Не пустит Дуб чужого в сад;
К слезам и горю равнодушен…
«Меня послал меньшой твой брат.
Ты нашим был!.. К своей невесте
Скакал – бесстрашный человек! —
Не захватив дарёный крестик,
И – заплутал. Искал ночлег…
Тебя колдунья заманила;
Сварив отвар из чёрных трав,
Волшебным зельем опоила:
«Со мною будь, любезный граф!
Ты здесь останешься навечно.
Забудь отца, людей забудь…» —
Затем лишила дара речи,
Покрыв корой блестящей грудь.
Твоя прекрасная Ребекка
Теперь горюет день-деньской,
И будут до скончанья века
Нам души рвать своей тоской
Её волнительные песни…
Но у металла сердца нет!»
Заплакал горько старый вестник…
Не плакал Дуб – молчал в ответ.
А листья белые сверкали
Во тьме холодной и ночной,
И тихо слёзы утирала
Луна дрожавшею рукой…
Вор
Я дверцу приоткрыл в чужую душу —
Все вещи взял и ключики в придачу.
Но женщину без имени, без мужа
Не в силах позабыть завзятый мачо…
И, глядя на Ван Гога вечерами,
Как маленький я громко, горько плачу.
Нет совести и чести меж ворами,
Но Боже, я пытаюсь!.. Я не гордый:
Направь меня, Харуки Мураками,
Пожалуйста, куда-нибудь – хоть к чёрту!
Задумчиво башкой в ответ кивает
И тычет безысходностью мне в морду.
Приевшийся Винсент не согревает…
Встреча
Я шёл Туда, а ты – Обратно:
Случайной встреча та была!..
Я поклонился деликатно,
А ты – за шею обняла.
Твой смех свинцово-серебристый
В сознанье образ воскресил:
Ты силы слушалась нечистой!
А я… своих лишился сил —