Куратор

Куратор
Оуэн Кинг

Вселенная Стивена Кинга
Город в мире Америки стимпанка. Конные экипажи соседствуют с трамваями, жители обожествляют кошек, в трущобах свирепствуют эпидемии холеры и ветрянки. Только что произошла революция, и теперь страну раздирает гражданская война.

Девушка по имени Ди просит назначить ее на пост куратора Общества исследований связей с иными реальностями, чтобы попытаться разыскать умершего старшего брата – если не среди живых, то среди мертвых… или в других мирах.

А тем временем в соседнем полуразрушенном музее сами собой появляются странные экспонаты: таинственный чернобородый обитатель бывшего посольства до смерти пытает неведомо кем преданных ему на муки людей, и мрачный Корабль-морг собирает по ночам команду мертвецов…

Оуэн Кинг

Куратор

«Принцесса была такая удивительная принцесса, что умела отгадывать все тайны. Она спросила у крошечной женщины: «Зачем ты ее прячешь здесь?» Тогда крошечная женщина поняла, что принцесса знает, почему она живет одна-одинешенька со своей прялкой, и стала на колени перед принцессой и просила не выдавать ее. Принцесса же отвечала: «Я никогда не выдам вас. Позвольте мне взглянуть на нее». Тогда крошечная женщина закрыла ставни, заперла дверь и, дрожа с головы до ног от страха, как бы кто не подглядел, открыла тайник и показала принцессе тень»[1 - Перевод М. Энгельгардта (здесь и далее примечания переводчика).].

    Чарльз Диккенс, «Крошка Доррит»

«Скажу больше, все кошки принадлежат нечистому племени, хоть нередко бывают полезны. Кто не замечал гримасу Сатаны на их лукавых мордах?»

    Чарльз Портис, «Железная хватка»

Owen King

THE CURATOR

© Owen King, 2023

© Перевод. О. Мышакова, 2023

© Издание на русском языке AST Publishers, 2023

Часть I

Новые люди

А может, и поболее иных

Город, прозванный поэтами и городскими активистами Прекраснейшим по его реке, полноводной Фейр[2 - Прекрасная (англ.).], торчал на теле страны, как заусенец у ногтя. По преданию, город был основан каменотесом, выстроившим замок и оставившим его пустым в качестве приношения Богу, за что мастер получил в награду вечную молодость, однако несколько веков спустя в замок тайком проникли нищие попрошайки, и их внезапное появление так шокировало хозяина, что он пал замертво. Ближе к правде лежала версия, что первые поселения в этих краях основали мореплаватели-скандинавы. В новейшую эпоху город прославился резиденцией статных монархов с хмурым челом, своим конгрессом и судами, своей деловой хваткой, закалкой, связями и доходами, разнообразием своей наемной армии, насчитывавшей, по слухам, «двунадесять языков»; рекой Фейр, бравшей начало в горах, делившей метрополис на западную и восточную части и сбрасывавшей свои пресные воды в океан; крутыми скалистыми берегами полуострова, сглаживавшимися по мере приближения к морю параллельно Фейр; суетой и торговлей своего порта; двумя консольными мостами; достижением прогресса в виде разветвленной сети электротрамваев; огромным городским парком Королевские Поля и расположенным в нем Королевским прудом, где праздные гребцы рассекали водную гладь на лодках с носовыми фигурами в виде монархов с хмурым челом – от Мейкона I до Зака XXI; конкуренцией между роскошными отелями, соперничавшими, чей кот-талисман красивее; своими культурными объектами – театрами, музеями и Плавучим моргом; тремя каменными монолитами на равнине у начала Великого Тракта в нескольких милях от городской черты, куда по традиции новобрачные со всего света съезжались с молотками и кирками отбить на память каменной крошки в знак нерушимости принятых обетов; иронией названия своей единственной вонючей и грязной «водной артерии»; пожарами на своей фабрике; пожарами в ее окрестностях; многолюдными нижними кварталами Лиса[3 - Подонки, отбросы (англ.).]; плодовитыми бедняками, населявшими Лис и скармливавшими поколения за поколениями эпидемиям и армии; пережитками язычества; тайными обществами; терпкостью тузлука, которым приправляли здешних устриц; деятельными шайками несовершеннолетних преступников, наводнявших улицы; отвагой и силой своих мужчин; мудростью и выдержкой своих женщин и, как все крупные города – а может, и поболее иных, – своей принципиальной некартографируемостью.

Новые люди

До переворота она вкалывала прислугой в Национальном университете, но теперь изловчилась получить должность в Обществе психейных исследований. В городе остро требовались новые люди – а когда было иначе? – на места, ранее занимаемые представителями свергнутого режима и их подпевалами. Это относилось не только к правительству и военным, но частым гребнем прошлось по повседневности, где всё – от школ и магазинов до газовых станций и театров – испокон веков управлялось знатью. Порог Общества психейных исследований Ди переступала всего однажды, еще девочкой, но в памяти остался большой зал, где она ждала, пока слуга приведет ее старшего брата, неофита Общества. Пол был устлан огромным красно-золотым ковром, достаточно толстым, на детский взгляд, чтобы закопать в его ворсе мраморный шарик. Книги плотно заполняли высокие стеллажи, целиком закрывавшие стены. За письменным столом дама в широкополой голубой шляпе, склонившись над открытым гроссбухом, чертила что-то по линейке, сверяясь с компасом. Изящная маленькая эстрада служила выставкой принадлежностей фокусника, с потолка свисал мобиль галактики, с солнцем размером с крокетный шар, и одиннадцатью планетами приблизительно с бильярдные шары, а в кожаном кресле у камина, засунув под мышки ладони скрещенных рук, с блаженной улыбкой дремал джентльмен в твидовых бриджах.

В трудные годы, последовавшие за тем единственным визитом, Ди часто мысленно возвращалась к идее спокойствия и возможностей, воплощением которой казался этот просторный, причастный к культуре зал. Если столь идеальное место могло существовать в таком городе, может, существует и нечто большее – иная, скрытая сторона жизни?

Посещение Общества случилось в жизни Ди пятнадцать лет назад, когда бунт против сильных мира сего казался немыслимым и непредставимым, а вскоре ее брат Амброуз скончался после недолгой борьбы с холерой. Два события – визит в Общество и смерть Амброуза – слились для Ди воедино.

Она часто вспоминала последние слова брата. Проникнутые благоговейным трепетом, они слетели с запекшихся губ, прозвучав неожиданно четко:

– Да, я вижу тебя. Твое… лицо.

Чье лицо? Амброуз был сама скрытность – вечно уходил от ответа, а иногда говорил такое, что Ди не знала, принимать ли его всерьез. Однажды брат заявил, что существуют иные миры. Может, это и правда: Ди почти не сомневалась, что в свои последние мгновенья брат что-то видел – не галлюцинацию, а нечто реальное и поразительное. В его голосе слышалась убежденность.

Если существует жизнь после смерти, или будущая жизнь, или что угодно, Ди хотелось бы найти там своего брата.

Однако в реальной жизни эта надежда посещала ее лишь в мечтах, когда ее, бывало, посылали с поручениями на Лигейт-авеню и Ди замедляла шаг, проходя мимо уединенной улочки Малого Наследия, чтобы взглянуть на прекрасный кирпичный особняк, упрятанный в тень одинаковых тополей, где размещалось Общество психейных исследований.

Но наконец возможность представилась сама: революция буквально распахнула перед Ди красные двери Общества.

?

Ди спросила своего любовника, лейтенанта добровольной гражданской обороны Роберта Барнса, не мог бы он ей помочь, и Роберт ответил, что сделает все, чего ей хочется, но – «психейные исследования, Дора? Что это – клуб легкомысленных богатых дам, которым нравится, когда им гладят ладони и организуют общение с покойными знаменитостями? Судя по названию, так оно и есть».

– Лейтенант, – прервала его Ди, – кто может отдать такое распоряжение?

?

Они отправились в штаб-квартиру временного правительства, занявшую здание мирового суда на восточном берегу.

На площади они отыскали адъютанта генерала Кроссли. Студенты, докеры и прочие радикалы стали катализаторами массовых волнений, но именно поддержка лидеров оппозиции со стороны Кроссли ускорила и довершила революцию: без вспомогательного гарнизона восставшие не смогли бы вынудить силы режима оставить город.

Упомянутый адъютант, сержант Ван Гур, восседал за маленьким письменным столом, поставив подбородок на кулак. Ван Гур носил запонки с крупными изумрудами и исподтишка старался направить отраженный луч жидко-зеленого света, испускаемый одним из изумрудов, прямо в глаз разъяренному каменному тигру, установленному посреди крытой рыночной площади. Ди заподозрила, что эти запонки лишь недавно перешли в собственность сержанта.

Ее лейтенант объяснил, чего они хотят, и поручился, что она патриотка.

– Это правда? – улыбнулся ей Ван Гур. Ди кивнула, опустив глаза. – Прекрасно, вы меня убедили, – сказал он. – Можете приступать.

Но Роберт хотел чего-то более официального, чтобы устранить в будущем самую возможность малейшего недопонимания и проблем. Выудив из кармана листок, он написал постановление о передаче в распоряжение Ди здания Общества и прилегающей территории, «дабы обеспечить сохранность общественного имущества вплоть до учреждения открыто избранного правительства и проведения оценки здания с целью его дальнейшего использования». Постановление Роберт зачитал адъютанту вслух.

Ван Гур засмеялся, сказал, что это исчерпывающе, и старательно вывел свои инициалы внизу листка.

Роберт и Ди пешком отправились на северо-восток города. Они шли так близко, что касались друг друга локтями при каждом шаге.

?

Брошенное пианино, разодранная скатерть, битые винные бутылки, резиновое дерево с клубком корней в расколотом вазоне, разбросанные книги и тысячи других вещей – обломки крушения свергнутого правительства и его сторонников, выпавшие из карет и экипажей, – загромождали Национальный бульвар. «Раз прислугу теперь повысили, придется каждому научиться убирать за собой», – подумала Ди.

Люди только-только начали появляться на улицах после боев, вытеснивших из города части королевской внутренней охраны. Горожане, мимо которых проходили Роберт и Ди, стояли с потрясенными лицами и озирались по сторонам, словно пытаясь сориентироваться среди разбросанного хлама.

– Уже все в порядке, – уверял ее лейтенант растерянных горожан, хотя его ни о чем не спрашивали. Люди моргали, нерешительно улыбались, приподнимали в ответ шляпы и словно бы приходили в себя.

– Вы уверены, сэр? – переспросила одна женщина, глядя на Роберта через поцарапанные стекла крошечных очков. Ее юбка была черной и пыльной. Нянька, решила Ди, или учительница.

– Да, – ответил Роберт.

– Они окружены?

– Они ушли, – сказал лейтенант, – и больше не вернутся.