стене, снял очки и быстрым движением руки отклеил усы. Даже они оказались фальшивыми! Потом повернулся к Чонсу, ожидая чего-то. Теперь его лицо выглядело более знакомо. Призрак из прошлого, щупальце давно прошедших неприятных дней!

– Да-да, это я, – подтвердил мужчина, главный здесь. – Как ты помнишь, ты мне подчинялся когда-то… Это я, Хон Ён Хван!

У Чонсу подкосились ноги, он чуть не упал. Тот самый старший секретарь Канга, его правая рука! Что им опять нужно?.. Никаких документов у него больше не было, а ресторан им никак не может пригодиться…

– Ты думаешь, что нам нужно? – снова усмехнулся Ён Хван. – Сейчас скажу. Дело в том, что наш общий начальник сейчас находится в тюрьме. Это произошло по твоей вине. И я хочу предложить тебе облегчить его участь.

У Чонсу только удивленно приподнялись брови. Он совсем ничего не понимал. Ён Хван говорил загадками и недомолвками.

– Подойди сюда, – он поманил рукой Чонсу к двери в другую комнату. Тот послушно поплелся за ним.

Дверь открылась, и его глазам предстало то, чего он так боялся. Оливия не была связана, не была избита. На ее теле вообще не было видно ран. Она, красивая, смешная, в легком желтеньком сарафане с заплетенными блондинистыми волосами. Ей не грозила никакая опасность. Но она вообще не двигалась! Будто лежала на старенькой кровати и тихо спала. В ее руку около локтевого сгиба была вставлена медицинская игла, соединенная с неким подобием капельницы. Чонсу рывком попытался приблизиться к ней, ему показалось, что по его вине умер прекрасный цветок, окрашивающий в яркие краски всю его жизнь! Но Ён Хван остановил его твердой рукой, не дав этого сделать. Он вообще не дал зайти в комнату.

– Она не умерла, – сказал он обезумевшему Чонсу. – Пока не умерла. Она находится под действием новейшего снотворного, которое постоянно добавляется в ее кровь. Но стоит немного увеличить дозу и…

Договаривать он не стал. Конец и так был ясен.

– Ее жизнь зависит от тебя. Если ты пойдешь в отделение полиции и возьмешь вину на себя… если скажешь, что это ты хотел подставить начальника фальшивыми отчетами ради собственного продвижения, тогда твоя принцесса останется жива. Если нет… живой ты ее больше не увидишь.

Ён Хван закрыл дверь, потом прошелся по комнате взад-вперед. Повернувшись на каблуках своих начищенных до блеска туфель, он ожидающе посмотрел на Чонсу. Тот не мог ничего сказать. Ему казалось, что у него пропал голос, и он никогда не сможет ступить шагу.

– Но я не такой плохой, как ты думаешь, – мягко добавил Ён Хван. Даже подошел и по-братски похлопал Чонсу по спине. – Я тебе дам сутки на раздумье. Подумай хорошо, иначе…

Договаривать он не стал. Просто открыл входную дверь и подтолкнул Чонсу в ее направлении. Тот пошел на несгибающихся ногах, будто робот, а голова кружилась и никак не могла остановиться. Неужели у него оставался только один путь – в полицию?

Только один путь был у Минкё, и этот путь он решил преодолеть на такси – было утомительно нести с собой сумку с вещами. Чтобы удостовериться в том, что его тревоги безосновательны, оставалось только снова приехать в ресторан. К тому же нужно было забрать некоторые документы.

Перед тем, как войти, он прошел немного дальше, к побережью. Ханган сверкал, как и тысячу лет назад, солнечные блики закатного солнца ослепляли глаза, но именно сейчас хотелось, чтобы этот свет не давал смотреть дальше. Может быть, Минкё смотрел на это все в последний раз, и на это место ему больше не придется приходить, поэтому он постоял у ограды немного дольше, чем сам того хотел.

– Ну вот и отдохнули, – пробормотал Минкё, отвернувшись от сверкающей реки. – Дом, милый дом, – в который раз он сказал самому себе, посмотрев на красноватое здание, где находился ресторан «8AM & 8PM».

С каждым шагом идти становилось все тяжелее. Он не хотел этого последнего раза. Он бы и университет мог оставить, только бы все оставалось по-прежнему! Но через две секунды Минкё постучал себя по голове ладонью, попытавшись выгнать эти сентиментальные мысли. Рановато ему становиться таким чувственным! Решительным шагом он преодолел последнее расстояние, на правой полосе дороги чуть не угодив под машину. Водитель даже не притормозил. Минкё привычно выругался, да так, что прохожие оглядывались на него с недовольством.

В ресторане кипела обычная жизнь. Может, даже посетителей больше стало. Но это было лишь внешне. Минкё постарался пройти незаметно в кабинет управляющего, что удалось ему с трудом. Пришлось поднимать воротник и прикрывать им лицо. В кабинете будто никого и не было. Тихо, спокойно… Минкё зашел и огляделся. Где же Чонсу? Пройдя к шкафу, Минкё открыл сейф с документами. Код знали только два человека. Он и…

– Чонсу? Что ты здесь делаешь?

Зазнавшийся владелец ресторана сидел на полу около боковой стороны стола. Одну ногу он согнул и поставил на нее локоть. Казалось, что он узнал о приближающемся апокалипсисе и готовился поведать о нем миру – настолько было скорбно его лицо. На лице были мокрые дорожки, будто он плакал совсем недавно.

– Что случилось? – Минкё присел около друга, с тревогой вглядываясь в его лицо.

Тот не мог ничего сказать еще две минуты. Собирался и не мог. А потом слова полились сами нескончаемым водопадом. Чонсу говорил все: как он ошибся в новом партнере, что его и зовут-то по-другому, что он очень сожалеет, что выгнал своего единственного верного друга, что Оливию похитили и…

– И вот, мне завтра придется сознаваться в том, чего я не совершал! – уже со слезами на глазах сказал Чонсу.

Минкё только хмурил брови, что было признаком крайней безысходности, а также глубокого мыслительного процесса. Чонсу опустил голову насколько это возможно. Ему было стыдно смотреть в глаза друга, ведь он наговорил ему столько гадостей недавно. Ему было стыдно, что Минкё видит его беспомощность. Единственный выход казался совсем неутешительным, этот выход лишал его свободы, чести… Но что он еще мог придумать, если его любимая девушка находится на волосок от гибели? Лучше пожертвовать этими глупыми понятиями ради невинной жизни. На глаза снова начали наворачиваться слезы, а Чонсу этого даже не замечал. Он и друга-то своего почти не замечал, почти не слышал и не видел.

– Сложно… – тихо произнес Минкё. Было крайне мало случаев, когда он не мог придумать выход из сложной ситуации, но эта оказалась одной из них. Он уже забыл о тех обидных словах, произнесенных Чонсу совсем недавно. Сейчас до этого просто не было дела, а слова прощения были лишними.

Чонсу посмотрел на друга глазами, полными слез, безысходности и тревоги. Потом снова до невозможности опустил голову. Минкё уже был не в силах смотреть на потерявшего все в один момент Чонсу. Он встал, прошел несколько шагов туда-обратно, взлохматил одной рукой себе волосы. Ничего не приносило сообразительности. Потом он рванулся к двери из кабинета, бормоча что-то себе под нос, из чего можно было только различить «Мне нужно придумать… Мне нужно…». Он вышел, оставив друга наедине со своим горем. Чонсу хотел снова все разрушить, снова бросить папку в стену, сломать стул, сжечь документы, разнести кабинет к чертям… Но на это уже не оставалось сил. Он так и продолжал сидеть на полу, а перед глазами было безжизненное лицо Оливии.

Через три минуты вернулся Минкё. В его руке была наполовину пустая бутылка соджу. Уже не таким твердым шагом он снова подошел к Чонсу и присел на корточки.

– Хочешь? – как ни в чем не бывало предложил Минкё, немного приподняв бутылку.

Чонсу только безразлично посмотрел на предлагаемую бутылку и опять опустил голову.

– Зря, – заключил Минкё, отпив еще один глоток. – Помогает соображать. Я кое-что придумал…

С этих слов всегда начиналось увлекательное и довольно опасное приключение, в конце которого Чонсу был готов убить друга за глупую идею. Но в этот момент именно эти слова были самыми долгожданными. Чонсу вопросительно посмотрел на друга.

– Помню я одно произведение… – пространно начал Минкё.

– А ближе к делу? – поторопил Чонсу. Сейчас каждая секунда была дорога, и на пустые разговоры просто не было времени. Минкё принял чуть обиженный вид.

– Какой нетерпеливый… – Еще один глоток. – Ладно. Есть у меня одна знакомая. Она работает в полиции. Я думаю, за тобой сейчас следят? И ты можешь пойти в отделение полиции, только чтобы дать ложные показания? Так вот… – Минкё сделал многозначительную паузу. – Я могу встретиться со своей знакомой, но только чтобы она была в штатском. И она сможет помочь нам, сделать так, чтобы выслали наряд полиции. Как тебе?

Несколько секунд Чонсу смотрел на друга, как на придурка. Произошло то, чего он и боялся – Минкё снова выдал свою глупую идею. Но не глупость ли должна им помочь в этой ситуации? Там, снаружи начали поблескивать окна соседних домов, светло и не очень, весело и грустно, но обладателям этих окон было невдомек о глобальных проблемах владельцев маленького ресторана.