Выбор Девлина

Прапорщик Миккельсон привстал в стременах.

– Дорогу! – крикнул он. – Дорогу! Расступись! Дорогу Избранному!

Стоявшие к всадникам ближе всех с любопытством обернулись. Девлин обвел взором толпу и обнаружил, что люди избегают встречаться с ним глазами. Постепенно пространство вокруг Избранного очистилось, и все трое двинулись вперед.

Суматоха привлекла внимание стражников. Увидев, кто въезжает в город, они с помощью своих длинных копий принялись бесцеремонно расталкивать толпу, освобождая путь.

Приблизившись к воротам, Девлин остановился рядом с гвардейцем, которого звали Патек.

– Лейтенант Дидрик вернулся в город? – спросил он.

– Да, – ответил Патек.

– А что слышно о лорде Эгеслике?

– Во дворце творятся странные дела. Капитан Драккен просила передать, чтобы вы нашли ее сразу же по приезде. Она лучше меня вам все расскажет, – извиняющимся тоном сказал Патек. На его лице отразилась тревога.

Девлин все понял и без дальнейших объяснений. Если бы Эгеслика осудили за измену, Патек знал бы об этом, как и все в Кингсхольме. Опасения Девлина сбылись. Правосудие не свершилось.

Пришпорив коня, он галопом промчался через ворота, не заботясь о том, что Стивен и Миккельсон где-то отстали.

Девлин с трудом пробивал дорогу сквозь толпы народа на улицах, и ярость его росла с каждой минутой. У павильона стражи Избранный уже едва сдерживался. Вихрем пролетев мимо ошеломленного писца, он рывком распахнул дверь в кабинет капитана Драккен.

На лице женщины пролегли морщины, которых не было еще весной, и выглядела она почти такой же усталой, как и Девлин. Однако он не испытывал сочувствия ни к ней, ни к кому-либо другому. Его поступками руководило неумолимое заклятие уз.

– Что произошло?

Капитан Драккен не стала притворяться, что не поняла вопроса.

– Я подвела тебя. И нас предали, – просто сказала она, ни секунды не колеблясь.

– Кто? Как? – Голос Девлина был твердым и четким.

– Садись. Это долгая история.

– Так сократите ее, – сказал Девлин, не двигаясь с места.

Капитан встала из-за стола и, приблизившись к Девлину, посмотрела ему в лицо. На мгновение в ее глазах сверкнул гнев.

– Если бы я знала, кто и как это сделал, я бы здесь не сидела.

– Тогда расскажите хотя бы, что вы знаете.

– Когда лейтенант Дидрик прибыл в Кингсхольм и заявил, что лорд Эгеслик обвиняется в измене, при дворе начался большой переполох. Все очень испугались. Многие не хотели в это верить. Пока советники спорили, кто должен судить барона – король и Совет или городские магистраты, Эгеслика не заключили в тюрьму, а оставили под стражей во дворце. Документы, которые ты передал с Дидриком, заперли в отдельной комнате, а у дверей поставили охрану. Моих гвардейцев.

Капитан замолчала.

– Дальше, – поторопил ее Девлин.

– Через три дня решили, что барон предстанет перед Советом. Старшие советники послали за бумагами, доказывающими вину Эгеслика. Когда комнату открыли, выяснилось, что документы сильно размыло водой и прочесть ничего нельзя.

– Как это могло случиться?

– Не знаю. Я сама видела, как шкатулку с бумагами поставили в комнату. На ней не было никаких следов повреждения. А три дня спустя оказалось, что кожаные переплеты сгнили и покрылись черными пятнами, а сами бумаги воняют так, будто год пролежали на дне озера.

– Шкатулку взломали, – заключил Девлин.

– Конечно. Но у нас нет доказательств. Совет обвиняет королевскую стражу. Либо Дидрик не позаботился о документах в дороге, либо мои стражники плохо несли службу и позволили кому-то уничтожить документы. Я сама назначила охранников и отобрала самых надежных гвардейцев. Они клянутся, что в комнату никто не входил. Значит, вся ответственность ложится на Дидрика. Так или иначе мы не справились. Я не справилась – ведь виноваты мои люди.

Внезапно сгнившие бумаги – как странно.

– Может, здесь поработал маг и наложил какие-нибудь чары разрушения?

– Я тоже думала об этом, но Совет отмел это предположение как нелепое и не разрешил мне послать за мастером Дренгом, чтобы проверить, не использовалась ли магия.

Девлин еще больше укрепился в своих подозрениях. Единодушие советников никак не вязалось с их обычными спорами и препирательствами. Кто-то очень не хотел, чтобы придворный маг осмотрел документы, и этот кто-то, предатель и изменник, заправлял решениями Совета.

– А что говорит лейтенант Дидрик? Он же может сказать, что видел, а чего нет.

Капитан Драккен присела на краешек стола.

– Они не захотели слушать ни Дидрика, ни сопровождавших его стражников. По мнению советников, лейтенант виноват в небрежном отношении к ценным документам или в чем-то еще и похуже. Кое-кто в Совете даже имел наглость заявить, что никаких доказательств вины барона сроду не было и что мы намеренно уничтожили те самые бумаги, которые обелили бы имя Эгеслика.

Внутри у Девлина вскипела холодная ярость. Придворная знать снова взялась за свои игры, оспаривая друг у друга власть и влияние и не обращая внимания на то, что королевство вокруг них гибнет.

– А барон?

– Его освободили из-под стражи, – пожала плечами капитан. – Теперь он – почетный гость короля на празднествах.

Вот что выходит, когда доверяешь другим. Девлин поверил в королевское правосудие, а его тут же предали. Но обманули не только Избранного. Случилось гораздо худшее: кучка придворных предала всех жителей Коринта, которых мучил барон.

Девлин обещал этим людям вернуть справедливость, и он вернет ее. Сам.

– Где король?

– Во дворце сегодня бал по случаю окончания торжеств, – ответила капитан.

– Я должен разобраться с этим. Немедленно.

Капитан Драккен схватила его за рукав.

– Погоди! Не делай глупостей. Посоветуйся хотя бы с теми, кто остался верен тебе. Положение еще можно исправить.

– Время осторожности кончилось, – отрезал Девлин, высвобождая руку, и решительным шагом вышел из комнаты.

Капитан Драккен поспешила следом, но Девлин оставался глух к ее уговорам. Краем глаза он заметил, что Стивен и Миккельсон, которые наконец добрались до павильона, тоже пошли за ним. К ним присоединились несколько стражников. Девлину показалось, что среди них он разглядел лейтенанта Дидрика, но времени на то, чтобы приветствовать товарищей или успокаивать испуганных, у него не было. Воля Девлина сосредоточилась на одной и только одной мысли. Справедливость для народа Коринта.

Его каблуки громко стучали по мраморному полу дворца, и слуги, попадавшиеся ему на пути, спешили убраться долой с глаз Избранного. В главном коридоре его взгляд скользнул по ярким флагам, подвешенным к высокому потолку. Придворные – слепые безумцы! Они будут упиваться праздниками, даже если земля начнет рушиться у них под ногами.