Клоны. Собрание сочинений в 30 книгах. Книга 13

– Подключите к компьютеру, все остальное камера сделает сама – инсталлирует программу, проведет съемку в нужном режиме…

– В спальне недостаточно освещения…

– Во-первых, это не имеет значения, а во-вторых, мне не нужна съемка именно ночью. Я бы скорее хотел иметь минуту-другую дневных съемок – скажем, после того, как ваша дочь возвращается из детского сада…

– Элен больше не ходит в сад, – сообщил Басс, и Фиона нахмурилась.

– Что-то случилось? – спросила она.

– Памела не хочет… В общем, она сейчас дома с девочкой.

Фиона покачала головой, но не стала комментировать.

– Вам не обязательно говорить жене об этом приборе, – поняв колебания Басса, сказал физик. – Даже желательно, чтобы она не знала. Вы сможете?..

– Давайте, – согласился Басс. В конце концов, не сам ли он установил в детской телевизионную камеру? Что хотел увидеть физик такого, чего еще не видел Басс? Как Элен исчезает и появляется? Как становится жутким созданием, будто из фильма «Красавица и чудовище», где Элен, хрупкая, милая, умная, могла бы играть обе главные роли?

– Позвоните мне, когда на экране появится сообщение «Память заполнена», – попросил Дин. – Это может произойти очень быстро – не исключено, что через пару минут после того, как ваша дочь войдет в поле зрения.

– Откуда программа может знать, что нужно включиться?

– О! – отмахнулся Дин. – Вы же программист, это элементарно. Там записаны опознавательные изображения Элен, и камера будет включаться всякий раз, когда именно девочка, а не кто бы то ни было иной, окажется в поле зрения. При любом освещении, на этот счет можете не беспокоиться.

– Я не… – Басс положил коробочку в боковой карман пиджака и перевел взгляд на Фиону, внимательно слушавшую разговор мужчин. – Ты предупредила Дина о том, что…

– Конечно, – кивнула Фиона. – Можешь не беспокоиться. Но… У тебя проблемы с Памелой, верно, Басс?

– Ничего, – пробормотал Себастьян. – Она хочет сама побыть с девочкой, да и лето наступает, детский сад все равно закрывается до сентября.

Фиона кивнула.

– Басс, – сказала она. – В любом случае ты должен знать одно: Элен здорова. Совершенно здорова.

Себастьян встал и, кивнув обоим, вышел из кафе. Ну не мог он видеть, как они сидят, будто голубки, держа друг друга за руки. Почему? Почему ему было не все равно? Почему, вместо того, чтобы думать об Элен и о Памеле, он думал о том, как Фиона с этим Дином сейчас, скорее всего, отправятся к ней домой, а там…

Странно устроена человеческая память. Все ведь прошло. Все прошло потому, что он сам так хотел, и пока Фиона была одна, его совершенно к ней не влекло, но достаточно было увидеть рядом с ней мужчину, и память взбунтовалась, и не только память…

Хватит, сказал себе Себастьян, но, как не можешь не думать о белом слоне, когда приказано о нем не думать, так и он думал о Фионе весь день и особенно вечером, когда жена отправилась с Элен к Гудзону смотреть на закат, а он, оставшись, наконец, дома один, приладил в детской аппаратик Форестера – не на то место, где, как знала Памела, прежде находилась видеокамера, а совсем в другое, на которое она вряд ли даже подумает обратить внимание.

* * *

Придя на следующий день с работы, Себастьян обнаружил в правом верхнем углу компьютерного экрана иконку с надписью «Память заполнена». Когда, интересно, камера успела сделать нужное количество снимков? Спала Элен эту ночь с Памелой, а Себастьян опять расположился на диване в гостиной, утром они еще не проснулись, когда он уходил, и, похоже, днем Элен если и заходила в свою комнату, то очень ненадолго, судя по тому, что не успела устроить обычный беспорядок.

Себастьян позвонил по номеру, оставленному Форестером, и полчаса спустя передал ему коробочку, которую физик небрежно бросил в сумку и сказал:

– Я с вами свяжусь.

– Привет Фионе, – пробормотал Себастьян неизвестно по какой причине.

– Что? – не расслышал Форестер, но Себастьян только покачал головой.

* * *

– Мы едем с Элен в кино, – сказала Памела после прошедшего в молчании ужина. – Если хочешь, можешь присоединиться.

– Динозаврики! Динозаврики! – закричала девочка и завертелась вокруг Себастьяна, хватая его за руки, – это была игра, которой еще недели две назад оба предавались с веселым упоением всякий раз, когда Себастьян возвращался с работы. Полнометражный анимационный фильм о добрых динозаврах шел в открытом кинотеатре на заправке у большого моста через Гудзон.

Ничего в последние дни не происходило. Себастьян ложился в гостиной, по ночам просыпался и прислушивался к тишине, всегда наполненной непонятными звуками. В спальне все было, кажется, спокойно, и Себастьян засыпал, чтобы через час проснуться опять, утром вставал с тяжелой головой, он не знал, как Памела с Элен проводили день, жена давно уже ничего не рассказывала, а он почему-то не спрашивал; впрочем, не «почему-то», как-то он задал этот невинный вопрос, а в ответ услышал холодное: «Вряд ли тебе интересно»…

– Да, конечно, – заторопился Себастьян. – Давно мечтал посмотреть «Динозавра».

– Еще с детства, – ядовито заметила Памела. – Если ты поедешь с нами, то поведи машину, я сегодня устала.

«От каких забот?» – хотел спросить Себастьян, но придержал язык – не хватало поругаться перед поездкой в кино, и без того не блестящее настроение будет окончательно испорчено.

В машине Элен принялась баловаться, подпрыгивая на сидении и повизгивая от восторга. Памеле пришлось взять девочку на руки, чего, вообще-то, делать было нельзя, но Себастьян не стал вмешиваться, надеясь, что им не встретится дорожный патруль.

Все действительно обошлось. К тому же, удалось занять место недалеко от экрана, Памела с Элен вышли из машины и сели на привезенные с собой пластиковые стульчики, а Себастьян остался за рулем, он действительно еще год назад хотел посмотреть эту анимацию – не для удовольствия, а по профессиональным соображениям, – но сейчас мысли его витали в других эмпиреях, и приключения древних рептилий он смотрел краем глаза, больше следя за тем, как бурно реагировала Элен и как настороженно и внимательно смотрела на девочку Памела. Она, – понял Себастьян, – все время ждет от Элен какого-нибудь сюрприза, все время настороже – видимо, и по ночам тоже, лежит в их супружеской постели без сна и ждет: вот сейчас, сейчас… что?

Себастьяну хотелось выйти из машины, обнять Пам и сказать, что он ее любит больше, чем когда-либо, и она не должна думать, что…

Зазвонил телефон, и Себастьян поднес аппарат к уху, почему-то пригнувшись, чтобы не увидела Памела, которая, впрочем, не смотрела в его сторону.

– Добрый вечер, Себастьян! – услышал он. – Это Дин Форестер, прошу прощения, если беспокою не вовремя.

– Ничего, – пробормотал Себастьян.

– Когда мы сможем встретиться? – спросил физик. – Пожалуй, есть кое-что интересное.

Что он имеет в виду? – подумал Себастьян. Нейтральное слово «интерес» не могло иметь к Элен отношения. Форестер должен был сказать «важно» или, наоборот, «ничего существенного»; «интересное» могло относиться к какой-нибудь физической теории или математическому уравнению, но не к живой девочке.

– Завтра мы можем встретиться у Марка Антония… – начал Себастьян, но физик перебил его:

– Нужно увидеться сегодня. Завтра утром я уезжаю в Нью-Йорк и хотел бы до отъезда прояснить кое-какие вопросы.

– Но… – растерялся Себастьян, – мы сейчас в кино, потом поедем домой, я не хотел бы, чтобы жена знала…

– Да-да, – нетерпеливо сказал Форестер, – я понимаю. Вы могли бы ненадолго отлучиться после того, как отвезете жену и девочку. Или это для вас затруднительно?

Скорее всего, в вопросе не содержалось никакого подвоха, но все равно в сердце неприятно кольнуло.

– Хорошо, – сказал Себастьян. – Я подожду, пока они заснут. Около полуночи не будет для вас слишком поздно?

– Я ложусь в три, – сообщил Форестер. – Как только сможете, приезжайте ко мне, я живу в отеле «Реймонд», номер двести двадцать шесть, портье будет предупрежден.

Себастьян спрятал телефон и поймал брошенный искоса взгляд жены – ей, конечно, не было слышно ни слова, но именно это наверняка и пробудило в Памеле подозрения, и если он теперь попробует уехать из дома…

А что делать?