Вселенная разума

– Эгоистка! – выпалила Софи.

Агнес приложила к губам салфетку, вытерла руки, после чего встала из-за стола и одним непринужденным движением отряхнула юбку.

– Прошу прощения. – Казалось, девушка обращалась только к Элиоту. – Вынуждена покинуть вас. Мне нужно прогуляться.

Когда Агнес ушла, Бен сверкнул гневным взглядом в сторону Софи.

– Зачем ты так?

– Она всегда думала только о себе. Я надеялась, она изменилась за год, что мы не виделись. Ничего подобного.

– Я составлю девушке компанию, – отозвался Элиот и поспешил спуститься с террасы.

***

Элиот выскочил из парадной многоквартирного дома и оказался в сумерках. Сентябрьскому вечеру еще не была присуща стужа окрепшей осени. На улице царила мягкая прохлада.

Оглянувшись по сторонам, мужчина заметил тонкий женский силуэт, удаляющийся по направлению к Бруклинскому мосту. Темное пятно стремительно растворялось в полумраке.

Элиот настиг девушку у подъема на подвесной гигант. Пешеходная полоса находилась на некотором возвышении, а по обеим сторонам сновали машины.

– Агнес, – окликнул мужчина.

Она остановилась, но не повернулась. Девушка утерла слезы и лишь затем обернула лицо, с распухшим и раскрасневшимся носом, к Элиоту.

– Мистер Мармел, вы решили ко мне присоединиться?

Агнес улыбнулась и, насколько Элиот разбирался в невербальных сигналах, то было искренне.

– Надеюсь, вы не против?

– Я только за.

Элиот поравнялся с девушкой, и они стали неспешно прогуливаться по деревянным подмосткам в полном безмолвии.

Стальные прутья моста, ветвями отходившие в стороны от неоготических башен, вырисовывались на темно-синем, с лиловыми разводами, небосводе, словно металлическая паутина. Внизу рябила черная вода, казавшаяся в темноте густой и вязкой.

Первой нарушила молчание Агнес, выдав внезапной репликой предмет занимавших ее размышлений.

– Я против цирков с животными.

Элиот растерялся от неожиданного высказывания и нелепо улыбнулся.

– Вы находите это забавным? – рассердилась Агнес.

– Отнюдь. – Мужчина поспешил придать лицу серьезности.

– Дрессированные животные напоминают мне детство, – поделилась девушка, поникнув головой. Ее хмурый взгляд был прикован к мостовой. – Свободолюбивые существа не сразу понимают, что попали в плен, и до последнего сражаются за свободу, проявляя строптивость и непокорность. Дрессировщики приучают их к послушанию, подвергая регулярному избиению, пока из горделивых животных не получатся безропотные и покорные существа. А если случается, что зверь никак не хочет покоряться воле хозяина, его обрекают влачить крайне жалкое существование в условиях неволи.

– Теперь-то вы взрослая, свободная и независимая девушка, – попытался подбодрить Элиот.

– Только на первый взгляд. Всю жизнь я провела словно в заточении из-за собственных психологических барьеров. Комплексы, уходящие корнями в самое детство, словно прутья решетки, огораживающие меня от настоящей свободы и счастья. В глубине меня по-прежнему сидит запуганный ребенок, готовый на всё ради одобрения взрослых, даже если придется ущемить собственные интересы, и Софи напоминает мне об этом.

– Не принимайте ее слова близко к сердцу, – посоветовал мужчина.

– Вы вегетарианец. Я права?

– С чего вы это заключили? – Элиот едва поспевал за тем, как Агнес меняла направление разговора. Он предположил, что девушка волновалась и пыталась предупредить возникновение неловких пауз неожиданными вопросами и репликами. Казалось, Агнес пребывала в каком-то лихорадочном расположении духа. Ее выражение лица менялось со скоростью урагана. То над ней нависала грозовая туча, а на глазах появлялись крупинки слез, то она веселела, то впадала в задумчивость.

– За весь вечер вы не притронулись к мясу и довольствовались овощами-гриль.

– Вы наблюдательны. Это верно, я вегетарианец.

– По какой причине?

– Повышенный уровень холестерина, тромбы в сосудах, жир вокруг органов, а как итог – преждевременная смерть от инфаркта или инсульта. Не слишком перспективное развитие событий. На мой взгляд, люди переоценивают свою звериную сущность. В отличие от хищников у нас слишком короткий кишечник и недостаточно кислотная среда в желудке.

– То есть, вы придерживаетесь здорового питания? – заключила девушка.

– Именно. Агнес! – вспомнил мужчина. – Вы ведь тоже не ели мяса.

– И зажгла ароматическую палочку, чтобы по гостиной не разносился запах копченого мяса, пока Бен его жарил. Бен и Софи не слишком внимательные хозяева, коли, прежде чем устроить барбекю, не удосужились узнать, не вегетарианцы ли гости.

Молодые люди дружно рассмеялись.

– А отчего вы не едите мясо? – поинтересовался мужчина.

– Я считаю, Бог всё создал для Вечного Бытия и дал животных нам в попечение, а не в рабство или пищу.

– Вечное Бытие, – повторил Элиот, – звучит жутко, не находите? На кой черт людям вечность, когда мы не знаем, как убить время в свободный день?

– Я недавно размышляла об этом. Знаете, когда я попала в VOID, мне всё казалось знакомым: лица коллег, рабочее место, апартаменты, в которых я жила. Как будто я видела это прежде. Я с легкостью справлялась со всем, что надлежало в соответствии с должностными обязанностями, словно проделывала это уже тысячу раз. Это навело меня на мысль о реинкарнации. Что если мы в самом деле, умирая, перерождаемся? Но не в другую личность, не в собаку, и не в травинку, а в себя самого. Проживаем одну и ту же жизнь снова и снова, таким образом, являясь не только пленниками сансары, но и одного тела и одного бытия. А знаете, что в подобном мироустройстве самое пугающее?

– Что же?

– То, что совершив ошибку однажды, ты обречен повторять ее вновь и вновь, в каждой последующей жизни, бесконечное множество раз.

– И ничего нельзя поправить?

– Нет. Ведь ты остаешься самим собой. С прежними взглядами и страстями, а главное – склонностями, которые будут подталкивать тебя на те же ошибки.

Элиот задумался о беспрерывной череде его безликих дней и вспомнил слова Томаса Андертона: Вы застряли во вселенной, ограниченной вашим скудным разумом. В жизни Элиота жуткая фантазия Агнес уже воплотилась в реальность.

– Пожалуй, это самая безжалостная модель ада – застрять навсегда в одной бессмысленной жизни. Считаете, Бог настолько суров, чтобы обречь свое чадо на такое?

– Нет, Бог не так суров. Это лишь моя выдумка. Вы ведь не сочли, будто я всерьез верю в такой уклад Вселенной?

– Я уже и не знаю, что думать. Во что же вы все-таки верите?