Хозяйка проклятого острова

– Ох, тут такое дело…

Говорить о бароне Диане не хотелось, пришлось быстро выкручиваться:

– Госпожа Инесс приказала приготовить покои в Северной башне к визиту ее отца…

– Да, я слышал. Но там не должно быть проблем, весь замок защищен магией от влияния времени.

– Замок-то, может, и защищен, – поморщилась Диана, – а вот мягкая мебель – нет. Даже если я подготовлю только два этажа (а это на минуточку двадцать комнат, включая пять спален, две столовые, три гостиные, будуар, купальню, кухню и комнаты для слуг), то где мне взять столько обивки и наполнителя? Хотя бы для тех же матрасов, я уже про кресла и диваны молчу!

Она вздохнула и подперла подбородок свободной рукой, в то время как левая лежала, вытянутая, на столе. Ормонд сидел напротив.

– Есть тюки с пухом для подушек и перин герцогини и принца, но этого слишком мало, – продолжила рассуждать Диана. – Вот если бы у нас было достаточно птицы…

– Ну, в следующем году – будет, – мягко усмехнулся Ормонд. – Я слышал, ты запретила господину Фабио брать яйца.

Услышав имя главного повара, Диана фыркнула:

– Не запретила, а уменьшила расход. Он умеет готовить и без яиц, а мне они нужны для разведения. Птичница сказала, что под каждую наседку можно положить до пятнадцати яиц. А у нас пять наседок.

– Это те курицы, которых ты с боем отобрала у Фабио? – рассмеялся ле Блесс. – Да-да, помню, он ругался по-арецийски и даже грозился нажаловаться его высочеству.

– Пусть жалуется, – махнула свободной рукой Диана, – Джерарду больше делать нечего, как только курицами заниматься… ой!

Она поспешно прикусила язык. Но уже было поздно. Это имя так легко слетело с ее губ, будто она всю жизнь называла принца по имени, на что, конечно, не имела никакого права.

Лицо Ормонда моментально посуровело. Он серьезно посмотрел на нее.

– Диана, я помню, ты говорила, что пришла из другого мира, где все люди равны. Но не стоит называть его высочество по имени, если не хочешь, чтобы по замку поползли сплетни.

В его единственном глазе читалось предупреждение.

Диана вздохнула:

– Прости, вырвалось…

Ей стало неловко под его осуждающим взглядом.

Она понимала: Ормонд хочет ее защитить. В этом мире лишь любовники называют друг друга по имени, да и то наедине. А еще так обращаются к слугам.

– Герцогиня ди Ресталь – опасная женщина, – продолжил ле Блесс так тихо, словно боялся, что их могут подслушать. – Если она услышит…

– Я поняла! – Диана быстро поднесла свободную руку к губам и показала, как закрывает рот на “ключ”.

Он покачал головой.

– Это не шутки, Диана. Пожалуйста, отнесись серьезно к моим словам. Мы ведь так и не нашли ни того, кто пытался тебя отравить, ни того, кто нанял твоих обидчиков.

Она выпрямилась и настороженно уставилась на супруга:

– Ты думаешь…

– У меня нет никаких оснований, – Ормонд слабо усмехнулся. – Только догадки, подозрения, косвенные улики…

– И?

– Прости, я обещал его высочеству, что сохраню все в тайне, пока убийца не будет пойман.

– У… бийца? – ахнула Диана. – Убийца Кираны? Ты уже знаешь, кто он?!

Вместо ответа он повторил ее жест: запер рот на замок и выбросил “ключ” через плечо.

Диана нахохлилась. Ормонд продолжил рисовать, тихонько насвистывая несложный мотивчик, а она то и дело поглядывала на мужа, пытаясь прочитать его мысли.

В последнее время он не вспоминал при ней о Киране или ди Лере, но Диана понимала, что расследование продолжается. Две загадочные смерти на острове одна за другой – они вполне могли быть связаны между собой. Или даже с попыткой отравить ее.

Недаром ведь Док пожертвовал ей осколок ядоопределителя? Это очень ценный артефакт, зарядить который мог только Джерард, как единственный источник магии во всем Последнем Приюте. И если сам принц согласился делать это для Дианы, значит… тоже уверен, что яд иглобрюха в пирожках не был случайностью, что ее хотели убить?

– Готово, – Ормонд погладил запястье жены, возвращая ее на грешную землю.

В этой короткой ласке было все: глухая тоска, безнадежность, отчаяние…

Диана опустила взгляд на руку, собираясь сказать, что узор очень красив, как всегда, но супруг уже встал.

– Уже уходишь? – она тоже поднялась, неловко пряча татуировку под рукав.

За два месяца они успели узнать друг друга, стать соратниками, даже друзьями. И за все это время Ормонд ни разу не попытался перевести их отношения на более близкий уровень. Диану это сильно смущало.

Она чувствовала, что нравится мужу. Почему же он всегда ограничивается легким поцелуем в щеку или ладонь и никогда не переступает этой черты? Может, ждет от нее первого шага?

Вот и сейчас он взял ее за руку, ту самую, на которой недавно с усердием выводил поддельный брачный узор. Поднес к губам и сказал:

– Да, у меня много дел перед возвращением его высочества. И кстати, насчет Северной башни. Я знаю, чем тебе помочь. Прикажи набить матрацы и подушки свежим сеном, его достаточно в замке. А на новую обивку я выделю ткани из личных запасов ди Лера. Все равно они ему уже не понадобятся.

Когда он ушел, Диана прижала руку с рисунком к груди.

Помимо брачной вязи, опоясывающей запястье, на пальце еще сверкало обручальное кольцо, оставшееся от прошлой жизни. Жизни, которую она почти не вспоминала. Лишь иногда, по ночам, накатывала глухая тоска. Хотелось узнать, как там родители. Наверное, от горя места себе не находят. А она даже не может подать им знак, что жива…

А еще она так и не осмелилась рассказать Ормонду, что случилось сегодня днем! Вдруг ди Вильясс умрет? Тогда она всю оставшуюся жизнь будет винить себя в его смерти!

– Ладно, – пробормотала Диана, принимая решение, – завтра разведаю, как там этот пижон. Надеюсь, с ним все в порядке…

Глава 6

Вот уже два месяца “Бурерожденный” бороздил океан, нападая то на отбившиеся от караванов суда, то на прибрежные крепости. Один шторм сменялся другим, одна битва сменяла другую в чехарде бессонных дней и ночей.

Джерард с особым остервенением использовал свои силы, чтобы не дать оголодавшей буре сожрать корабль или, наоборот, потопить противника. Он ждал, когда наконец ослабнет. Жаждал выдохнуться, утратить запал.

Но в этот раз магия, которой поделился с ним Дух, казалась бесконечной. Она не желала заканчиваться. Наоборот, клокотала в нем, рвалась наружу, требовала свободы. Ее питали ярость и ненависть, в них она черпала силу.