Изысканная свадьба

– Полиция ничего не предпринимает, – заявила девушка, игнорируя его вопрос. – Фрэнк Фаулер считает, что какое-то время женщинам не следует выходить на улицу и вопрос будет решен. Но ты-то, надеюсь, понимаешь, что убийства не прекратятся, пока не поймают этого психа.

«И не повесят», – добавил про себя Джонатан.

– В Мерриам-Фоллс полицейский – Фрэнк Фаулер. А не ты.

Джонатан знал, что эти слова вызовут у Реджины протест.

– Где уж мне тягаться с Фрэнком Фаулером! Он – отважный мужчина, а я – маленькая беспомощная женщина.

– Я этого не говорил.

Он так поспешно покинул контору, что даже не надел пальто и основательно продрог. Стоял февраль, землю покрывал толстый слой снега. Он выпал в конце декабря, и с каждым днем его становилось все больше и больше. Джонатану хотелось как можно скорее увести Реджину в дом и выпить чего-нибудь крепкого, чтобы согреться.

– Разве? – с вызовом заявила Реджина. – Ты такой же, как все мужчины. Вы считаете, что женщины ни на что не способны, только греть вашу постель и рожать детей. Я не хуже Фрэнка Фаулера могу обнаружить, кто убивает женщин в этом городе. И как раз этим и занимаюсь. Я собираюсь оставаться на этой крыше столько, сколько потребуется, и наблюдать за каждым мужчиной в Мерриам-Фоллс. Не успокоюсь, пока не найду убийцу моих друзей!

Реджина дрожала от гнева. Слезы жгли глаза, но она не дала им волю. Она не будет расхаживать по гостиной, ломая голову над тем, кто задушил Хейлз и Элайзу. Она должна что-то делать.

Джонатан тоже был готов действовать. Он дал ей время успокоиться, прикинув расстояние между собой, Реджиной и краем крыши. Хорошо, что он не надел тяжелое пальто, по крайней мере успеет сделать шаг и удержать ее. Но она не должна раньше времени догадаться о его намерениях.

– Я не говорю, что твоя идея не имеет достоинств, – спокойно ответил он. – Я только высказал предположение, что преступник убивает женщин, поддерживающих суфражизм. А идеи движения женщин за свои права распространила в городе ты. Тебе не кажется, что, сидя на крыше, ты как бы приглашаешь преступника в гости на чашечку чаю с печеньем?

Реджина сейчас не была способна мыслить логично. Она просто дрожала от злости. Это чувство не покидало ее с того дня, когда стало известно об убийстве Хейзл Глам. Она злилась на преподобного Хейса за его проповедь, направленную против женского движения. Злилась на всех мужчин в городе, поддержавших пастора. На Фрэнка Фаулера, не имевшего ни малейшего представления о том, кто убивает ее подруг. Но больше всего она злилась на Джонатана. Этот человек заставил ее другими глазами посмотреть на свою жизнь, которой она была довольна до его появления в городе.

Девушка испытывала и чувство боли. Она потеряла двух подруг, двух прекрасных женщин, веселых, любивших читать книги и обсуждать политические события. И она лишилась своей невинности. Не в общепринятом смысле слова. У нее хватило сил устоять перед Джонатаном. Но теперь она уже не была неопытной молодой девушкой. Она видела смерть, познала страх и лицом к лицу столкнулась с собственными страстями. Ей хотелось, чтобы Джонатан понял ее чувства, обнял ее и прижал к себе, прогоняя демонов.

Джонатан действительно обнял ее, но совсем не так, как хотелось Реджине. Поглощенная своими мыслями, она не заметила, как он приблизился к ней, поднял на руки и перекинул через плечо, словно мешок с картошкой.

– Отпусти меня! – потребовала Реджина, возмущенно колотя его кулаками по спине. – Я тебя ненавижу.

– Неправда, – спокойно ответил он. Девушка ругалась, потом снова принялась колотить его по спине. Свободной рукой Джонатан шлепнул ее по заду, обтянутому толстым шерстяным пальто. – Успокойся, не то мы оба упадем и сломаем себе шеи.

Реджина прекратила ерзать, когда он направился к лестнице. Повернув голову, она увидела стоящих посреди улицы мистера Фергюсона и миссис Чалмерс. Они смотрели на крышу и веселились. А Джонатан с ловкостью профессионального грузчика, работающего на разгрузке вагона с зерном, спускал ее вниз. Длинный красный шарф волочился по заснеженной черепице.

– Отпусти меня, – повторила она. На этот раз это была просьба, а не требование. – Я пойду в дом и буду ночевать там.

– Тебе придется провести дома не одну ночь, – сказал Джонатан, понимая, что Реджина помогла ему сделать выбор. Если у девушки не хватило здравого смысла запереть дверь на ключ и ждать, пока убийца будет пойман, то его гражданский и христианский долг заставить ее сделать это. Именно так он собирался объяснить свои действия всякому, кто поинтересовался бы причиной столь странного поведения. Но вряд ли кто-нибудь задаст ему такой вопрос, думал Джонатан. Все в городе уже считали их с Реджиной женихом и невестой. Миссис Чалмерс и Ричард Фергюсон не упускали случая пошутить над Джонатаном, бравшим в жены воинствующую суфражистку. Мужчины Мерриам-Фоллс, говорили они, смогут теперь спать спокойно – эта легкомысленная девушка скоро окажется под крылом своего мужа.

– На нас люди смотрят, – возмутилась Реджина. – Тебя в тюрьму посадят за нападение на леди.

– Держись крепче, – сказал Джонатан, подходя к лестнице. – И ты не леди. Ты просто упрямая женщина, которая нуждается в твердой руке.

– Что ты собираешься делать? – дрожащим голосом спросила Реджина, когда Джонатан развернулся спиной к лестнице и начал спускаться по ступенькам. Она посмотрела вниз. Вдоль стены росли кусты, покрытые снегом, но они вряд ли спасли бы их при падении.

Джонатан ступил на первую ступеньку лестницы. Положение было очень опасным, поэтому Реджина откинула полу его пиджака и ухватилась за брючный ремень. От этого зависела ее драгоценная жизнь, о чем она совершенно забыла в тот момент, когда оказалась на краю крыши.

– Я устал бессонными ночами волноваться за тебя, – заявил Джонатан, не заботясь о том, что их слышат. – Вы ужасно упрямы, мисс Ван Бурен. Сверх меры, и это не идет вам на пользу.

– Мой телескоп! – вдруг воскликнула Реджина, вспомнив, что не успела закрыть его.

Она оглянулась на трубу телескопа, нацеленную на центр города. До того как появился Джонатан и помешал ей выполнить задуманное, она успела проверить диапазон действия телескопа. Если бы она отрегулировала его как следует, то смогла бы хорошо разглядеть каждый дом в Мерриам-Фоллс и здание текстильной фабрики. В ясные ночи она могла видеть даже противоположный берег Гудзона. Она была уверена, что когда-нибудь Джонатан тоже присоединится к ней. И они будут вместе смотреть на звездное небо.

– Я попрошу Ричарда позаботиться о приборе, – сказал Джонатан, продолжая спускаться по лестнице. Одной рукой он держался за ступеньки, а другой придерживал Реджину. – Не волнуйся. Я позабочусь обо всем.

Девушке не понравились его слова, но в ее положении она ничего не могла поделать. Наконец они спустились. Джонатан стоял во дворе между сараем и черным входом в пансион. Реджина ждала, когда он опустит ее на землю и начнет поучать. Но он молчал, продолжая двигаться дальше.

Каждый шаг больно отдавался у нее внутри. Боль в боку вскоре стала нестерпимой. Шарф зацепился за куст и съезжал с головы. Реджина попыталась выдернуть конец шарфа из куста, но это ей не удалось. Шарф соскользнул с головы и остался лежать на снегу. Она снова заерзала на плече Джонатана. Однако новый шлепок по заду прекратил их безмолвный спор. Ей не было больно, но гордость ее страдала. Реджина снова заколотила его по спине.

– Отпусти меня! – закричала она.

Реджина, висевшая на плече Джонатана головой вниз, лишь краем глаза увидела заснеженную улицу и услышала звонкий смех Люси и низкий глухой хохот Ричарда Фергюсона.

– Не отпущу, пока не доставлю туда, где тебе следует находиться, – заявил Джонатан тоном, еще более самоуверенным, чем всегда. – А теперь веди себя тихо, не то брошу тебя посреди улицы. Представь себе, что скажут соседи, когда, выглянув в окно, увидят тебя в сугробе.

К тому времени как Джонатан подошел к крыльцу своего дома, Реджину уже не волновали соседи. Ее мысли были заняты тем, как она убьет Джонатана Бельмонта Паркера при двух свидетелях и скроется.

– Я позабочусь о телескопе! – крикнул ей вслед Ричард Фергюсон. – Спокойной ночи, мисс Ван Бурен.

– Успокойся, – хихикая, добавила Люси Чалмерс. – Мистер Паркер заботится о твоей безопасности.

Реджина, насколько могла, приподняла голову и бросила на них испепеляющий взгляд.

Джонатан засвистел.

Девушка ткнула его локтем в бок.

Он выругался, но продолжал свистеть.

Бисби открыл дверь и приветствовал хозяина как ни в чем не бывало, будто для Джонатана было обычным делом возвращаться с фабрики, перекинув через плечо женщину.

– Мисс Ван Бурен поживет здесь некоторое время, – заявил Джонатан, опустив Реджину на пол. – Приготовьте чай, Бисби, – сказал он, увернувшись от кулака Реджины, нацеленного ему в челюсть.

Девушка поняла, что промахнулась. Голова у нее кружилась, все плыло перед глазами, сердце бешено колотилось. Если бы не крепкая рука подоспевшего Бисби, она бы рухнула на пол.

– Думаю, леди нужно присесть, – сказал Джонатан. Реджина свирепо взглянула на него.

– Леди нужно идти домой, – стиснув зубы, проговорила она и погрозила дрожащим пальцем Джонатану. – Если ты когда-нибудь еще осмелишься дотронуться до меня, я…

– Вот так, – сказал Джонатан, снова перекинув Реджину через плечо, и с улыбкой обернулся к дворецкому: – Чай подайте в комнату для гостей на втором этаже.

Бисби кивнул и, сдерживая смех, отправился на кухню. Походка у него с недавнего времени стала легкой и пружинистой.

Пока дворецкий занимался чаем и печеньем для их нежданной гостьи, Джонатан со своей ношей поднимался по широкой лестнице. Остановился на первой площадке между этажами и предупредил Реджину:

– Если не успокоишься, придется принять более строгие меры.

Девушка в ответ обозвала его таким словом, какого приличная молодая леди ее возраста и воспитания и знать не должна, после чего уцепилась за перила.

Джонатан легко оторвал ее от перил, поднялся на второй этаж, повернул налево и пошел по коридору, устланному персидским ковром с красным и золотым узором. Реджина даже в своем неудобном положении разглядела его, так же как несколько больших полотен и небольшую мраморную колонну, служившую подставкой для вазы с цветами.