Главный калибр. Книга мужчины

Мои глаза метались от тучи к парусам, на компас и вперед по курсу, а мое «я» как-то заворочалось в груди. Страх стал непреодолимо вползать в меня. Стала чувствоваться прямо-таки «кожей тела» глубина воды под нами, хлипкость яхты (хотя раньше она казалась мне очень крепкой), и еще моя недолговечность.

Вспомнил, что мой дядя умер совсем недавно в возрасте 22 лет от нелепой случайности на работе. Сердце металось внутри груди, уже хотело выпрыгнуть наружу!

И вдруг я ощутил, как Кто-то большой встал рядом с моим правым плечом. Я дернулся поглядеть, кто же это появился на яхте? Никого! Но ощущение стало совсем устойчивым, надежным. Стало понятно, что Он даже не просто большой, а совсем необъятный. И еще какой-то чересчур спокойный, не по-человечески даже.

И еще добрый, или лучше – сочувствующий.

И всесильный.

Я тут же увидел свое «я» рядом с этим «Кем-то». Оказалось, что «я» совсем-совсем малюсенькое! Раньше думал, что я довольно большой и такой, что ли, влиятельный человек, а теперь даже радостно засмеялся: стало смешно от своей же глупости.

И дальше увиделось, что быть малюсеньким, это не значит быть нелюбимым. «Он» реально любит меня! Это ощущается всем собой, даже не знаю, как объяснить.

Ну, просто знаю это, и все!

И с этой секунды мне вдруг стали очень дороги мои сопливчики. Они маленькие просто еще, на 2—3 года младше меня, а я их презирал за то, что они не умели себя вести «как я». Дак я-то тоже не умел себя так вести три года назад!!

«Он» как-то дал понять, чтобы я не боялся штормяги, потому что она скоро пройдет безопасно для нашего «Наследника», и мы не погибнем. Не словами, а просто стало понятно, и все тут.

Я сразу вспомнил крапивинских «Святых Хранителей». Елки ж, какая чушь! Неужели он, Крапивин, не понимает, что это не Хранители, а Отец мира, то есть Бог? Ты вот как думаешь: такая Встреча бывает не у каждого? А может, и у каждого! Просто не каждый это хочет оценить и принять, и потому быстро забывает. Проще забыть Его, сделать вид, что Его нету, потому что если Он есть – то я обязан ради Него что-то делать, слушаться Его, и это трудно (я потом это понял).

* * *

Ох, парни, я стал совсем другим. От старта прошло всего две недели, а мне вчера ребята сказали, что я перестал их ругать и презирать, и они этому очень рады.

Сегодня Леха вообще подарил мне кораблик, который сделал из твердого пенопласта. Я растрогался, даже слезинка выскочила из глаза, ведь гонял же этого Лешку всю дорогу. С Ваней тоже помирились, а то я его очень плохо обозвал, и мне было так же плохо по совести.

Когда шторм кончился, мы по команде капитана осмотрели наш корабль. Ветрище немного порвал нам один парус, а еще накидал веток с далекого берега на палубу. Сейчас светит ясное солнышко, так хорошо уже! Идем под моторчиком, и я только что сменился с вахты и вот пишу это все тебе, зная что ты не все сразу поймешь. Ты подумаешь, что это все выдуманный рассказ, а он не выдуман, а всамделишный.

По реальным событиям, как наш капитан говорит.

Я теперь тебе открою, чего мне не хватало. Мне Его не хватало, и теперь Он со мной. И теперь я узнал смысл моей жизни. В чем он?

Это ты, брат, давай сам ответ ищи. Что сам найдешь, то тебе намного дороже.

На халяву и уксус сладок?

«Оторви-да-брось» – так назвали бабки из соседнего подъезда моего другана Степку. Я его зову «Тапкой» за то, что он постоянно лезет тапать в чужие телефоны, как только те окажутся поблизости. А он сам, со своими вечно нечесаными серыми волосами и шмыгающим курносым носиком, зовет себя гордо – «Бумер». Ну, какой он «Бумер», когда он просто мой сосед по парте?!? Да многие лучше его знают, какая модель БМВ до скольки может разогнаться, и какая сколько весит. И еще я лучше всех из нашего пятого класса угадываю, что позади проезжает именно «бумер», по звуку его мотора.

А вот от чего меня завидки берут, так это от того, какой Тапка безбашенный. Никто лучше него не может нахамить по-взрослому!!

Ну пустяки. А рассказать я хочу историю, которая приключилась с нами позавчера утром. У меня до сих пор еще болит, не могу понять что больше: то ли животик от смеха, то ли ухи от пальцев Гири-мента.

Вот сижу я такой, значит, весь в драных синих джинсах и бурой курточке, после школы на бревне любимом, около страшно корявой и старой липы в нашем заросшем дворике. Утро. Солнышко осеннее. Гляжу наружу, на дорогу, которая видна через хлипкий заборчик. Дома у нас деревянные, старенькие тоже, вообще район прикольный: мы с друзьями живем в трех почерневших бараках, а через дорогу от нас, справа и слева от моих окон, стоят ужасно вычурных форм домища за высокими заборами, с воротами на брелках управления, и туда бесшумно заплывают такие машины, от которых рот сам разевается. Кто там живет? Не знаю.

Знаю, что «они» живут на другой планете, так мне бабка Нюра говорила – «мы с ними живем на разных планетах». Откуда-то Ленка из класса знает еще, что это тайные бандиты, которые стали теперь адвокатами и директорами.

И посреди нас, инопланетян, непонятно зачем затесался большой белый монастырь. Он прямо перед моими окнами, и мне кажется, что он нахально влез промежду больших вычурных домов. Смотрится, как древний воин со щитом и мечом на крутой вечеринке. Я-то вижу, что туда ходят одни наши соседи – глупые бабки и один дедушка, а бандиты с соседних домов не ходят. Дядя Толя, который зовет себя «научным атеистом» (мне так и хочется сказать – «научным аферистом»), давно всем рассказал, что бандиты его построили. Хотят свои какие-то грехи замолить, деньгами откупаются. В общем, нечистое там что-то.

Сам я тоже частенько забегаю туда, потому что там живет один большущий поп, весь черный: волосы, бородища, платье с юбкой (вроде ряса называется?) … так вот он очень радуется всем нашим школьникам, и когда кого из нас встретит – тут же захохочет, раздвинет огроменные руки, схватит кто не успеет увернуться, и начинает мутузить: и подбросит, и пообнимает, и косточки помнет, и погладит. И иногда, главное, конфеты дает.

Вот я и захожу иногда за эти тяжеленные зеленые решетчатые ворота, за толстые белые стены, и брожу с независимым видом, руки в карманы: типа так, погулять зашел. И сам высматриваю, когда тот поп вывернется из-за угла… а он быстро-быстро шагает, всегда торопится, и углядеть его вовремя – ой, непросто! Не углядишь, он тут как тут – нагрянет сверху, как туча, обхватит ручищами и ну мять и хохотать!

Тяжело конфетки иногда достаются)))

В монастыре есть всякие домики. Вот если посмотреть сверху, как будто с квадрокоптера (фотки с него лежат в инете), то видно, что монастырь – это почти квадрат. Ближняя к тебе сторона – это та, на которую я смотрю из своих окон, с воротами. Дальняя – та, что выходит на реку Каму. Слева в квадрате стоит огромадная церковь. Белая, с темно-зеленой крышей, и со здоровыми золотыми куполами. Наверху кресты такие большие, что я не понимаю, как их туда затащили. Ворота, тяжелые и зеленые, прямо перед церковью. Церковь какая-то простая: никаких украшений на стенах, ни окон всякой разной хитрой формы. Вон, у соседних домов – что ни окно, то чудо: одно с фиолетовыми стеклами, другое в виде листика березового… и стены, то желтоватые и узорчатые, то красные бугристые, то зеленые полосатые. А храм – нет, весь просто белый. Еще левее высокая-превысокая колокольня, тоже белая. С нее, ребята говорят, ночью грешников скидывают. Я об этом даже думать боюсь!

Справа – пустынька такая маленькая, дворик, и еще правее несколько деревянных домиков. Почти таких же стареньких, как и мой дом. Над пустынькой склонились несколько берез, я думаю – они нарочно так склонились, потому что получается тень и не так жарко бывает по пустыньке гулять летом.

По углам пустыньки стоят машины попов (так мне Ленка говорила). Они всякие есть: и старинные «жигули», и новенький «фольксваген-туарег» недавно видел. Думаю, что главный поп на нем ездит. Машина толстая, и поп должен быть толстым…

Я боюсь вообще-то один ходить по монастырю, потому что там, говорят, может выскочить страшный злой монах и сильно отругать меня. За что? Не знаю. Но боюсь.

Поэтому если захожу, то прогуливаюсь около выхода, чтобы чуть что – сразу улизнуть.

Позавчера так все и начиналось. Встал с бревна своего, подошел к воротам монастыря (школа во вторую смену, заняться нечем), как обычно поглазел, кто как кланяется при входе туда: смешно, как роботы, и с таким серьезным видом!

Домикам кланяются. Туповатый, видимо, народ. И ежу понятно, что Бога богатые придумали, бандиты, чтобы притеснять таких старушек, а они не понимают! Зашел вслед за каким-то старичком. Там за воротами сразу площадка небольшая из серой плитки, вот по ней я и стал прогуливаться – руки в карманы. Слева внутри колокольни «церковная лавка» есть: в лавке – красивые штучки, всякие картинки, цветные портреты в блестящих рамках (иконы называются), и на витринах сверкают дорогие драгоценности.

Смотрю, мимо лавки Тапка бежит. Курточка серая, волосенки серые, мордочка тоже серая – немытая, что ли? Он меня увидал и рукой замахал сразу – давай, пойдем, мол! Я за ним, а он через пустыньку наискосок и к дальнему углу монастыря. Забегаем за деревянный дом, и натыкаюсь на троих наших пацанов из школы. Тапка возбужден, руками махает, что-то там объясняет всем. Мне один из ребят, Васька, перевел на русский язык: оказывается, Тапка встретил за соседним домиком монастырским пьяного попа, который сказал, что у них есть ненужный пароход, а на нем куча всяких интересных вещей. И в этот пароход нам можно залезть и взять все, что нам понравится! И совсем почти бесплатно, только за сто рублей всего! Вот халява-то!! И таинственно так, в настоящий пароход залезть!

На этом мы с Тапкой и погорели.

Он стал рыться по карманам, искать деньги. Нашел смятый червонец. Остальные заинтересовались (приключение же) и тоже вывернули карманы. Нет, нашли конечно еще рублей семь, но… куда интересней оказалась другая находка. У Борьки-торгаша, длинного нашего старшака, за пазухой нашлась бутылка! Он не знал точно, что в ней (стырил без палева у родителей), но важно сказал нам: «Да водяра это! А что непонятная и без названия, так на халяву и уксус сладкий!». Я тут же брякнул – надо ее вместо денег дать!

Отдал я бутылку сильно повеселевшему попу, сидевшему покачиваясь на скамейке, и мы пошли с ребятами туда, куда он показал – в самый дальний конец монастыря. Заходим за баньку… и я рот открываю. Сколько мимо бегал, а глаза-то только сейчас разул: за кустиками и деревьями лежит там на брюхе самый настоящий пароход! Корабль железный! Больше автобуса!

Серый, ржавый немного, остроносый и с окошками на боках. Одно окошко без стекла, лесенка деревянная рядом лежит. Кто-то уже побывал тут. Ну, мы с пацанами рванули сразу туда лезть; попыхтели, лесенку приставили, забрались в окошко по очереди. Внутри страхово немного: темно. Закоулки разные. Пахнет старым кладбищем (это мне так кажется).

Боюсь, что сейчас какой-нибудь древний пират вылезет из-за угла и заорет пьяным голосом. Везде железные штуковины, на полу предметы какие-то, коробки, ящики.

Мы давай все открывать и тянуть к свету из окошка. Вася нашел якорь здоровенный, потащил и на ногу себе уронил – как заорет! Наверное, целую тонну тот якорь весит, конечно больно. Тапка быстрей всех пробежал везде, все обнюхал, и мордочка у него чего-то приуныла. А как не приуныть? Все интересное либо слишком большое, либо непонятно зачем нужно.

В общем, поиграли мы там немножко в пиратов, попрятались в разных местах и полезли наружу. Когда отошли уже, я облегченно перевел дух и почувствовал – как это хорошо, что ничего не взял из корабля! Уж больно что-то давило внутри, как будто кто говорил постоянно – «уходи, вылазь, отойди, не бери ничего».

А Тапка… он как будто рожать собрался. Что такое? Курточка на пузе оттопыривается, и походка стала враскоряку. Спрашиваю, что он взял с корабля?

Только сопит и воротит нос в сторону. Так и дошли до тяжелых ворот, а дальше рассосались по домам.

Нет, это мы так хотели – рассосаться.

А Гиря, наш участковый мент, здоровенный дядечка с усами, так не хотел! Он хотел совсем не так, потому что внезапно возник у нас с Тапкой за спиной и уронил свои тяжеленные руки нам на плечи. Я сразу учуял, что дело пахнет керосином… корабль, может, заколдованный был, и не надо было туда лезть. Попы умеют колдовать, это все у нас в классе знают. Вот колдовство и навело на нас ментов, и они сейчас нас посадят в обезъянник и будут мучить наших мамок, чтобы те им денег много дали за нас.

И Гиря был сильно злой. Я дернулся было из-под его руки, так моментом был схвачен за то самое ухо – тиски слабее зажимают! Вторая рука Гири уже давила правое ухо Тапки. Дядя участковый гаркнул мне в зажатое ухо: «а ты знаешь, что сейчас чуть человека на тот свет не отправил?!? ГРЕШНИК!!!». У меня все внутри оборвалось.

Как же, думаю, так? Лазили же аккуратно, никто не поранился даже, а попа того мы и не трогали совсем… «…Пошто, окаянный, водку паленую подсунул?!?» – и тут до меня дошло. Бутылка-то Борькина… оёёй! Но как он догадался, что это я!?

Громким своим басом время от времени громыхая, Гиря с нами в руках маршировал к школе. Оёй… а там как раз на площадке выстроилась линейка мелюзги. А мы с ушами!