Рейдер

– И все же русский адвокат решает что-то или нет? Или он бесправен?

Павлов пригубил вина.

– Я, как оптимист, полагаю, что может стать еще хуже. Похоже, репрессии адвокатов Ходорковского – только начало атаки на закон.

– Не обобщайте, – замотал головой Вольдемар, – адвокаты Ходорковского защищали врага государства.

– Даже враг государства имеет право на защиту, – Павлов усмехнулся, – особенно если его назначили на такую «должность». А если разрушить право на защиту, тогда карательная функция государства обернется волком, попавшим в овчарню. И мы это уже проходили.

Вольдемар недовольно поморщился:

– Если вы о процессах 30-х годов, то это – спекуляция… у Сталина вряд ли был иной способ централизовать власть.

Павлов покачал головой:

– Я говорю не только о 30-х. Первые политические процессы над адвокатами прошли в конце XIX века. Романовы испугались независимости адвокатуры от них лично… – Артем прищурился, – а в результате потеряли всю страну.

Вольдемар тяжко задумался, и Павлов добавил:

– Да и у вас во Франции случилось то же самое. Вспомните процессы над Людовиком XVI и Марией Антуанеттой. Вспомните, как притесняли тогда адвокатов, а по сути закон. И чем это кончилось? Революцией, голодом и террором – настоящим торжеством беззакония.

– Марат и Робеспьер сами были адвокатами… – насупился Вольдемар.

– Верно, – легко согласился Павлов, – и Ульянов-Ленин – тоже. Правда, все они были неудачниками!

– Да, неудачи – это не ваш стиль, мэтр Павлов, – натянуто улыбнулся Вольдемар, – но ведь надо понять и власть. Ваши отцы нации решают задачи по наведению порядка. Делают это в условиях исторического цейтнота, в сложных внешнеполитических условиях. Полагаю, и вопрос целостности России стоит весьма актуально!

Павлов, соглашаясь, кивнул, и воодушевленный Вольдемар выложил главный аргумент:

– Хотите вы этого или нет, а в таких условиях излишнее следование букве закона снижает эффективность действий! Кстати, гонимые сейчас олигархи прикидываются овечками и молят о политическом убежище, хотя они в свое время вовсе не церемонились с законом! Укрепление государства – вот первоочередная задача для ваших властей.

Он победно оглядел оппонента, и Павлов, принимая вызов, кивнул.

– Уверен, что соблюдение законов и гарантии собственности укрепят Россию ничуть не хуже… А когда государство лихим захватом прибирает к рукам целую нефтяную империю, то какой пример она подает гражданам?

Наступила затяжная пауза. В кафе гурьбой зашли несколько туристов, и Вольдемар, пользуясь возможностью уйти от этого неприятного разговора, дружески улыбнулся:

– Да… в России работать интереснее, чем во Франции. Столько событий каждый день. Отличное поле деятельности для полного сил, прекрасно образованного мужчины…

– Да уж… не соскучишься, – усмехнулся в ответ Артем и снова посмотрел в зал на туристов.

Его собеседник проследил за взглядом Павлова.

– Что вас так заинтересовало, мэтр? По-моему, обычные туристы из Швеции.

– Из Норвегии, – поправил его Артем. – Я изучал этот язык, когда готовился к работе в этой стране.

Вольдемар прищурился; он все еще находился под впечатлением напряженного спора.

– Повезло скандинавам, что вы так и не приехали к ним, – пошутил он. – Кстати, мэтр, а вы не жалеете, что так и не стали работать по основной профессии, а перешли на адвокатскую ниву?

Павлов на мгновение задумался.

– Нет, Вольдемар, – покачал он головой, – я ни о чем не жалею. Я выбрал занятие по душе и увлечен своей профессией. Мне действительно нравится защищать людей.

– Ну, тогда вы – счастливый человек, – развел руками собеседник.

Соперник

Губернатор аккуратно положил трубку на рычаги и поднял тревожный взгляд на своего заместителя Аксенова:

– Батраков звонил. Говорит, что НИИ захвачено вооруженными людьми. Ты ничего об этом не знаешь?

Заместитель на секунду замер.

– Слышал кое-что. Говорят, у него какие-то проблемы с москвичами… то ли долги, то ли претензии по качеству…

– Да в том-то и дело, что не с москвичами! – раздраженно рыкнул губернатор. – Какое-то ООО из… Усть-Пинска, что ли. Кстати, ты не знаешь, где это?

Аксенов досадливо крякнул:

– Иск, Валерий Матвеевич, можно откуда угодно подать. Я вам точно говорю, это москвичи.

– И что же делать? – расстроился губернатор.

– Самое умное: не вмешиваться, – сурово покачал головой Аксенов. – У «Москвы», будьте уверены, все по закону. И если дело дошло до захвата, значит, Батраков и впрямь накуролесил – дальше некуда.

Губернатор сокрушенно покачал головой, поднялся из-за стола и подошел к окну. Как правило, его заместитель оказывался прав; чутье у Аксенова было… дай Бог каждому. Но знать, что некогда ведущее НИИ страны захвачено базарными барыгами, и не иметь права на вмешательство… это было тяжело.

– Вот увидишь, Иван Степанович, – сварливо пообещал он Аксенову, – сдадут они сверхсложное оборудование на цветной металл, нашпигуют пустые цеха вьетнамцами и будут шить тапочки.

Аксенов лишь пожал плечами:

– Закон есть закон. А его, сами знаете, не переспоришь.

Товарищ

Директора крупнейшего регионального института и бывшего оборонного предприятия, самого Александра Ивановича Батракова вынесли за проходную прямо в кресле.

– Что вы делаете?! – чуть не плакала бегущая за парой здоровенных бойцов секретарша. – Как вам не стыдно!

Но «клещи» не обращали внимания ни на нее, ни на взбешенного директора. Когда Батраков оказался за воротами, он сразу же вытащил мобильный телефон и сделал два главных звонка: губернатору и прокурору области. И впервые за всю историю города прокурор ничего обещать не стал.

– Усть-Пинск? – переспросил он. – Знаю такой городок. И судью тамошнюю, Григорову, знаю. Сильная судья. Грамотная. Взяток не берет. Это вам все юристы скажут.

Все еще красный от возмущения Батраков растерялся. Неподкупная судья, помогающая мошенникам, – в его голове это не укладывалась. А главное, прокурор определенно самоустранялся от участия в судьбе бывшего оборонного предприятия союзного значения.

– И что же мне делать?