Любовь и ярость

Колт с трудом удержался от недовольной гримасы, в который раз подивившись материнской проницательности. Как всегда, она угадала его мысли. Ну так, значит, нет смысла и лукавить.

– Ты права, мама! Вряд ли кто смог бы удивиться больше, чем я, в ту минуту, когда Шарлин, как чертик из коробочки, вдруг появилась на вокзале с кучей чемоданов и тетей Джессикой и объявила, что едет с нами.

У Китти от изумления даже дыхание перехватило, и лишь неимоверным усилием воли ей удалось удержаться от вопросов, которые так и вертелись на кончике языка. Ей пришлось напомнить себе, что Колт уже взрослый человек и давным-давно живет своей жизнью. Она редко давала волю материнскому любопытству, а если и делала это, то очень осторожно, чтобы сыну, не дай Бог, не пришло в голову, что она сует нос в, его дела.

– А ты знал, что она собирается с тобой?

– Нет, конечно! – Он даже вспыхнул:

– Просто я, как последний дурак, рассказал ей о том, что президент пригласил нас сюда, и она тут же заявила, что непременно поедет вместе с нами. Я возмутился и был вынужден сказать, что ее-то как раз никто сюда не приглашал. И вот что из этого вышло! – Он с досадой передернул плечами, а изящно вырезанные ноздри затрепетали, как всегда в те минуты, когда он был чем-то взволнован или возмущен. Эту привычку, унаследованную им от отца, давно уже подметил любящий взгляд Китти.

Она протянула руку и слегка погладила сына по щеке.

– Я все понимаю, милый, тебе пришлось привезти ее с собой. Конечно, у тебя не было другого выхода. Скандал был бы неприятен для всех нас, а не только для нее. Успокойся, ты все сделал правильно.

– Никогда не встречал раньше подобной девицы – у нее нервы, как стальные канаты. – И он сокрушенно покачал головой.

Китти задумалась, взвешивая каждое слово. Она была совершенно уверена, что сын пока еще не собирался жениться, но, насколько ей было известно, Шарлин – единственная девушка, с которой Колт постоянно встречался. И если уж Шарлин суждено было в один прекрасный день стать ее невесткой, то Китти следовало хорошенько подумать, прежде чем сказать что-нибудь, о чем она впоследствии может горько пожалеть.

– Она довольно хорошенькая, – задумчиво протянула Китти, – боюсь только, что Чарлтон и Джульетт безбожно избаловали ее. Она ведь единственный ребенок и привыкла всегда получать все, что только пожелает. А теперь, похоже, она больше всего на свете хочет тебя. – Подумав немного, она продолжила. – По-моему, ты ее первое серьезное увлечение, поэтому постарайся не обижать ее, сынок. Наверняка она по уши влюблена в тебя. А в этом случае женщина поступает безрассудно.

Колт благодарно взглянул на мать.

– Благослови тебя Бог, мама, ты всегда понимала меня. Я же заметил, что ты разозлилась на Шарлин еще больше, чем я, когда увидела ее на вокзале, и спасибо тебе, что сдержалась и не показала, насколько все это неприятно для нас. А ведь мне-то известно, что она далеко не всегда бывает так же справедлива к тебе.

– Только я стараюсь не замечать этого, – улыбнулась Китти. – Ты знаешь, мне иногда кажется, что мы сами дозволяем неприятностям осложнять нам жизнь. Было бы разумнее на многое закрывать глаза.

Колт привык уважать мать, и она знала, что он всегда прислушивался к любому ее совету или замечанию. Они с отцом часто беседовали по душам, и он хорошо знал о том горе, которое выпало на долю его матери. Всего один раз в разговоре с сыном Тревис упомянул, что до сих пор влюблен в жену, но зато не раз восхищался ее мужеством и терпением, с которыми она перенесла несчастья и беды, посланные ей судьбой, и не дала им сломить себя.

И в глазах Колта мать была божеством, ни одна женщина не могла сравниться с ней.

– Знаешь, – задумчиво сказал он, – вот если бы мне повезло и я встретил женщину, похожую на тебя, тогда бы я женился, не раздумывая ни минуты.

Китти весело расхохоталась и покачала головой:

– Так я тебе и поверила, Джон Тревис Колтрейн! Разве я не знаю, что ты плоть от плоти своего отца и страсть к путешествиям у тебя в крови. Помоги, Господи, той несчастной девушке, которая отважится выйти за тебя, прежде чем ты хоть немного не остепенишься!

Колт засмеялся вместе с ней, но его веселое настроение моментально улетучилось, как только он заметил Шарлин Боуден, которая решительно направлялась в их сторону.

Китти постаралась взять себя в руки. Не то чтобы она уж очень сильно не любила Шарлин, но ее безумно раздражали невероятный снобизм и тщеславие, удивительные для такой молодой девушки. Шарлин была точной копией своей матери в молодости, и Китти вдруг вспомнила, как она всегда старалась избегать Джульетт Боуден. Раньше это было проще, но теперь, когда они разбогатели и Тревис стал играть важную роль в политической жизни страны, выполняя ответственнейшие поручения правительства, им с мужем пришлось вести светскую жизнь. А Джульетт Боуден была, безусловно, светской женщиной и благодаря своему богатству занимала весьма заметное положение в аристократическом обществе Силвер-Бьют.

И Китти не могла больше игнорировать ее.

Наблюдая за Шарлин, пока та торопливо направлялась к ним, Китти не могла не отметить, что, если бы не недовольное выражение лица, то девушка, безусловно, могла бы считаться настоящей красавицей. Слава Богу, хоть внешне она ничем не напоминала мать. Ее окружала аура какой-то удивительной свежести. Блестящие локоны густых, пышных волос цвета свежего меда изящно обрамляли нежное, юное личико с чуть заостренным подбородком и высокими скулами. Китти невольно залюбовалась ею: огромные синие глаза, опушенные шелковистыми густыми ресницами, изящный, немного вздернутый носик придавал лицу выражение наивного лукавства, немного неожиданное для тех, кто знал, какая черствая, тщеславная натура скрывалась за этой ангельской внешностью. Но стоило ей только открыть рот, как очарование исчезало и прелестная красавица превращалась в дерзкую и избалованную девицу.

Шарлин была крошечного роста, хрупкая и изящная, а ее вечернее платье из блестящей пурпурной тафты с короткими пышными рукавчиками, отделанное кружевными фестонами и белыми бантиками, тут и там разбросанными по шуршащей юбке, делало ее еще больше похожей на дорогую красивую куклу.

Натянуто улыбнувшись Китти, Шарлин немедленно отвернулась от нее и завладела Колтом. Голосом, в котором звенел металл, она недовольно произнесла:

– Ну, знаешь, Колт, я целый вечер ищу тебя, чтобы Высказать все, что я о тебе думаю. Сначала ты привозишь меня в Нью-Йорк, а на вокзале вдруг поворачиваешься ко мне спиной и уходишь как ни в чем не бывало. По-моему, это не очень-то красиво с твоей стороны!

Колт только холодно поздоровался, но больше не сказал ни слова, и Китти снова узнала в нем черты мужа. Тревис так же повел бы себя в подобной ситуации, он никогда и ни в чем не оправдывался. И сейчас Колт мог легко избавиться от любых упреков, если бы объяснил, что сразу же по приезде по просьбе матери отправился в порт узнать, появился ли наконец корабль отца. Но нет, он предпочел промолчать, и Китти в который раз поразилась, как же он похож на своего отца.

Шарлин раздраженно топнула маленькой ножкой, обутой в шелковую туфельку на высоком каблучке, и, сложив на груди руки, с досадой посмотрела на Колта. Ей впервые пришло в голову, что его будет не так-то просто водить на коротком поводке.

– Ну, что же ты молчишь?! Может быть, ты хотя бы извинишься?

Слегка приподняв одну бровь, Колт перевел дыхание и очень медленно произнес, глядя прямо ей в глаза:

– Дорогая моя, если ты помнишь, это была именно твоя идея – поехать в Нью-Йорк вместе Со мной. И твои развлечения не моя забота!

Слегка кивнув ей на прощание, он улыбнулся матери и, круто повернувшись на каблуках, исчез в толпе.

Разъяренная Шарлин набросилась на Китти:

– Это вы настроили сына против меня, миссис Колтрейн!

Вы стояли здесь и слышали, как он был груб со мной, но даже не сочли нужным остановить его!

– Шарлин, – мягко прервала ее Китти, – разве ты не заметила, что Джону Тревису и так еле-еле удалось промолчать? Ты, конечно, можешь упрекать его в грубости и несдержанности, но тем не менее он оказался достаточно воспитан, чтобы не напомнить о том, что ты и сама прекрасно знаешь, – ты приехала сюда без приглашения, по собственному желанию. И я считаю, что ты и так уже достаточно испытывала его терпение. А оно, уж ты поверь мне, не беспредельно!

Нежные голубые глаза мгновенно заволокла пелена слез, которые, похоже, были искренними, так же как и дрожь в голосе девушки.

– Ради Бога, простите меня, миссис Колтрейн, я так виновата перед вами! Но сейчас мне действительно нужно с вами поговорить.

Китти почувствовала что-то необычное в настойчивости Шарлин и уже собралась было предложить ей отойти в сторону, чтобы спокойно выслушать девушку, как вдруг до нее донесся чей-то громкий голос:

– Неужели это полковник Колтрейн, просто глазам не верю! Вы ведь знакомы, не так ли? Он один из ближайших друзей президента и пользуется его полным доверием!

Дальше Китти уже не слушала. С бешено колотящимся сердцем она обернулась и увидела мужа; Безумная любовь к Тревису пронзила ее, как удар тока, и она бросилась к нему, нетерпеливо протискиваясь сквозь плотную толпу и окликая его.

Тревис услышал знакомый голос и оглянулся, отыскивая глазами жену. Его сердце дрогнуло, когда он увидел любимое лицо, и в который раз Колтрейн подумал, что никогда в жизни не встречал женщины красивее и желаннее. Тревис бросился к ней и, обхватив сильными руками, крепко прижал к груди.

«Это какое-то безумие, – промелькнуло у него в голове, – с каждым днем я люблю ее все сильнее!»

Казалось, прошла вечность, а двое влюбленных продолжали сжимать друг друга в объятиях, не замечая устремленных на них любопытных взглядов. Время для них остановилось.

Первым пришел в себя Тревис. Лаская горячими губами ухо жены и крепко прижимая ее к себе, он прошептал:

– Бог свидетель, Китти, как мне не хватало тебя!

Она чуть отодвинулась и откинула голову, заглядывая ему в глаза, и затрепетала от счастья, увидев в них беспредельную любовь и нежность. Губы ее приоткрылись, но тут за ее спиной послышалось вежливое покашливание. Обернувшись, Китти увидела человека, всем своим видом олицетворявшего власть.

Вежливо поклонившись Китти, он повернулся к Тревису:

– Полковник Колтрейн, позвольте представиться. Мое имя – Малколм Предди, я советник президента. Он сейчас здесь и хотел бы срочно переговорить с вами, лучше всего до обеда. Разговор будет личный. Пройдемте со мной. Пожалуйста.

Ответом чиновнику была лукавая и довольно дерзкая усмешка, так хорошо знакомая Китти. По-прежнему не отрывая взгляда от лица жены, Тревис буркнул: