Шпион

Соломин просматривал сделанные ручным сканером копии документов прямо в кабинете администратора, без особой надежды, правда. По сути, все, что он делал в последнее время, более всего напоминало процеживание бреднем, несмотря на многочисленные наводки друзей. Впрочем, это был единственный путь: кропотливая реставрация связей со всеми, с кем дружил много лет назад, и посильное использование всех, кого можно, чтобы выполнить главную задачу – провернуть два-три громких дела, восстановить доброе имя и снова вырваться отсюда – как можно дальше.

«Специалисты Мосводоканала» делали свою работу быстро и качественно, и Юрий Юрьевич уже мог оценить хотя бы общий характер документов. Но первым делом он углубился в чтение бумаг из номера некоего Дэвида Кудрофф – именно его настоятельно рекомендовал проверить Боря Черкасов, а своим однокашникам Соломин доверял. И результат был: Соломин сразу же обнаружил искомый контракт о научно-практическом сотрудничестве с российским Институтом киберфизики. Обычная шапка, дежурные слова. Одна сторона, другая сторона. Предмет договора…

– Ну, что ж… вот оно.

По договору российский институт обязался подготовить и передать университету три научных отчета о проведении исследований и практических результатах испытаний сверхскоростных минидвигателей.

«Значит, минидвигатели…»

Соломин быстро пробежал глазами весь договор. Срок исполнения – четыре месяца. Два месяца – подготовительный период, затем на каждый отчет по одному месяцу. Последний отчет – результаты практических испытаний специально построенных моделей с использованием минидвигателей на твердом топливе. Весь опыт полковника Соломина говорил: речь идет о продаже практически готовой миниракеты! Собственно, об этом и предупреждал Соломина заместитель ректора по режиму полковник безопасности Борис Черкасов.

«Необходимо идти на доклад к зампреду. Да что там к зампреду?! Лучше сразу записаться к председателю. Старик опытный…»

Юрий Юрьевич прекрасно понимал, что подобные бумаги наверняка неплохо продуманы с юридической стороны, и доказать, что работы с Институтом киберфизики это самый настоящий шпионаж, будет непросто. Но возможность вернуться на любимую работу, с бессрочной командировкой в Лондон стоила сколь угодно больших усилий.

* * *

Когда позвонил Соломин, Черкасов как раз доставал из стола четвертинку.

– Ты был прав, Боря, – без обиняков признал Соломин, – я нашел.

Черкасов ухмыльнулся; он никогда и ничего не говорил попусту, а особенно, если это касалось работы.

– Естественно, я прав. И что ты решил?

– К Председателю надо идти. Дело серьезное.

Черкасов поморщился.

– Не, Юра, ты так ничего и не понял. Кудрофф сегодня вечером улетает. И улетит он, я тебе голову на отсечение даю, полный информацией, как… как…

В трубке послышался уклончивый смешок.

– Полный-то он полный, но если ты ему все к вывозу подписал, я что сделаю? Лучше скажи, там есть, за что зацепиться? Что-нибудь реально неразрешенное…

Черкасов досадливо крякнул и зубами сорвал с четвертинки мягкую крышку. Насколько он знал, британцы относились к законам весьма трепетно, а потому поймать их на чем-нибудь неразрешенном было почти невозможно. Но и спокойно смотреть, как расхищается и разбазаривается страна, он уже не мог.

– Откуда я знаю, что там у него есть? Я одно знаю: таких надо с поличным брать. Скажем, в аэропорту. У тебя все шансы есть! А победителя по-любому не судят…

Явно раздраженный Соломин буркнул что-то невнятное и отключился.

Анекдот

Профессор Кудрофф был доволен.

«Вот кто бы мог подумать, что Смирнов так легко пойдут на это? – думал он, – А ведь начиналось-то все с пивной!»

Конечно же, положа руку на сердце, все начиналось не просто с пивной, а с пивной на Ковент-Гарден, а это, как ни крути, место особое. Круглые сутки шумит Ковент-Гарден разношерстной, разномастной и разноязыкой праздной толпой. Любой гость Лондона, если отправится гулять от Пиккадили в сторону реки, неизбежно забредет в этот уютный и небезопасный район. Он притягивает своими традиционными пабами и разрисованными витринами магазинчиков. На площадках между магазинами происходит нескончаемое веселое представление уличных акробатов, жонглеров, клоунов и гимнастов. Толпа зевак охает от взлетающего на высоту третьего этажа акробата и хохочет от неприличных шуток красноносого юмориста. Здесь легко не только затеряться в пространстве, но и потеряться во времени, не заметив, как день сменился ночью и наступило утро следующего дня. Все работает круглосуточно, а шутки и трюки по мере наступления ночи становятся лишь острее.

Сюда и повел нового русского друга Дэвид Кудрофф. И декан факультета прикладной физики Института кибернетической физики Академии наук Николай Смирнов крутил своей абсолютно круглой головой почти на 360 градусов и изредка восхищенно хлопал в ладоши. Когда очередная едкая шутка была не совсем ясна, он тянул за руку Дэвида и, подбирая слова, переспрашивал, о чем говорил этот уличный артист, больше похожий на спившегося таксиста, нежели на юмориста.

– Просто он рассказал о том, как в лондонский паб, где сидят англичане, один мужик заходит с овечкой, – громко и четко выговаривая слова, пытался объяснить суть анекдота своему русскому коллеге Дэвид.

– Да-да. Это я понял. Только почему овечка? – перебил его Смирнов.

– Ну, как сказать? – пожал плечами вице-президент. – Это анекдот. Просто овечка и овечка.

– А в чем юмор? – не понимал очевидного Смирнов.

– Ну, как же? Он же с овечкой зашел внутрь. Осмотрелся и спрашивает…

– А разве у вас можно с овцами заходить в бар? – вытаращил глаза русский.

Кудрофф при всей своей терпеливости едва сдерживался, но стиснул зубы и продолжил объяснение:

– С овечками, конечно же, нельзя. Но это же анекдот! Понимаете? Это, как сказать? Это – преувеличение. Ясно? Ну, вы же не удивляетесь, когда в анекдоте кто-то, например, выпил бочку пива? Ну, так говорят…

Уже не слишком трезвый, а потому чрезмерно самоуверенный Смирнов прикрыл один глаз и покачал головой:

– Не, бочку выпить человек не может. Я вот однажды, когда был студентом, на спор выпил пятнадцать кружек пива. Ну, по поллитра. У нас такие кружки, – пояснил он и для убедительности развел руки вверх и вниз, показывая «русский размер» пивного мастерства.

Кудрофф молча слушал, хотя размер русской кружки, отличавшейся от английской пинты почти в два раза его, если честно, впечатлил.

– То есть, я выпил всего семь с половиной литров отличного советского разливного пива, – пояснил Смирнов, – а бочка, это минимум два ведра. Каждое ведро примерно двенадцать литров, то есть двадцать четыре литра пива. И заметьте! – он торжественно поднял правую руку и ткнул указательным пальцем в темное лондонское небо: – Вовсе не советского пива. А какого-то непонятного вашего. Так что бочку по вашей версии выпить не-воз-мож-но! Наука вас опровергает!

Смирнов удовлетворенно хлопнул в ладоши, и Кудрофф потряс головой, чтобы прогнать наваждение и вспомнить-таки, о чем шла речь.

– Так вот, – вспомнил Кудрофф, – он все же зашел в паб, несмотря на ваши возражения. Встал посреди зала и спрашивает…

– А это было днем или вечером? – вновь влез с вопросом Смирнов.

Дэвид тихонько застонал.

– Какое это имеет значение?

– Э-э-э. Не скажите, – не согласился русский гость, – самое прямое. Если это было вечером, то в угаре никто бы и не заметил ни вашего гостя, ни его овечки. Ее можно было принять за крупного боб-тейла или вообще за карлика в шубе. В набитом битком вечернем пабе никто ни на кого и внимания-то не обращает.

Смирнов удовлетворенно улыбнулся и сложил руки на груди – вылитый Наполеон только лысый.

Дэвид вздохнул и продолжил досказывать анекдот, хотя даже комики уже закончили свое выступление и обошли уличных зрителей со шляпой, в которую полетели медяки и никелированные монетки.

– Это было после полудня, но еще не смеркалось. Подходит?

– Вполне.

– Так вот, этот посетитель с овечкой спрашивает бармена у стойки: «Вы здесь наливаете католикам?»

Смирнов снова оживился: