Его княгиня

…Он потянулся за столом. От воспоминаний о драгоценной женушке в паху стало тяжело и неловко. Велеслав, прикрыв глаза, так и видел ее перед собой – на коленях, растрепанную, заплаканную и совершенно голую. Тяжелые груди призывно колыхались, когда она судорожно всхлипывала, и оттого хотелось причинять ей боль. Постоянно.

Откинувшись на спинку стула, он позвал:

– Зимий! Зи-мий!

Тут же стукнула дверь, и на порог, пригибая вихрастую голову, ступил тот, кем Велеслав заменил Демена.

Зимий весь был под стать своему зимнему имени: белокож и светловолос. Цвета глаз было не разобрать, да Велеслав и не очень-то разбирался. Главное, что Зимий мог не спать сутками, находясь при князе. А если и спал, то, наверное, стоя. Как лошадь.

– Мой князь, – воин тряхнул кудрявой головой. Тоже как лошадь. – чего князь желает? Почивать?

– Да, почивать, – Велеслав задумался на мгновение, – ты это… приведи мне ту девку, что давеча кур на заднем дворе резала.

– Белобрысую, что ли?

– Не белобрысую, а золотоволосую, – поучительно заметил князь, – в общем, я буду ждать.

– Сей миг исполню, – Зимий поклонился и, пятясь, цепляясь широченными плечами за дверной косяк, вышел.

Велеслав помедлил, прислушиваясь к собственным ощущениям.

Да, определенно сейчас девка не помешает. Вот та, что кур резала. Выскочила во двор в одном платьишке, ледяной ветер запутался в подоле, облепил стройные бедра, узкую талию.

«Интересно, девица или нет?»

Понятное дело, что, окажись она девицей, это не изменило бы ровным счетом ничего. Владетельный князь не считается с подобными мелочами. Но хотя бы поразмыслить об этом было приятно и усиливало прилив крови к некоторым частям тела.

***

…Зимий не оплошал.

Когда Велеслав дошел до своей опочивальни, девка уже была там. Жалась в темном углу, судорожно тиская в руках платок. Велеслав подошел к ней, взял за подбородок и поднял лицо так, чтобы рассмотреть в скудном свете. Девка не была красивой, и уже конечно ей было далеко до его княгини. Да и пахло от нее не ахти – квашеной капустой. Велеслав поморщился, но затем вспомнил, как стонала под ним Злата еще в те времена, когда он ее боготворил.

– Как тебя зовут? – наконец спросил он, проводя подушечкой большого пальца по губам девушки, которые, надо отдать должное, послушно приоткрылись.

– Малинка, княже, – выдохнула она и вздрогнула.

– Малинка, значит, – он хмыкнул, – и как, сладкая наша малинка?

В ответ прозвучал прерывистый вздох.

И тут Велеслава словно тряхнуло: да она его боялась!

Прямо как та, другая.

Он потянул в себя носом воздух, вбирая запах стоящей перед ним девки. Пахла она, конечно же, квашеной капустой, но к этому запаху примешивался загадочным образом еще и аромат свежеиспеченного хлеба, и молока…

Велеслав опустил руку чуть ниже, провел костяшками пальцев по тонкой шее. И затем резко рванул ворот сорочки, оголяя тяжелую, спелую грудь. Девица взвизгнула и попыталась прикрыться, но Велеслав оказался проворнее, дернул ее за руку к себе, затем повалил на кровать животом вниз.

– Не надо! – вскрикнула Малинка, – княже, помилуйте…

Велеслав едва не облизнулся, от желания даже скулы свело.

На то, чтобы задрать девке подол, понадобилось одно мгновение.

Еще одно – чтобы развязать кушак.

Кажется, она кричала.

Но он ослеп и оглох, сквозь грохочущий в ушах пульс с трудом разбирая – Велеслав, любимый.

Ее голос. Его княгини.

Глава 4. Злата

Чувства возвращались медленно. Она плавала в густом тумане, не ощущая собственного тела, и не хотелось ни думать, ни вспоминать.

«Если это и есть смерть, то я согласна».

И ей больше не надо прятаться от мужа. И не нужно ничего решать… Хорошо…

Потом начали возвращаться чувства. Злата вдруг поняла, что лежит совершенно нагая на чем-то теплом. А еще… Ох. По ее спине скользили чьи-то горячие пальцы. Медленно, очень деликатно, выписывая невообразимые узоры, разминая каждую мышцу. Опускаясь ниже, к пояснице, снова возвращаясь к плечам, и затем – к локтям, к запястьям.

Она не могла видеть обладателя рук (да-да, почему-то она сразу решила, что руки мужские, чуть шершавые и сильные). Попыталась повернуться, но ее голова тут же оказалась вжатой в подушку.

– Не дергайся, золотце. Я еще не закончил.

«Ох», – Злата почувствовала, что стремительно краснеет.

Только один человек – или совсем даже не человек – называл ее так.

И, сгорая от стыда, она уткнулась носом в подушку.

А руки чародея медленно, играючи, размяли крестец и переместились на ягодицы. Злата мысленно застонала от ужаса. Зачем?!! Что он там еще задумал?

– Расслабься, – спокойно сказал Таро, – просто лежи спокойно. Я пытаюсь разогнать твои энергетические поля, чтобы ты быстрее встала на ноги. Прости, я взял слишком много.

В его голосе не было и намека на раскаяние. Он просто говорил то, что следовало бы сказать – и не более.

Злата закрыла глаза. Ну, не бороться же с ним, в самом деле… К тому же она слабее котенка, руки поднять не может.

«Значит, не умерла, – подумалось Злате с некоторым разочарованием, – и, значит, он смог перетащить нас куда-то… Нас, не себя одного».

Но осознание того, что она лежит совершенно обнаженная, и Таро медленно разминает ей каждую косточку, заставляло леденеть от ужаса.

Тем временем руки переместились на бедра, поглаживая внутреннюю их поверхность. Прикосновения неожиданно будили то, что Злата считала давно похороненным и забытым: она ощутила, как внизу живота неожиданно потеплело.

– Не надо, – проскулила в подушку, – пожалуйста…