Любовь и роскошь

– Прошу прощения! Колокольчик зазвенел, когда я открыл дверь, но вы, очевидно, не слышали… Что же мне было делать?

Дани задержала дыхание, затем медленно выпустила воздух. О, как она разозлилась!

– Вы могли бы поступить как джентльмен, Сирил, – уйти так же тихо, как появились. Вы не имели никакого права стоять и… смотреть!

– Но я же уведомил вас о своем присутствии, – защищался Сирил. – Я заговорил. Прошу простить меня. Я должен был удалиться, знаю… – Он покачал головой, не зная, что еще придумать в свое оправдание.

Дани схватила метелку из перьев и начала неистово сметать пыль с груды книг, которые лежали подле лестницы в ожидании своей очереди.

– Прошу вас, уйдите, – сказала она раздраженно. – Сейчас ваше присутствие только мешает мне.

Сирил задумчиво наблюдал за ней, сощурив глаза. Нет, он не собирался уйти и оставить все как есть.

Дани повернулась и уставилась на него, в нетерпении ожидая, когда он повинуется и оставит ее в покое.

Он бросился вперед, воздев руки к небу, словно безропотно признавая свое поражение.

– Хорошо, хорошо, злитесь, если вам так угодно, но молю: выслушайте меня. Я ваш друг, Дани. И я не позволю, чтобы этот негодяй обманул вас.

Он в возбуждении начал ходить по комнате, а она молча наблюдала за ним.

– Вы не знаете света так, как я. Вы долго вели замкнутую жизнь. Я не был бы вашим другом, если бы позволил вам и дальше слепо следовать…

– Я не слепа! – возмутилась она. – А теперь, пожалуйста, уходите, пока вы своими руками не разрушили нашу дружбу!

Он упрямо покачал головой:

– Нет. Я не уйду. Думайте, что я назойливый, грубый, если хотите, но однажды вы поблагодарите меня за то, что я рассказал вам об этом человеке.

Он перестал ходить, остановился перед ней и, решительно взяв ее за плечи, посмотрел прямо в глаза:

– Царь изгнал Драгомира с императорского двора. Этому предшествовал ужасный скандал. Мне неизвестны все подробности, но я точно знаю, что имя его семьи покрыто позором. Именно поэтому он мечется по Европе, как бездомный цыган. Считает себя знатоком женщин так же, как я считаю себя знатоком искусства. Он просто коллекционирует их, да простит меня Господь! – закончил он со вздохом.

Дани резко рассмеялась:

– И что из этого? Возможно, я положу начало моей собственной коллекции мужчин!

– Неужели вы серьезно?

– Даже если и так, это не ваше дело!

Они гневно смотрели друг на друга.

Сирил решил, что можно позволить себе зайти чуть дальше в своих обличительных высказываниях.

– Говорят, его мать виновна в покушении на жизнь царя Александра.

– О чем вы говорите? – подняла бровь Дани.

Он подавил улыбку. Хорошо. По крайней мере удалось вызвать ее интерес.

– Она была революционеркой.

– И что? Я тоже! – насмешливо заметила Дани. – Я полагаю, что наступило время для того, чтобы женщины восстали. Слишком долго к нам относились как к рабыням!

Сирил чуть не засмеялся. Сейчас, рассуждая о революции, она казалась ему еще более желанной. И все же он с серьезным видом продолжил:

– Вы не понимаете. Она была революционеркой, восстала против царя.

– Революционеркой или раскольницей?

– Не имеет значения. У нее был роман с одним из лидеров террористической группы, цель которой заключалась в том, чтобы убить царя. Она отказалась от своего брака… даже от родного сына… и стала жить в грехе с мужчиной на десять лет моложе себя и к тому же ярым революционером! Когда его поймали во время неудачной попытки подорвать поезд, на котором ехали царь и его семья, она была вместе с ним, и затем их обоих сослали в Сибирь.

Сирил повернулся к Дани спиной, самодовольно ожидая ее реакции. Он был абсолютно уверен в том, что она без раздумий откажется от человека, имеющего столь грязное прошлое.

Однако от его самодовольства не осталось и следа, когда он услышал ее печальный вздох:

– О бедный Дрейк! Какая ужасная история! – Дани начала понимать, почему Дрейк так относится к женщинам. Вероятно, из-за поведения своей матери он теперь испытывал отвращение ко всем ним.

Сирил не верил своим ушам.

– Вы сочувствуете ему?

Дани холодно посмотрела на него:

– Конечно. Ведь это ужасно, то, что он испытал. И, – добавила она с осуждением, – еще ужаснее, что люди, подобные вам, сплетничают у него за спиной.

Сирил чуть не застонал, но решил прибегнуть к другой уловке:

– Должен признаться, Дани, я безумно ревную вас к этому мужчине. Мне слишком часто доводилось наблюдать, как он сбивал женщин с толку, как они безнадежно влюблялись в него. Его власть над женщинами стала легендой, клянусь Богом. Я не хочу, чтобы подобная участь постигла и вас.

Он протянул к ней руки, схватил за запястья и умоляюще взглянул на нее.

– Я не хочу терять вас, Дани, – прошептал он дрожащим голосом, – дайте мне шанс завоевать ваше сердце.

Дани неожиданно успокоило его признание. Ведь, несмотря на его неожиданное вторжение и грязные сплетни о Дрейке, он все же нравился ей. И она хотела, чтобы он оставался ее другом.

А Сирил все сжимал ее руки, обратив на нее полный отчаянной мольбы взгляд.

– Скажите, что я не потерял вас, Дани. Что у меня еще есть шанс.

– Вы мой друг, Сирил. Но не требуйте большего. – Она мягко высвободила руки.

Он кивнул и вздохнул. Еще будет шанс все уладить.

– Если я поклянусь, что ни слова не скажу больше о вашей личной жизни, можно я останусь и помогу? – капризно воскликнул он.

Дани не сумела сдержать смеха – он был похож на маленького мальчика, глаза его горели надеждой получить ее прощение.