Талантливый мистер Рипли

– Но вы ему больше не пишете?

Похоже, он был разочарован.

– Нет. Я уже года два не видел Дикки.

– Он два года как в Европе. Шриверы очень высокого мнения о вас. Они думают, что вы могли бы как-то повлиять на Ричарда, если бы ему написали. Я хочу, чтобы он вернулся домой. У него тут важные дела, а он нас с матерью совершенно не слушается.

Том с удивлением посмотрел на собеседника.

– И что же говорили Шриверы?

– Они говорили – возможно, и преувеличивали немного, – что вы с Ричардом очень близкие друзья. Кажется, они уверены, что вы все это время ему писали. Видите ли, теперь я из друзей Ричарда мало кого знаю…

Он взглянул на стакан Тома с таким видом, будто хотел предложить ему еще выпить, но стакан был почти полон.

Том вспомнил, как они вместе с Дикки ходили к Шриверам на вечеринку. Возможно, Гринлифы знали Шриверов лучше, чем Том, он видел их раза три-четыре, не больше. В последний раз, припомнил Том, он помог Чарли Шриверу рассчитать подоходный налог. Чарли был директором телекомпании, и у него была куча проблем с внештатными бухгалтерами. Чарли решил, что Том гений, раз он смог указать доходы меньше тех, что рассчитал Чарли, притом все было чисто, по закону. Наверное, потому Чарли и рекомендовал его мистеру Гринлифу. Вспомнил тот вечер и, скорее всего, рассказал мистеру Гринлифу, какой Том умница, какая у него светлая голова, какой он щепетильно-честный и что он просто рвется оказывать услуги. Все это было не совсем так.

– Возможно, вы знаете кого-то из знакомых Ричарда, кто мог бы на него повлиять? – жалобным тоном спросил мистер Гринлиф.

Есть еще Бадди Ланкно, подумал Том, но зачем его сюда впутывать?

– Боюсь, что никого, – сказал Том, покачав головой. – А почему Ричард не хочет возвращаться домой?

– Говорит, там ему лучше. А его мать совсем больна… ладно, все это семейные проблемы. Простите, что пристаю к вам со всем этим. – Он нервно провел рукой по своим редким, гладко причесанным седым волосам. – Говорит, занимается живописью. Ничего плохого в этом не вижу, но у него нет таланта художника. А вот проектировать яхты он бы мог, если бы только относился к этому делу серьезно.

Подошедшему официанту он сказал:

– Виски с содовой. Вы как?

– Мне не нужно, спасибо.

Мистер Гринлиф смущенно смотрел на Тома.

– Вы – первый из друзей Ричарда, кто согласился хотя бы выслушать меня. Все другие считают, что я пытаюсь вмешиваться в его жизнь.

Том и без того уже сообразил, что так оно и было.

– Очень хотел бы помочь вам, – вежливо сказал он.

Теперь он вспомнил, что деньги Дикки заработал в судостроительной компании, где строили небольшие яхты. Отец, конечно же, хотел, чтобы сын вернулся домой и взял в свои руки семейную фирму. Том улыбнулся, глядя на мистера Гринлифа, – так, без всякой задней мысли, – и допил свой стакан. Он уже собрался было встать и уйти, но огорчение, исходившее от его собеседника, было ощутимо почти физически.

– А где он живет в Европе? – спросил Том, хотя это было ему все равно.

– В Монджибелло, к югу от Неаполя. Говорит, там даже библиотеки нет. Плавает под парусом и рисует, больше ничего не делает. Купил дом. У Ричарда собственный доход – не бог весть какой, но в Италии жить можно. Каждому свое, но лично мне там бы не понравилось. – Мистер Гринлиф широко улыбнулся. – Может, выпьете чего-нибудь, мистер Рипли? – спросил он, когда официант принес ему виски с содовой.

То?му хотелось уйти, но ему было жаль оставить этого человека одного.

– Пожалуй, выпью, – сказал он и протянул официанту стакан.

– Чарли Шривер говорил мне, что вы имеете отношение к страховому бизнесу, – дружелюбно заговорил мистер Гринлиф.

– Было когда-то. Я… – Меньше всего ему хотелось говорить, что теперь он работает в налоговом ведомстве, по крайней мере не сейчас. – В настоящее время я служу в бухгалтерии рекламного агентства.

– Вот как?

С минуту оба молчали. Мистер Гринлиф выжидающе рассматривал его. О чем еще можно говорить? Том пожалел, что остался.

– А сколько, кстати, Дикки сейчас лет? – спросил он.

– Двадцать пять.

Как и мне, подумал Том. Хорошо ему, наверное, в Италии. Деньги, дом, яхта. Какой смысл возвращаться? Черты лица Дикки все отчетливее всплывали в его памяти: широкая улыбка, светлые вьющиеся волосы, беззаботное лицо. Дикки везло в жизни. Ему тоже двадцать пять, а чем он занимается? Живет от зарплаты до зарплаты, счета в банке нет. Старается избегать встреч с полицейскими. Когда-то у него было призвание к математике. Почему он так и не заработал на этом? Том почувствовал, как напряглись его мышцы, и он принялся нервно разминать пальцы. Как все это надоело, до чертиков! Лучше бы сидел один за стойкой бара.

Том сделал большой глоток.

– Я с удовольствием напишу Дикки, если вы дадите его адрес, – быстро проговорил он. – Надеюсь, он меня не забыл. Помню, как-то мы провели с ним уик-энд на Лонг-Айленде. Насобирали мидий, и все ели их на завтрак. – Том улыбнулся. – Кого-то стошнило, да и вечеринка не удалась. Как раз тогда Дикки сказал, что собирается в Европу. Кажется, вскоре он и уехал…

– Точно! – воскликнул мистер Гринлиф. – Это было как раз перед его отъездом. Да-да, Ричард что-то насчет мидий рассказывал. – Он громко рассмеялся.

– Я несколько раз был у вас, – подхватил Том. – Дикки показывал мне модели яхт, которые стояли в его комнате на столе.

– Это детские поделки! – заулыбался мистер Гринлиф. – А эскизы свои он не показывал? Или чертежи?

Нет, этого не было, но Том радостно согласился:

– Конечно показывал. Нарисованы пером, некоторые просто класс!

Том никогда их не видел, но теперь он хорошо представлял то, о чем шла речь, – подробные чертежи, где помечена каждая гайка, каждый болт. Он ясно видел, как Дикки с улыбкой показывает ему чертежи. Том мог бы несколько минут, на радость мистеру Гринлифу, описывать чертежи в подробностях, но сдержался.

– У него талант, – с довольным видом произнес мистер Гринлиф.

– Точно, – согласился Том.

Ему стало совсем тоскливо. Ему было знакомо это состояние. Иногда он чувствовал себя так на вечеринках, но чаще – когда обедал с тем, с кем обедать и не собирался, а обед все затягивался. Будь это очень нужно, он и сейчас мог бы, наверное, с час распинаться о том о сем, но он знал, что потом что-то взорвется у него внутри и он сорвется из-за стола.

– К сожалению, я не совсем сейчас свободен, а то бы с радостью поехал к Ричарду и попытался уговорить его. Может, что-нибудь и вышло бы, – сказал он лишь потому, что мистер Гринлиф ждал от него каких-то слов.

– Если вы и правда так думаете… но вы ведь не собирались в Европу?

– Нет.

– Ричард всегда прислушивался к мнению своих друзей. Если бы вы или кто-то другой из его знакомых могли взять отпуск, я бы организовал вам поездку. По-моему, в этом гораздо больше толку, чем если бы к нему поехал я. А вам никак не удастся взять отпуск со службы, а?

У Тома екнуло сердце. Он сделал вид, будто погрузился в раздумье. Тут что-то есть. Он интуитивно это чувствовал. Работы у него никакой нет. Да и из города нужно уезжать. Он сам собирался покинуть Нью-Йорк.

– Надо попробовать, – осторожно произнес он, при этом на лице его сохранялось задумчивое выражение, будто он размышлял о том, как обойти все препятствия.

– Если бы вы согласились поехать, я бы с радостью оплатил ваши расходы, об этом нечего и говорить. Вы и правда могли бы съездить? Скажем, осенью?