Любовь и ярость

– Да, – кивнула Элейн, но вдруг глаза ее гневно сузились, и она подозрительно посмотрела на Гевина. – А с чего это ты так заинтересовался мальчишкой? Мне кажется, нам и без него есть, о чем беспокоиться. Ведь мы так и не решили, как нам быть.

Гевин положил руку на спинку дивана, ласково обняв Элейн за плечи.

– Не стоит ломать над этим голову, дорогая, – промурлыкал он, мягко, но настойчиво привлекая ее к себе. – У меня сейчас на уме совсем другое. Вот это, например.

Он жадно накрыл губами ее рот, и она, издав приглушенный стон, страстно ответила на поцелуй. Осторожно уложив ее на диван, Гевин принялся покрывать поцелуями ее все еще красивые плечи, потихоньку сдвигая вниз платье, пока полностью не обнажил пышную грудь. Задрожав от наслаждения, она выгнулась и крепко прижалась к нему, а настойчивые пальцы быстро скользнули по его телу, пока не добрались до затвердевшего доказательства его желания.

– В первый раз, – с трудом хватая воздух ртом, пробормотала Элейн, – в первый раз нам не надо ни от кого скрываться, Гевин. Теперь нас никто не побеспокоит.

Он хрипло рассмеялся.

– Никогда не мог относиться к тебе как к приемной матери. Ах, Элейн, я всегда видел в тебе только желанную, соблазнительную женщину!

И Гевин яростно принял ее любовь, которой она бесстыдно оделяла его с тех пор, как ему едва исполнилось четырнадцать лет.

Глава 5

– Как ты могла?! Боже всемогущий, деточка, как ты решилась на такое?!

Джульетт Боуден сжала в похолодевших, трясущихся пальцах насквозь мокрый от слез платок. Она вся дрожала, глядя на единственную дочь. Шарлин несчастным маленьким комочком сжалась в углу обитого парчой дивана.

– Отвечай же! – Терзаясь нахлынувшими на нее страшными подозрениями, Джульетт гневно потрясла дочь за плечо:

– Что заставило тебя отбросить прочь фамильную гордость, честь, наконец, как ты могла покрыть таким позором свою семью?!

Шарлин в ответ только горько покачала головой. Ее плечи тряслись от рыданий. Слезы нескончаемым потоком лились из покрасневших, опухших глаз. Она плакала уже несколько часов, пока мать допрашивала ее, но что она могла сказать ей?! Ничего теперь не изменишь.

Когда она вернулась от Колта, то увидела собравшуюся перед их домом толпу возбужденных людей. Мать билась в истерике, отец кричал на шерифа, требуя, чтобы тот немедленно приступал к поискам. Появление Шарлин с бледным, виноватым лицом положило конец переполоху.

Быстро спешившись, она пробежала в дом, рыдая и расталкивая стоявших на ее пути и растерянно замолкших соседей. По пятам за ней спешили родители, забрасывая ее вопросами, но она влетела в свою комнату и с силой захлопнула дверь, после чего истерически рассмеялась, слушая их крики. Не ранена ли она? Кто похититель? Как ей удалось спастись?

Потом в комнату ворвался шериф, а за ним спешил доктор Перри, который хотел осмотреть ее раны. Чтобы перекрыть неумолкающий гул взволнованных голосов, Шарлин пронзительно закричала, прижав обе руки к бешено колотившемуся сердцу:

– Оставьте меня в покое и убирайтесь! Слышите, вы все!

Я не ранена, и меня никто не похищал. А теперь уходите и оставьте меня одну!

Глаза Чарлтона Боудена вспыхнули от бешенства, когда он понял, что произошло на самом деле. В ярости он вытолкал из комнаты любопытных, оставшись наедине с дочерью и все еще растерянной и ничего не понимающей женой. Крепко закрыв дверь, он повернулся к Шарлин. Лицо его побагровело от ярости, он едва сдерживался, чтобы не дать воли своему гневу.

– Немедленно говори правду! – потребовал он. – Где ты провела ночь, Шарлин? И не смей врать, а то я так выдеру тебя, что ты неделю ходить не сможешь!

Испуганная Джульетт крепко прижала Шарлин к груди, умоляя мужа успокоиться. Их единственное дитя не могло натворить ничего дурного, твердила она. Нетерпеливо оборвав ее, Боуден приказал дочери рассказать, что произошло.

Заикаясь от волнения, насмерть перепуганная Шарлин подняла голову, чтобы взглянуть на отца, но, встретив его пылающий яростью взгляд, умоляюще прошептала:

– Я была у Колта, папа. Я люблю его.

Чарлтона затрясло от гнева. Он попытался что-то сказать, но горло перехватило, и он яростно захрипел.

Джульетт испуганно бросилась к нему:

– Мы немедленно объявим о помолвке. Скажем, что они засиделись допоздна, обсуждая предстоящую свадьбу. Объясним, что Шарлин была с компаньонкой, а в доме все время были слуги. Конечно, сплетен избежать не удастся, но после свадьбы все уляжется. Пройдет всего несколько месяцев и никто даже и не вспомнит…

– Нет. – Шарлин покачала головой, не в силах встретиться глазами с матерью. – Нет, свадьбы не будет. Колт отказался наотрез.

В комнате наступила гробовая тишина, каждый замер, боясь поднять глаза.

– Ну уж нет, – взорвался Чарлтон, – он женится на тебе или я отправлю его на тот свет! Никому не позволено срамить мою дочь! Голыми руками задушу сукина сына! Сейчас же еду к нему, и вопрос этот будет улажен еще до вечера.

Круто развернувшись, он стремглав ринулся из комнаты.

Но заплаканная Шарлин с криком повисла на нем:

– Пожалуйста, папочка, не надо! Не делай этого. Мне очень жаль, правда. Поверь, я не хотела причинить боль ни тебе, ни маме. Просто я безумно люблю Колта. Но сам он меня совсем не любит, и я не хочу, чтобы его силой заставили жениться на мне. Ничего хорошего из этого не выйдет.

Чарлтон в растерянности перевел взгляд с ее несчастного, опухшего от слез лица на опешившую от удивления жену и покачал головой.

– Что же делать? – пробормотал он, ни к кому конкретно не обращаясь. – Куда катится мир?! Моя дочь спит с мужчиной, который отказывается жениться на ней! Половина города сбежалась ко мне на задний двор и сейчас судачит вовсю, перемывая косточки мне и моим близким, и, дьявол меня возьми, как же мне быть?!

Джульетт, которая к этому времени уже пришла в себя и обрела свое обычное хладнокровие, потихоньку выпроводила его из комнаты, приговаривая, что они успеют все обсудить позже, а сейчас уже пришло время открывать банк, иначе сплетни разнесутся по городу. Шарлин, повторяла мать, расстроена, ей нужно успокоиться и собраться с силами. Позже они спокойно решат, что следует предпринять, чтобы замять скандал.

Но не прошло и часа, как Джульетт появилась в спальне дочери, пытаясь во что бы то ни стало разобраться, что же толкнуло Шарлин на этот безумный поступок.

– Ну почему, Шарлин? – плакала она. – Ты ведь выросла в порядочной семье. Как же ты могла поступить, как… как самая обыкновенная шлюха?!

Отчаявшись найти понимание у матери, Шарлин по-прежнему шептала севшим от слез голосом:

– Я не шлюха, мама. Я люблю Колта. И я совсем не собиралась провести с ним ночь. Мне бы и в голову не пришло заставить так волноваться тебя и папу. Я хотела вернуться домой на рассвете, и никто ничего бы не узнал, но, к сожалению, проспала. А когда проснулась, было уже поздно.

– И ты рассчитывала, что все так и обойдется?! – в негодовании воскликнула Джульетт. – Думала, вернешься пораньше и никто ничего не узнает?! И как долго это продолжается?

Разве тебе не приходило в голову, что ты позоришь семью?! А что дальше? А этот молодой человек, что он о себе воображает? Ты, в конце концов, ведь не девка из салуна! Ты дочь почтенных родителей, и он не имел права обращаться с тобой подобным образом! Господи, хоть бы Китти Колтрейн была сейчас в городе! – в отчаянии простонала Джульетт наконец, ломая руки. – Уверена, что уж она нашла бы способ вправить мозги своему сыночку! Готова присягнуть, что она бы за уши притащила его в церковь.

Шарлин безнадежно покачала головой:

– Я влюблена в него, но раз он не хочет меня, тогда о какой церкви вы говорите?! Что за жизнь нас ждет?

– А какая жизнь тебя ждет сейчас, после всего этого шума, ты представляешь?! – обрушилась на дочь разъяренная Джульетт. – Если вы с Колтом не поженитесь, твоя репутация погибнет. На тебя будут показывать пальцем, и так будет до конца твоих дней. Ты не сможешь смотреть людям в глаза. Ни один порядочный человек на тебе не женится. И никого не будет рядом, когда ты умрешь, бесстыжая маленькая распутница! Подумай об этом хорошенько!

В эту минуту Шарлин мечтала только о том, чтобы ее оставили наконец в покое. Ее тошнило от усталости и бесконечных слез, а в душе она ощущала какую-то странную опустошенность, которой, казалось, не будет конца. «Будь ты проклят, Джон Тревис Колтрейн, и будь проклято твое упрямство, – устало подумала она, – как ты мог так поступить со мной!»

– Перед тем как уйти, твой отец решил, что будет лучше, если ты ненадолго поедешь в Филадельфию и поживешь какое-то время у тети Порции. Я тоже считаю, что так будет лучше всего. Там о тебе никто ничего не будет знать, ты сможешь встретить достойного человека и впоследствии счастливо выйти замуж.

– Нет! – Шарлин как будто током ударило. Она соскочила с постели и, дрожа от возмущения, встала перед матерью, до боли сжав кулаки. – Я не собираюсь прятаться в Филадельфии! И я совсем не хочу жить с тетей Порцией, у нее лицо, как кислая слива! Ни за что! Лучше уж умереть!

Джульетт Боуден, казалось, превратилась в ледяную статую.

Да как она смеет противоречить ей, испорченная девчонка?!