Пылающие души

Когда Вестон ушел, Лютер убрал нож и сел на прежнее место. Вскоре Джулия начала ворочаться с боку на бок, всхлипывая так, словно ей привиделся страшный сон. Лютер мог бы протянуть руку, коснуться ее лица, отвести со лба шелковистые черные волосы и прошептать слова утешения. Он мог бы заверить ее, что ей ничто не грозит, пока он рядом. Но Лютер медлил, и вскоре Джулия вновь затихла.

Он просидел возле кровати до рассвета, до тех пор, пока сквозь густые тучи не пробился дневной свет. Лютер ни разу не задремал, опасаясь, что Джулию снова начнут мучить кошмары. Фокс не вернулся, и втайне Лютер был рад этому. Еще одна ссора могла бы разбудить Джулию, а она нуждалась в отдыхе. Ей предстоял нелегкий путь.

– Вы еще здесь?

Повернувшись, он увидел, что Джулия проснулась и удивленно смотрит на него.

– Да, я боялся, что вам не дадут выспаться, – объяснил он. – Приходил Вестон, а я его прогнал. Вы спали неспокойно. Жаль, что я ничем не мог вам помочь.

– Но зачем? – Она села, не замечая, что халат разошелся, обнажив изумительную грудь. Это зрелище заставило Лютера затаить дыхание. Джулия оглядела себя, ахнула и запахнула халат. В ее глазах мелькнуло подозрение. – Зачем вы остались здесь? Что вам от меня нужно? Он пожал плечами.

– Понимаю, вы мне не доверяете. Но я не в силах объяснить, что со мной происходит. По-моему, вы нуждаетесь в защите. А я постараюсь облегчить вашу участь. – Он неловко улыбнулся, надеясь, что это успокоит Джулию.

Она вскинула подбородок. Несмотря на явные попытки Лютера подружиться с ней, несмотря на то, что вчера он спас ее от Гордона Фокса, Лютер по-прежнему оставался врагом. Джулия холодно возразила:

– Я сумею постоять за себя.

– Ошибаетесь. – Лютер помрачнел. – Как известно, Фокс намерен отправить вас в отряд мятежников, а это небезопасно. Вам понадобится защитник. Я готов стать им.

– Если вы и вправду хотите быть моим другом, помогите мне найти брата и сбежать отсюда. Я ни за что не соглашусь быть шпионкой Гордона.

– Вот тут я бессилен, – вздохнул Лютер и попытался втолковать: – Джулия, я солдат. Я связан долгом. Вместе с вами я отправлюсь в лагерь мятежников и буду подыгрывать вам на гитаре. Я стану вашим телохранителем. Бог свидетель, вам нужна защита. Но не просите помочь вам бежать. Я участвую в войне потому, что верю в правоту северян. Убить мятежника мне так же легко, как раздавить жабу. Однако я приложу все усилия, чтобы вы остались невредимой. Вот и все, что я могу обещать, – закончил он со вздохом.

Воцарилось напряженное молчание. Наконец Лютер выпалил слова, которые жгли его изнутри:

– Джулия, я должен добавить еще кое-что. Вы покорили меня. Вчера ночью я горел таким желанием, что бросился бы к вам опрометью, стоило вам подать знак. Но я прикоснусь к вам лишь тогда, когда вы этого захотите. Клянусь! Позвольте мне просто быть вашим другом.

Дрожа не только от холода, Джулия плотно закуталась в одеяло и перевела взгляд на камин.

– Сейчас я разведу огонь, – поспешно пообещал Лютер, заметив, что ее бьет дрожь. – И принесу вам завтрак. Наверное, на кухне найдутся кукурузные лепешки с беконом. Сдается мне, у вас на костях не осталось ни унции мяса.

Сегодня майор поведет вас по лавкам, покупать одежду, и вам понадобятся силы.

– Пообещайте одно, Лютер, – перебила Джулия, перестав дрожать в порыве решимости и уверенности, которые были необходимы ей, чтобы выжить. – Пообещайте сделать все возможное, чтобы мой брат остался в живых. Взамен я ничего не могу дать вам, но вы говорите, что готовы стать моим другом… Я хочу поверить вам, и если вы откровенны со мной, вы дадите это обещание.

Лютер прикусил губу, задумался и тяжело вздохнул. Джулия просила о многом, а он пока не решался признаться ей, что в тайном убежище близ Ричмонда о Майлсе вряд ли будут заботиться. Вероятно, спутники уже пристрелили его или бросили умирать, а сами разбежались. Если бы вчера Джулия вела себя спокойнее, Фокс постарался бы защитить ее брата, но в ярости он забыл обо всем. И потом, ходили слухи, что весной предстоят кровопролитные сражения – значит, Фокс вынужден как можно скорее заставить Джулию работать.

Окинув Джулию продолжительным испытующим взглядом, Лютер кивнул. Лучше солгать, решил он, чем причинить ей боль.

– Я сделаю все, что в моих силах, Джулия.

В эту минуту дверь распахнулась, и в комнату без стука вошел Гордон Фокс. Его глаза были прищурены, губы крепко сжаты.

– Что здесь происходит? – осведомился он.

– Джулии не спалось, – сухо объяснил Лютер. – И я решил побыть с ней.

– Как заботливая наседка? – Гордон язвительно усмехнулся, щелкнул пальцами и приказал Джулии одеваться. – Лютер принесет вам завтрак. Сегодня мы обойдем ближайшие лавки и оденем вас как полагается. Через несколько дней мы покинем город.

В углу комнаты стояла ширма. Зайдя за нее, Джулия переоделась в платье, в котором бежала из Ричмонда. Горничная в отеле выстирала его, и теперь платье выглядело вполне прилично.

– Мы не вернемся в Ричмонд, – тем временем объяснял Гордон Лютеру. – Это слишком рискованно. Пожалуй, ценными сведениями можно разжиться и в окрестностях Уилмингтона. В конце концов, это последний оплот Юга. Там собираются лучшие лоцманы и капитаны кораблей. Пусть Джулия продемонстрирует свои таланты в одном из салунов на пристани. А затем мы объедем ближайшие лагеря. До отъезда я успею переговорить с начальством, – продолжал он, – и разработать четкий план действий. Приближается решающий этап войны. Президент Линкольн призывает приложить все усилия, чтобы поскорее закончить ее. Он назначил главнокомандующим генерала Улисса Симпсона Гранта, и Грант не делает тайны из своих планов. Предстоит наступление! Он обещает взять армию конфедератов в кольцо, одновременно атакуя ее со всех сторон. Юг быстро ослабевает. В этом не может быть сомнений. Грант уверен, что южан« не выдержат непрерывной череды сражений, которую он задумал.

– Сколько людей погибнет! – задумчиво пробормотал Лютер, и Джулия удивилась, услышав прозвеневшую в его голосе печаль.

– Радуйся, что тебя среди них не будет, – послышался резкий ответ Гордона. – Твоя задача – бренчать на гитаре, а не шагать в атаку с ружьем в руках. Будь благодарен судьбе за то, что служишь в разведке.

Похоже, Лютер согласился с ним, но добавил:

– Что толку в нашей работе? Люди все равно погибают. Это продолжается уже три года, и конца не предвидится.

– Когда-нибудь война все равно закончится, и не без нашей помощи. Войны – это не просто перестрелки и атаки, Лютер. Залог победы – разум и стратегия, а задача шпионов – выяснить, каким будет следующий шаг противника и где его уязвимое место.

Джулия услышала скрип двери.

– Но об этом тебе давно известно, так что не будем терять время. Джулия наверняка проголодалась… – Голос Гордона затих вдалеке, оба мужчины вышли из комнаты, прикрыв дверь.

Джулия была рада остаться наедине со своими мыслями. Она не знала, что ждет ее впереди. Ее руки озябли, губы дрожали. Нет, плакать она не собиралась. Она должна быть сильной – сильнее чем когда-либо.

Ей вспомнилось прошлое. Теплые солнечные дни на уединенном острове, с Дереком… объятия сильных рук… жаркие поцелуи… обезоруживающая страсть и блаженство… Дрожь пробежала по ее телу при воспоминании о том, как Дерек уносил ее на волнах страсти, заставляя извиваться, стонать и молить о большем – до тех пор, пока она не замирала в изнеможении.

Дерек… Когда-то она ненавидела его. Потом полюбила.

А сейчас она не знала, какие чувства испытывает к нему, и была уверена лишь в одном: если бы она осталась в Ричмонде, Дерек вернулся бы к ней. И тогда она вновь могла бы прижаться к крепкой груди, очутившись в кольце знакомых рук…

Еще никогда Джулии Маршалл не было так одиноко и тоскливо, как здесь, в Вашингтоне, в пасмурный мартовский день тысяча восемьсот шестьдесят третьего года. У нее щемило сердце при мысли, что больше оно никогда не забьется в экстазе от ощущения близости единственного мужчины в мире – Дерека Арнхардта.

Глава 25

Путешествие выдалось на редкость трудным. Бывали минуты, когда Томас опасался, что Майлс не выживет. Он усадил Майлса в седло за своей спиной, крепко привязав к себе веревкой. То и дело Томас останавливался, несмотря на протесты спутников, и прикладывал ладонь к впалой груди Майлса, чтобы проверить, бьется ли его сердце.

– Сколько можно возиться с ним? Сбрось его в снег! – не выдержав, рявкнул один из спутников. – Фокс ничего не узнает. Кому, какое дело до этого доходяги? Мы только зря теряем время!

Об этом спутнике Томас знал только, что его зовут Сэтч и что он откуда-то из Пенсильвании. Впервые Томас увидел его и остальных в ночь побега из тюрьмы Либби. Сэтч был грубым, злобным, драчливым малым, но приятели беспрекословно подчинялись ему. Томас понимал, что если Сэтч решит избавиться от Майлса, остальные поддержат его.

– Мы получили приказ, и я намерен исполнить его, – невозмутимо отвечал Томас, надеясь, что голос не выдаст его опасения.

– Он все равно подохнет, – возразил Сэтч. – Зачем тащить его с собой? Лошади и без того вязнут в снегу, да еще ты через каждый шаг останавливаешься, чтобы проверить, не испустил ли дух этот сукин сын!

– Он еще дышит, и пока он жив, я его не брошу.

Этой ночью, когда все беглецы сгрудились вокруг маленького костра, разведенного среди камней и занесенных снегом деревьев, Томас отдал свой ужин Майлсу. Ему пришлось кормить Майлса с ложки, с трудом просовывая ее между тонких синеватых губ.

Внезапно Томас заметил, что все взгляды устремились на него. Губы Сэтча сложились в злобную усмешку, а глаза сузились.

– Что ты с ним нянчишься, Кэрриган? Остальным наплевать на этот мешок с костями, а ты готов сдохнуть сам, лишь бы накормить его. Может, ты предпочитаешь не женщин, а мужчин?

Томас с трудом сохранял самообладание, понимая, что теперь не время затевать ссору. Он рассчитывал, что по пути несколько беглецов отстанут, уравняв шансы. Но численный перевес пока был у сторонников Сэтча.