Нам нельзя

– Я начинаю, – и посмотрела на Эрика. – Правда или действие?

– Действие.

Кто бы сомневался!

Мона деланно задумалась, надув красные губы.

– Поцелуй самую красивую девушку здесь.

Я фыркнула. Какая пошлятина! За что и получила злобный взгляд от «мисс Америка». У Моны была кукольная внешность – Барби позавидовала бы, – но она действительно была красивой.

– Не уверен, что она даст себя поцеловать.

– Даст.

Эрик хрипло коротко рассмеялся и дернул ее на себя, жадно впиваясь в губы. Я даже отвернулась. Настолько это было интимно и горячо. Даже мне жарко стало.

– Может, и мы? – Энди голодными глазами уставился на… Нет, не на губы, на мою грудь. И чего пристал?!

– Отвали.

– Правда или действие? – Эрик рывком ссадил с себя Мону и обратился ко мне. Честно, не ожидала. Я привыкла, что он либо не замечает меня, либо гадости говорит. Но гадости преимущественно наедине, а так – тотальный игнор.

– Правда, – буркнула я.

– Что я подарил тебе на восемнадцатилетие?

Что? Что-оо?! Он больной, что ли?! Что Эрик хочет услышать?! Что я чуть не отдала ему свою девственность на кухонном столе? Ага, конечно, буду я ему отвечать и цирк устраивать!

– Не помню, – сквозь зубы процедила я.

– Окей, – он плотоядно улыбнулся, словно только этого и ждал. – Три недели будешь моей рабыней. Делать все, что я прикажу.

– Да пошел ты! – возмутилась я. Он серьезно думает, что я соглашусь! Буду прислуживать ему из-за отказа исполнять правила дурацкой игры. Ага, уже бегу и фартук надеваю!

– Слабачка, – выплюнул Эрик, и все его поддержали. О, мой любимый эмоциональный буллинг. Иди, родной, обниму тебя!

– Моя очередь, – все, заставлю его землю жрать! Или пыль с моих туфель слизывать! Подонок! – Правда или действие?

– Правда.

Я замерла. Такие как он всегда выбирают действие, а тут такое. Я даже как-то не подготовилась.

– Почему ты ненавидишь меня?

Меня давно мучил этот вопрос. Если бы это было только из-за брака его отца с моей матерью, то он бы и ее до сих пор третировал. Но это не так. Сейчас только я красная тряпка для быка, точнее, индюка напыщенного.

– Это неважно.

– Это не ответ, – нервно хихикнула я. Кажется, мой сводный брат тоже попадет на штраф.

– Другого не будет.

– Тогда в расчете.

– Нет, – он даже пальцем у моего лица помотал, поддавшись через стол.

Я резко поднялась и специально каблуком наступила на ногу Энди. Сильно так, с проворотом.

– Ауч! – заорал он.

Потом ушла. Гадство, просто гадство! Черт! И где вообще Марсия? Я набрала ее.

– Ты где? – тут же крикнула она.

Это я где?!

– Здесь не дом, а бермудский треугольник!

– Я на улице, иду к машине, – сказала и отключилась. День с утра не заладился. Нет, все пошло не так, когда мама сказала, что Эрик приезжает. Или вообще, когда мы в Монтерей переехали.

– Ты мне должна, Колючка.

Я резко обернулась, практически воткнувшись в темную футболку. Опять он! Черт, мне Эрик столько внимания уделял в совокупности за все восемь лет. Только в сочельник больше уделил…

– Ты вообще-то тоже! – огрызнулась, отмахиваясь от яркого воспоминания – его руки на моих бедрах… И почему кошмары всегда такие запоминающиеся?

– И что ты хочешь? – спокойно спросил он, нарочито громко задумавшись: – Чтобы я землю ел, м?

Я вспыхнула! И как он узнал?!

– Какая ты предсказуемая.

– Ты зато человек-загадка, – едко ответила я. – Восемь лет не замечал меня, теперь прохода не даешь.

– Почему же не замечал, – Эрик прямо посмотрел на меня. – Один раз очень даже заметил.

Я сделала вид, что не услышала намека, возвращая разговор в более безопасное русло. Хотя у нас нет таких, везде сложно.

– Ну и что будет, если я откажусь? За игральный стол не сядешь со мной? Плевать! – и равнодушно пожала плечами.

– Да ничего, – легко согласился Эрик. – Ты в очередной раз докажешь, что трусливая слабачка. Лузерша, которой непонятно за какие заслуги подарили билет в жизнь, – ядовито добавил.

– Никакая я не лузерша, и ты прекрасно это знаешь.

– Правда? – округлил глаза он. – Докажи!

Ну сволочь, ну гад! Манипулятор чертов! Меня ведь на слабо берут! Тупое слабо! И я ведусь! Вот дура!