Реальность третьего рода

– И поспорим! Что ты Шу, всегда такой мрачный.

– Я реалист.

– Ну смотри. – И Мишель нажал на нижний этаж.

Лифт медленно тронулся. Мишель злорадно улыбался. Шу тоже. Сквозь скрип канатов и пружин послышался звук, похожий на предсмертный стон. Это его ждал Шу.

– Ну как? – спросил он.

В ответ Мишель зло пнул щиток управления. В каком-нибудь дешевом кино, наверное посыпались бы искры. Но щиток просто тихо треснул.

– Главное что, – назидательно начал Шу, подняв вверх палец, – главное – это выполнять соблюдавила пользования. – И он постучал пальцем по эмалированной табличке. – Вот, смотри: «прежде чем войти в лифт, необходимо убедиться, что кабина находится на уровне вашего этажа…» это не то. А, вот! «Не допускайте шалости детей, озорства подростков и повреждения лифтового оборудования.» Но Мишель не слушал его, он пытался открыть заклинившие двери, и, отчаявшись, молотил по ним ногами. «Мне бы его невозмутимость…» – думал он, и где-то в уголке его сознания, он видел старушку, которая входила в лифт, не убедившись, что кабина находится на уровне ее этажа. Старушка беззвучно падала в темную шахту, но на ее место приходила другая, и еще одна, целая очередь падающих, как у Хармса, в бездонную шахту старушек.

– Хватит! – Он устало опустился на пол.

Из тишины доносилось лишь бормотание «…а кинематика у него говно!…» «Может это они про лифт? – Подумал Шу – Хотя, нет, электронику тоже хорошей не назовешь – вандалонеустойчива.» – Он взглянул на разбитый щиток. Ниже кнопки первого этажа была еще одна, неподписанная…

Снизу приближались тяжелые неровные шаги. Иногда они останавливались и слышалось пыхтение. Прошло немало времени, прежде чем шаги оказались на этом же этаже и кто-то постучал с той стороны.

– Эй, вы здесь? – Спросил ворчливый голос с одышкой.

– Ага. – невесело отозвался Шу. Послышалась возня и скрип, двери вдруг раздвинулись, и откуда-то сверху высунулось широкое довольное лицо.

– Ведь написано: «вниз не ездить!», так все равно ездят, – сказало лицо улыбаясь, словно это доставляло ему неизмеримую радость.

– Где – написано?

– Голову подними, – словно издеваясь, сказал толстяк. Мишель задрал голову. На потолке безумно красной краской было написано «вниз не ездить!»

– Понимаете, – объяснял он, пока они выползали из кабины, – вниз можно ездить только мне, потому что я самый тяжелый. Он говорил про какой-то противовес и нагрузки и пружины, но Мишелю было лень пытаться понять это все. Он рассматривал толстяка и вдруг понял, что это тот человек, которого они встретили внизу, только заметно повеселевший после прогулки.

Тот заметил это и остановился.

– А вы кто? – Спросил он тревожно.

– Мы из леса. Фэйри-Хилл, слышал?

– Аа, – обрадовался он, словно встретился с чем-то очень забавным. – А я Пильдис.

– Я Шу. Добрейшей души человек. – И он показал клыки.

– Нам бы тут ээ… пожить бы где недельку, – начал Мишель.

– Администрация на центральной площади, – сразу стал холодным Пильдис.

– Да мы пробовали, только распихусь сразу сказал: «мест нет» и все.

– У него работа такая – распихивать, а если нет – значит нет.

– А подмазать пробовали? – Вяло заинтересовался Пильдис.

– Чем?! – Возмутился Шу. – У нас только вот – кулек, и тот пустой.

И театрально пустил слезу.

– И надолго?

– Жабль в среду утром.

Пильдис тяжело вздохнул и пошел вверх по лестнице. Сзади бесшумно следовали йогурты. Предчувствие оказалось верным, Пильдис действительно жил на последнем этаже.

Комната была завалена колбасной кожурой и пустыми пивными бутылками. При входе валялась огромная куча тряпья, над которой в стене торчал гнутый гвоздь. Очевидно, это все когда-то висело на гвозде, но в отдаленные времена. Шу бросил сверху свою куртку.

– А это кто? – Удивился Мишель, заглянув за шкаф. Там, в узком зашкафном пространстве можно было различить контуры человека, лежащего на полу.

– Это сосед, – ответил Пильдис равнодушно.

– Но он совсем холодный! И пульса нет!

– Он всегда так. Заснет – так на неделю. И не разбудишь.

Он пошарил за шкафом и достал пыльный будильник. Он стер с него пыль, и стали видны зеленые цифры за мутным стеклом.

– Так, сегодня у нас что..? ага… как раз в среду утром и проснется. Как-то раз у нас авария случилась, нужно было его разбудить, только он знал этот агрегат, все медики будили, ничего не вышло. А потом я принес будильник и разбудил. Понимаешь, часы с музыкой, он просыпается только от этой мелодии… Ну, ладно, не трогай его, пусть спит.

Казалось, Пильдис боялся, что сосед проснется, и тогда что-то произойдет, но Шу не осмелился спрашивать об этом.

Близился вечер, в углу обнаружился холодильник, набитый бутербродами. Наверное, хозяин все свое свободное время занимался их изготовлением, а по вечерам их ел. Однако, стоило Пильдису отлучиться, число бутербродов значительно уменьшилось, что его, совсем не смутило. Вернувшись, он поставил на стол то, что так заманчиво позвякивало и приветливо открыл дверцу холодильника.

– Угощайтесь, – сказал он, сделав вид, что не заметил пропажи.

Йогурты жевали. Желтая лампочка горела над столом.

– Как там у вас в лесу?

– Жвёжды. – Ответил Мишель с набитым ртом.

– Что?

– Звезды, говорю, – повторил он, глотая, – у нас в это время Винский выключает движок, чтоб было тихо, и мы без света. Любуемся на звезды. Иногда костер.

– Кто такой этот ваш Винский?

– Не надо об этом к ночи. – Тихо сказал Шу.

Все замолчали.

– Я вот хотел узнать, для чего вам азот… – осмелился Мишель.