Кинь его вдогонку мне!
Он глядит уже охотно
В мимолетные века –
Светлый, радужный, бесплотный,
Умоляющий пока.
2 января 1937
«Улыбнись, ягненок гневный – с Рафаэлева холста…»
Улыбнись, ягненок гневный – с Рафаэлева холста, –
На холсте уста вселенной, но она уже не та…
В легком воздухе свирели раствори жемчужин боль –
В синий, синий цвет синели океана въелась соль…
Цвет воздушного разбоя и пещерной густоты,
Складки бурного покоя на коленях разлиты.
На скале черствее хлеба – молодых тростинки рощ,
И плывет углами неба восхитительная мощь.
9 января 1937
«Когда в ветвях понурых…»
Когда в ветвях понурых
Заводит чародей
Гнедых или каурых
Шушуканье мастей, –
Не хочет петь линючий,
Ленивый богатырь –
И малый, и могучий
Зимующий снегирь, –
Под неба нависанье,
Под свод его бровей
В сиреневые сани
Усядусь поскорей…
9 января 1937
«Я около Кольцова…»
Я около Кольцова
Как сокол закольцован –
И нет ко мне гонца,
И дом мой без крыльца.
К ноге моей привязан
Сосновый синий бор,
Как вестник, без указа,
Распахнут кругозор.
В степи кочуют кочки –
И всё идут, идут
Ночлеги, ночи, ночки –
Как бы слепых везут…
9 января 1937
«Дрожжи мира дорогие…»
Дрожжи мира дорогие:
Звуки, слезы и труды –
Ударенья дождевые
Закипающей беды,
И потери звуковые
Из какой вернуть руды?
В нищей памяти впервые
Чуешь вмятины слепые,
Медной полные воды, –
И идешь за ними следом,
Сам себе немил, неведом –
И слепой, и поводырь…
12–18 января 1937
«Влез бесенок в мокрой шерстке…»
Влез бесенок в мокрой шерстке –
Ну, куды ему, куды? –
В подкопытные наперстки,
В торопливые следы –
По копейкам воздух версткий
Обирает с слободы…
Брызжет в зеркальцах дорога –
Утомленные следы
Постоят еще немного
Без покрова, без слюды…
Колесо брюзжит отлого:
Улеглось – и полбеды!
Скучно мне: мое прямое
Дело тараторит вкось –
По нему прошлось другое,