На 127-й странице. Часть 1

– Минутку. – Он осмотрел меня, куда-то метнулся и вернулся с парой костюмов. Каждый из них состоял из трех частей: брюки, пиджак и жилетка.

Один из них мне сразу понравился. Светло серый, в тонкую темную полоску прилично смотрелся бы и в 21 первом веке, если бы не застегивался чуть ли не под самое горло на четыре пуговицы.

– Тонкий хлопок, подкладка чистый китайский шелк, только прибыл из нью-йоркского салона моды, пуговицы укрепил лично мистер Вебер, – видя мой интерес, стал расхваливать Джон. – Хорошо подходит для лета, а жилетка просто незаменима при нашей погоде.

– И сколько он стоит?

– 25 долларов, – не моргнув глазом ответил парень, но, судя по его застывшему лицу, было видно, что у меня есть возможность для торговли.

– Я хочу померить.

– Конечно, конечно.

Примерочная была в углу между шкафами и пряталась от остального помещения за шторкой. Теснота примерочной была компенсирована большим, в рост человека, зеркалом.

Дело в том, что с момента своего попадания в этот мир, я не видел себя целиком. В моей комнатке, в доме фрау Бергман, над мойдодыром было маленькое зеркальце, в котором я мог рассмотреть сначала один, а потом другой карий глаз. У Джорджа, в барбершопе зеркало было побольше. Между мельканиями опасной бритвы мне удалось рассмотреть вполне приятное лицо немолодого мужчины. У Деклера был курносый нос, с явно приобретенной горбинкой и карие глаза. Губы, наверное, когда-то были пухлыми, но сейчас от пухлости не осталось и следа, а на верхней губе было несколько небольших старых шрамов. Подбородок был немного массивным. Я еще подумал, что с подбородком Деклеру не повезло. В такой подбородок было легко попасть. Зато скулы были едва заметны. Кулаки должны были просто соскальзывать с них, как немецкие снаряды с башни Т-34.

Я снял одежду, подумал, а потом снял нательную рубаху и кальсоны. Вот теперь я видел всего себя. Выше среднего роста, мужское достоинство на месте, живот подтянут, волосатость средняя, жилистые ноги. Не слишком широкие плечи, но и не покатые. «На таких хорошо из леса слеги таскать», – почему-то подумал я. Мускулистые руки, особенно предплечья. И шрамы…

Предплечья обеих рук имели множественные шрамы словно кто-то пьяный чиркал ножом по внутренней и внешней поверхности. Большой, старый и потому, как-бы размытый шрам был на сочленении левого плеча и ключицы. То ли рубанули чем-то, то ли операцию делали. Нет, операция, вряд ли. Не знаю, лазают здесь в человеческие внутренности или нет? Еще шрам на левом боку, словно кольнули чем-то острым, со следами когда-то грубо наложенных швов. Пуля? Штык? Тоже вряд ли. Здесь штыки здоровенные. Да и у пуль большой калибр. Был бы это штык или пуля, разворотило бы сильнее. Я невольно потянулся левой рукой назад и нащупал на спине еще один шрам. Как раз напротив того что спереди. Скорее всего, стилет какой-нибудь или маленькая пика типа заточки. «Крепкое у тебя здоровье было, Деклер, чтобы все это пережить».

На шрамы смотреть было неприятно, словно труп осматриваю. А ведь теперь это мое тело. Говорят, что свое тело надо любить. Кроме меня у него никого нет. «Вот я и люблю. В магазин пришел, буду покупать тебе обновки». От таких мыслей, вроде как, потеплело внутри. «Ну вот, разговаривать с телом начал», – подумал я. А с другой стороны, со мной последнее время и не такие чудеса происходили.

– У вас все в порядке, мистер? – Джон уже стал беспокоиться.

– Да, я одеваюсь, – ответил я. Хочешь победить в споре, никогда не отвечай на заданный вопрос. Вернее, отвечай, но совсем о другом.

Я еще раз посмотрел на себя в зеркале. Тело выглядело лет на сорок. Помоложе бы. Поскупился там кто-то наверху. Но, как говорится, даренному коню в зубы не смотрят. Лет двадцать мне сбросили и на том спасибо.

Я быстро, на голое тело одел «тройку». Надо сказать, что у этого Джона, служащего магазина, был глаз-алмаз. Все подошло просто отлично. Немного не по себе было в жилетке, но это потому, что я их никогда не носил. Еще немного непривычным было отсутствие стрелок на брюках. Уж как я их в свое время наглаживал! Как беспокоился об их сохранности! А тут на тебе! Хороший костюм, а брюки будто для работы в саду, без стрелок.

– Скажите, Джон, не делают ли у вас стрелок на брюках?

Служащий замешкался.

– Первый раз об этом слышу, мистер.

– Вот смотрите. Приличный, дорогой костюм. Так?

– Так.

– Дорогая ткань, подкладка чистый китайский шелк. Так?

– Так, – словно бандерлог за Ка повторял сбитый с толку парень. Я говорил ему те же слова, которые несколько минут назад, говорил он мне сам. Тут ему было очень трудно что-либо мне возразить.

– Вот! А брюки выглядят так, словно предназначены для того чтобы сидеть у ручья и мыть золото.

– Из чего вы сделали такой вывод? – Раздалось сзади меня.

Я обернулся. Вопрос задал невысокий мужчина, средних лет, прилично одетый. В голосе звучали властные нотки типа «я здесь хозяин». Из этого я сделал вывод, что это либо управляющий магазином, либо сам мистер Вебер. Поэтому я решил сначала представиться.

– Позвольте мне сначала представиться, а потом я отвечу на ваш вопрос. Меня зовут лорд Энтони де Клер.

– Что прямо, вот, целый лорд? – В глазах пожилого мужчины было недоверие и усмешка.

– Не совсем целый, – сказал я и снял котелок. Надо было немного выбить их из колеи.

– О, что с вами случилось? – Шрам на моей лысой голове произвел нужное впечатление.

– Не обращайте внимания! – Для разнообразия я не стал говорить ничего про лестницу. – Когда путешествуешь, то получаешь такие вещи в нагрузку к удовольствиям от созерцания пейзажей и знакомства с приятными людьми. А теперь я готов ответить на ваш вопрос.

– Смотрите, я – старатель. – Я присел в брюках на корточки. – Я мою золото. Брюки гладкие на передней поверхности, мне удобно и ничто не мешает.

– А теперь, я – лорд. Иду любуюсь достопримечательностями вашего города. – Я выпрямился и принял гордую осанку. – А мои брюки ничем не отличаются от брюк старателя. Нонсенс, булшит, как вы говорите. Брюки должны подчеркнуть мой статус. Они должны чем-то отличаться от брюк старателя. И самый простой способ – это сделать на них спереди стрелку, складку, которая создается с помощью утюга.

И мистер Вебер, и Джон внимали мне почти с открытыми ртами.

– Согласитесь, что будь у старателя на брюках такая стрелка, то она бы быстро разгладилась и исчезла. И если по городу идет человек в хорошем костюме, в брюках со стрелкой, то всем сразу понятно, что он не лазает по шахтам и огородам. Всем сразу понятен его статус.

– Поэтому прошу вас на этих брюках, которые я покупаю, сделать мне стрелку.

– И вы это будет носить? – Задумчиво спросил мистер Вебер.

– Конечно, это же подчеркнет мой статус.

– А, что в Англии уже такое носят? – Не унимался мистер Вебер.

– Скоро такое будут носить во всем мире. – Я снова ушел от прямого ответа. – И ваше заведение может оказаться первым, кто начнет предлагать такие статусные брюки. Не мне вас учить, что быть первым – это значит снять самые густые сливки.

– А как они будут называться? – Обрел, наконец, дар речи Джон.

– Я полностью уверен в своей правоте и готов дать им свое имя. Например, пусть будут называться «деклерки».

– О, мы вам будем очень благодарны, – сказал Вебер. Его глаза блестели. – Джон, максимальную скидку на все что купит мистер Деклер.

Скидки – это хорошо. И я развернулся. В дополнение к летнему костюму купил более теплую тройку, где пиджак имел более длинные полы, ткань была более плотная и менее маркая.

Еще мне приглянулись черные туфли. Надоело ходить в тяжелых разбитых ботинках, доставшихся мне от Деклера. Туфли выглядели словно из 21 века. Их местное происхождение выдавало то, что подошва была часто подбита маленькими гвоздиками.

Потом купил две белых рубашки и две синих, две пары тонких нательных рубах и кальсон. Лето все-таки на дворе. Еще купил сразу шесть пар черных носков. Но когда я их взял в руки, то понял, что резинка на носке слабая и не будет держаться на ноге. На помощь пришел все тот же Джон. Он с важным видом выложил передо мной специальные подтяжки для носков, при виде которых мне стало дурно, но деваться было некуда. Не буду же я ходить, постоянно наклоняясь и подтягивая носки. На все про все у меня ушло немногим больше чем 100 долларов. Приличная по местным меркам сумма. Джон обещал, что все товары будут доставлены по моему адресу.

Потом я еще какое-то время обучал бледную молодую девушку искусству создания стрелки на брюках, после чего покинул магазин Вебера с чувством выполненного долга и вернулся в свою каморку. Я лег на кровать и закрыл глаза. «Зачем я стал рассказывать про стрелки на брюках? Сам не пойму. Может быть, для того чтобы отвлечься от увиденных на своем теле шрамов?»

Сцена 23

Питер Хилл тяжело спускался по ступенькам в полуподвальное помещение, которое занимала семья его друга Генри Ли. Спускался тяжело не потому, что он был слаб или немощен. Нет, Питер Хилл был крепкий мужчина за пятьдесят. Просто ему предстоял тяжелый разговор, который он больше не мог откладывать. В молодости Питер и Генри были китобоями, ходили за китами на паруснике «Быстрая Марта», там и сдружились. Потом началась «золотая лихорадка», и их пути разошлись. Генри так и остался китобоем, а Питер рискнул и окунулся с головой в жизнь мелкого золотодобытчика. Ему, можно сказать, повезло. И золота намыл, и не пропил заработанное, сберег, а потом купил вот это жилое здание, в полуподвальное помещение которого он сейчас спускался. Бизнес был не самым прибыльным, но приносил небольшой доход, на который жила семья Питера, и еще даже немного оставалось.

Генри повезло меньше. Год назад «Быстрая Марта» ушла за китами и не вернулась. Семья Генри, его жена Эмма и сын Генрих, остались без кормильца. Какое-то время Эмме удавалось сводить концы с концами, работая прачкой, но три месяца назад она слегла, охваченная непонятной болезнью. На что они жили? Во всяком случае, никакой арендной платы Питер Хилл эти три месяца с них не получал. Но пришел он к Эмме не за арендной платой. Питер Хилл огляделся. Он не был здесь с тех пор, как пропал Генри. Свет от небольших оконцев у самого потолка освещал небольшую комнату, в которой все говорило, что в эту семью пришла беда. И запах… Запах больного человека, причудливая смесь запахов застарелого пота, мочи и испражнений.