Евангелие от Сатаны

– Калеб.

– Калеб? Его так зовут?

Вместо ответа – тишина. Мария шепчет:

– Рейчел, где Калеб сейчас?

Пустые глазницы долго глядят на Марию, словно Рейчел изучает ее взглядом. Потом девушка хочет что-то сказать, и, когда она открывает рот, Мария видит ее разбитые зубы. Рейчел плачет. Нет, она хихикает. Она усмехается, и у Марии от этого кровь стынет в жилах: Рейчел сошла с ума.

– Он убьет тебя, Мария. Он схватит тебя и убьет. Но сначала он прибьет тебя рядом со мной. Он прибьет тебя гвоздями, и мы будем молиться вместе. Мы будем вечно молиться за него. Он идет сюда, Мария. Он уже здесь.

Мария едва успевает повернуть голову и увидеть огромный силуэт, появившийся из мрака. Потом что-то ударяет ее по затылку, и у нее подкашиваются ноги. Сверкает белая молния. Рейчел усмехается. Она опустила голову на руки. Ее губы шевелятся – может быть, она молится. В наушниках Марии раздается треск. В последний раз из них звучит разорванный на клочки помехами голос Баннермена. Мария едва успевает включить пеленгатор, спрятанный у нее в кармане, и пляшущий огонь свеч гаснет.

42

Тишина. Марии кажется, что она плывет в глубине океана. Высоко, очень высоко наверху искрится голубая вода. Там поверхность океана и солнце над ней. Отсюда Мария видит их как блестящую точку за стеклом. Это так далеко.

Она опускается в неподвижные глубины. Ей холодно. Голубоватый свет гаснет, и она оказывается в темноте. Ее нервные окончания отключаются одно за другим. Больше никакие ощущения не беспокоят ее ум. Черная вода втекает ей в рот и заливает легкие. Ее сердце уже почти не бьется. Больше нет ни одного шума, ни одного дуновения. Мария умирает.

43

Рассвет. Шериф Баннермен и его помощники только что добрались до развалин. Они задыхаются от бега. Когда они поняли, что Мария идет прямо в пасть волку, они побежали следом за ней, чтобы догнать. Впереди они пустили собак-ищеек, больших охотничьих бладхаундов. Псы учуяли запах Марии и громко залаяли. Баннермен и его люди помчались за ними со всех ног, подбадривая их криком, как при охоте на оленя, и давая размотаться поводкам. Они не берегли себя и мчались, обливаясь потом и тяжело дыша, через заросли ежевики и папоротников.

На середине поляны собаки задержались возле стола, за которым недавно сидела Мария. Баннермен напрасно искал метки, которые она должна была здесь оставить. Одна из собак нашла путь убийцы. Когда она принюхивалась к его следам, ее хвост был опущен, а хребет дрожал. Потом свора побежала по более свежему следу, который был найден главным псом среди деревьев. Отряд миновал песчаную тропинку, нашел метку из красной шерсти и увидел вдалеке развалины. Баннермен и его люди еще никогда не бежали так быстро. Но они опоздали. Марии больше нет. Они чувствовали это по шелесту леса, по давящей тяжести тишины и по жалобному стону ветра в вершинах.

Силы шерифа на пределе. Он прислоняется к маленькой стенке и снова включает радиостанцию.

– Мария, ты меня слышишь?

Баннермен снимает палец с кнопки «передача». Треск из-за помех, а Мария по-прежнему молчит. Он смотрит на часы: она слишком долго не отвечает. И вся эта неразбериха – из-за ее дурацких капризов медиума.

Когда исчезла Рейчел, у Баннермена в мозгу словно перегорели предохранители. В то время он надеялся, что девушка еще жива и что Мария сможет ее спасти. Поэтому он отпустил Марию в лес и дал ей полчаса работать одной. Но потом он сам пошел следом за ней. Теперь он чувствовал себя так, словно привел Марию на смерть или сам вогнал ей пулю в висок. Теперь он будет должен жить с этим – как те беспечные водители, которые сбивают ребенка на пешеходном переходе, а потом каждую ночь видят это во сне и просыпаются с криком. Он теперь постоянно будет видеть во сне Марию, которая уходит в лес. Видеть, как ее спина исчезает за деревьями, слышать, как ее голос гаснет в темноте.

Баннермен переводит помпу своего дробовика в заднее положение и заряжает его двенадцатью пулями – такими, с которыми идут на кабана. Это будет кавалерийская атака средь бела дня. Мария ее вполне заслуживает. А в самом худшем случае он все-таки сможет повесить голову убийцы над своим камином.

Он уже приготовился отдать приказ наступать, но тут тишину нарушает сигнал его мобильника. Звонит его помощник Барни. И сообщает, что ему только что позвонили из бостонского отделения ФБР. Они шлют сюда подкрепление – отряд бойцов на вертолете, в том числе снайперов. Он уже летит напрямую к развалинам.

– Блин, Барни! Зачем ты им сказал, где мы находимся?

– Вы, наверное, не поняли меня, шеф. Они сами узнали, где Мария: поймали сигнал пеленгатора, который она постоянно носит при себе.

– Какой пеленгатор?

– Маяк, который агенты ФБР носят с собой во время задания и включают лишь в том случае, когда им угрожает смерть. Мария включила его как раз перед тем, как они мне позвонили.

– Где? Где она его включила?

– Судя по тому, что сигнал слабый, она, должно быть, находится на глубине нескольких десятков метров под землей.

– Но где, черт бы тебя побрал?

– Под развалинами. Под остатками церкви, конечно, есть система подземных ходов.

Тишина. Потом голос Барни трещит в мобильнике:

– И еще вот что, шеф. Эти люди из ФБР сказали мне, что они теперь знают, с какого рода убийцей имеют дело.

– И что?

– А то, что вам и вашим людям лучше стоять в стороне.

Какой-то шум вдалеке. Баннермен поднимает взгляд и видит над самыми кронами деревьев приближающийся вертолет. Его горло сжимается от тревоги и тоски. Он пытается проглотить этот ком в гортани, потом переключает радиостанцию на другую частоту, настраивает ее на максимальную громкость и говорит:

– Мария, это я, Баннермен. Я знаю, что ты сейчас где-то под землей и, должно быть, подыхаешь от страха. Я даже не знаю, слышишь ли ты меня, но мне это по хрену. Поэтому я буду говорить с тобой до конца, чтобы ты слышала мой голос, чтобы слушала его и держалась там, пока твои дружки из ФБР будут вытаскивать тебя оттуда. Умоляю тебя, Мария, постарайся держаться.

44

Шлеп. Шлеп.

Это капли разбиваются о цемент. Мария вздрагивает. Где-то в ее уме зажглась маленькая искра. Ее мозг просыпается постепенно, как темная комната, в которой одна за другой с треском зажигаются неоновые лампы. Ее слух улавливает звук капель, которые падают где-то очень далеко. Она медленно возвращается на поверхность жизни – снова начинает ощущать свое туловище, руки и ноги. И чувствует странную дергающую боль в мышцах.

Бам.

Это другой звук, гораздо сильнее первого. Он похож на удар молота по стене – нет, по дереву. Это гулкая жалоба дерева, по которому плотник бьет изо всех сил. Стук металла по дереву и скрип гвоздей, которые вонзаются в сердцевину балки. В сознании Марии зарождается страх. Это лишь легкий испуг, струйка чернил в прозрачной воде. Но ее ум, в который постепенно возвращается сознание, отчаянно старается снова уснуть, чтобы уйти от этой щекотки, которая распространяется по телу.

Бам.

Мария вздрагивает. Теперь все ее тело дрожит от этого звука. Она чувствует жжение – сначала слабое, потом все сильнее, словно к ее телу все ближе подносят горящую сигарету. Судорога сводит ее икры, потом бедра и живот.

Бам.

Каждый звук порождает ударную волну в плечах Марии, в ее позвоночнике, бедрах и лодыжках. Теперь ее мозг уже совсем проснулся, и то, что он обнаруживает, заставляет его похолодеть от ужаса.

Бам.

Ее руки и бедра раздвинуты в стороны. Она совершенно голая. Она чувствует прикосновение шершавого дерева к спине, жжение от заноз, которые каждый удар глубже вгоняет в ее кожу. Она чувствует что-то вроде вспышки в животе: это обезумевшие внутренности обильно выделяют кислоту страха. Вены вбирают страх в себя и несут его к другим органам тела, к рукам и ногам, которые все еще не отвечают на команды мозга. Мария пытается сжать кулаки. Это ей не удается.

Бам.

Снова этот звук, такой сильный теперь. Чувства Марии реагируют медленно из-за зловонного запаха, которые ее окутывает, но она вспоминает стук дождя по сухим листьям и силуэт Рейчел, которая пробирается между деревьями. Потом она вспоминает склеп, мертвые тела на молитвенных скамеечках и распятые трупы. И наконец вспоминает о пятом кресте.

Бам.

Сердце Марии начинает бешено стучать. Она чувствует, как острие гвоздя проходит сквозь нее и вонзается в балку. Стальной гвоздь входит в дерево, пробивая мышцы и сухожилия ее запястья. Какая-то жидкость течет по ее рукам и под мышкам. Ее груди намокли от этой густой как смола жидкости, которая стекает по животу, а оттуда падает вниз крупными каплями. Эти капли и стучат по полу.

Шлеп. Шлеп.

Мария открывает глаза и видит толстый кожаный ремень, которым привязана ее рука. Она видит свою раскрытую ладонь, прижатую к балке, и чужие пальцы, которые прижимают эту ладонь к дереву. Ее запястье распухло, и из него торчит головка гвоздя. Мария видит молоток, который снова поднимается и с огромной скоростью обрушивается на гвоздь.