Мой бывший муж

– С дядей Мишей поедешь сегодня, ладно? – спросил и набрал водителя. – Миш, поднимись, возьми Веронику. Катя сегодня дома останется.

Она не возражала. Понимала, что нужно решить все, пока обида в дверь проходит.

– Кать… – позвал, когда вдвоем остались. Она так и не проронила ни звука, только с дочерью попрощалась.

– У тебя есть женщина? – очень спокойно уточнила. Говорит – уже хорошо.

Конечно, можно было соврать, придумать что-то, но не прокатит. С Катей точно. Я любил ее и не изменял раньше… Я и сейчас, по сути, не изменял! Но хотел: что есть, то есть. Я и сейчас Вику хочу, даже будучи практически пойманным. Перед собой нужно честным быть. И перед ней тоже.

– Да, – признался, взгляд не пряча. – Я увлекся… – поколебался мгновение и полуправду сказал: – Коллегой.

Знать, что Виктория Зимина – привет из прошлого, любовь моя первая, не нужно Кате. Это на мысли нехорошие (правдивые) натолкнет однозначно.

– Понятно, – бросила она и ко мне повернулась, так чтобы в глаза мои бесстыжие смотреть. Допрос сейчас будет. Жена у меня мягкая, но характерная. – Помнишь, мы под утро по набережной шли и рассуждали об отношениях? – неожиданно спросила. Не было расспросов: что за баба? Спал ли с ней? Серьезно ли? Это настораживало, если честно. Не люблю сюрпризов.

– Не помню, мы многое обсуждали, – на самом деле помнил. Катя в девятнадцать была максималисткой с гипертрофированным чувством справедливости – ее словесные изыскания были мне совсем не близки, но интересно было.

– Я говорила, что никогда не прощу измену, а ты утверждал, что если из-за каждого тупого траха разводиться, то в Москве ни одной семьи больше трех лет не существовало бы.

Да, есть такое. Мне было двадцать пять, и я всегда делил мир на черное, белое, серое и очень редко цветное. Я и сейчас так думал. Нет, левак нихрена не укрепляет брак, но если случилось, то нужно конструктивно к вопросу подходить.

– Ну допустим, – сухо ответил. Пока, признаться, я не очень хорошо понимал, куда моя жена клонит.

– Тогда ты примешь мое решение.

Я нахмурился, а сердце пару ударов пропустило. Что удумала Мальвина моя? Неужели к маме уедет, устроив мне показательную порку?!

– Я ухожу от тебя.

– Что?! – я даже рассмеялся. Ну бред же. БРЕД! Не верю! – Куда, позволь спросить?

– Не беспокойся, не пропадем.

Я внимательно пригляделся к жене. Ни намека на игру в обиженку: уговаривай меня, прощения проси, на колени, пес смердящий! Все признаки возможного скорого примирения отсутствовали.

– Ты серьезно сейчас? – на всякий случай уточнил.

– Серьезно.

– Кать, ну прости, – ладонь тонкую поймать попытался, не вышло. – Хочешь на коврике в прихожей с Баяном спать буду, м? Не хочу жить без тебя даже день.

Угроза даже временного расставания поубавила либидо мое. Вику отбросило за границы моих приоритетов.

– Вадим, ты не понял: я развестись хочу. Увлекающийся муж мне не нужен!

Вот теперь я натурально охренел. Нет, я охуел! Что она хочет?!

– Кать, это реально не смешно.

– А где ты видишь веселье?! – всплеснула руками она. – Не ври, что увлекся только вчера! Ты последние несколько месяцев сам не свой. Я думала это работа, а это… Это коллега! – горько припечатала. – Ты думаешь, я дурочка совсем? – спросила тихо. – Не вижу перемен в тебе?

Ебаный в рот. Какой же я мудила конченный. Пока варился в страстях низменных, родная девочка моя страдала, беду предчувствуя.

– Я не дам развод, – рубанул жестче, чем нужно было. – Не отпущу тебя. Ты моя жена. Ты моя, Кать!

– Я не спрашиваю разрешения, – она тоже на повышенные перешла. – Я перед фактом ставлю, Дим!

Я сглотнул, успокаивая бешеного зверя, голову из глубин моей сущности поднявшего. Мое забрать хотят. Жены и дочери – семьи лишить! Не отдам!

Я со свистом воздух из легких вытолкнул и с другой стороны зайти попытался.

– А Ника? Для нее это большой стресс будет. Я не хочу подрывать ее психическое здоровье. Дети должны расти в любви и полной семье.

– Семья, где папа ночами пропадает, а мама плачет – плохая экосистема. Я не хочу жить вместе только ради ребенка. А еще не хочу каждую отлучку или позднее возвращение истерить, представляя тебя с любовницей. Ревновать к каждой юбке в твоем офисе. Я не смогу так, Вадим! Не выдержу долго!

– Катюша, – я обнять ее попытался, почувствовать снова. Боль, которую сам же причинил, забрать, но она на другую сторону кухонного островка убежала. Не желала моей близости, – я не изменял тебе.

Сука, я даже не трахнул Вику, а отгребаю по полной!

– Правда? – склонила голову на бок и взглядом жгучим прошила. Я смутился и с глухим звуком кружку на стол поставил. Наелся и напился уже.

– Остынь, Катя. Вечером поговорим, – буркнул и убежал. Не могу с ней такой говорить! Мне и злиться, и прощения просить одномоментно хочется! Голову остудить нужно. Жену понять и себя заодно.

Глава 4

Катя

– Мяу, мяу! – Я встрепенулась, когда кот о ногу ластиться начал. – Мяу!

Голодный. Вместо того, чтобы бежать корм насыпать, я взяла его на руки, в рыжую шерсть лицом уткнулась. Британская шиншилла, подаренная Нике на пятилетие, стала котом Баяном. Нежным и ласковым, но с характером, естественно. Его Дим подарил. ВаДим. Вадим…

– Почему тебя Дым называют?

– Я петарду в классе поджог и бросил в ведро с мусором. До сих пор помню, какой дым повалил. Так и привязалось.

– Я думала из-за цвета глаз.

– Пацанов мои глаза мало волновали.

– Тогда я буду называть тебя Дим, за глаза.

– Я согласен, моя Мальвина.

– Я не твоя, Полонский, – напомнила строго.

– Ну это пока…

Дим… Нет его больше. Я позволила Баяну спрыгнуть на пол и на автомате корм взяла, заметила, что руки от дрожи не слушаются и глубоко размеренно задышала. Вчера первый за год приступ астмы накрыл: я полагала, что практически излечилась, ушла в легкую сезонную аллергию. Я ошибалась. Во многом ошибалась.