Что там, за дверью? Собрание сочинений в 30 книгах. Книга 24

Скрип в коридоре прекратился, но наступившая тишина показалась Полине еще более громкой, будто гудел сам воздух, и невозможно было определить высоту гула: то ли на границе ультразвука, то ли наоборот, это был уходивший в глубину звукового ряда бас.

Она опустила босые ноги на холодные доски пола, нащупала тапочки, и почему-то от ощущения теплоты в ногах стало очень холодно плечам, ночная рубашка сползла и едва прикрывала грудь, Полина накинула на плечи шерстяной платок.

Стрелка на часах беззвучно прыгнула на минуту вперед, и сразу же звук в коридоре возобновился – теперь это были чьи-то гулкие шаги, медленные и приближавшиеся: шаги Командора, Судьбы, Рока, Провидения.

Полина стояла рядом с кроватью, дрожала то ли от страха, то ли от холода, и была не в состоянии сделать ни шага. По коридору кто-то шел и бормотал себе под нос, Полина слышала это приглушенное бормотание, слышала шаги, скрип половиц, на несколько секунд некто замирал, и тогда опять начинал звучать воздух, а потом шаги и шепот возобновлялись, и воздух замолкал, будто два этих разных звука не могли сосуществовать в одном пространстве.

Кто-то прошел мимо спальни, Полине показалось, что дверная ручка начала медленно поворачиваться, но это было игрой воображения – звуки удалились в сторону лестницы, но спускаться на первый этаж некто не стал: шаги смолкли, шепот прекратился, гул воздуха тоже начал утихать, и когда минутная стрелка на часах скакнула еще на одно деление, в доме наступила нормальная тишина, какую распознаешь сразу, потому что складывается она из привычных и обычно не осознаваемых звуков: едва слышного гула холодильника на кухне, тиканья стоячих маятниковых часов в гостиной, и сверчок, на которого Полина привыкла уже не обращать внимания, подал свой голос, показавшийся соловьиным пением.

Если кто-то ходил по этажу, подумала Полина, то сейчас он стоит у лестницы и, видимо, боится спуститься, ведь в коридоре темно, хоть глаза выколи. Если сейчас раздастся грохот падения, это будет естественным продолжением, и тогда можно будет выйти и посмотреть, кто пробрался ночью в дом и сломал себе шею, упав с крутой лестницы.

Однако никто с лестницы не падал, ступеньки не скрипели, и значит, если все предшествовавшие звуки не были игрой ее воображения, то некто стоял сейчас у перил и, может быть, пытался нашарить на стене выключатель. Некто мог и не знать, что выключателя в коридоре вообще не было, свет – три бра вдоль стены – включался в каждой из комнат, и еще был выключатель внизу, в холле.

Если в дом проник грабитель, нужно звонить в полицию, но Полина не знала, что в таких случаях говорить, и номер телефона тоже помнила не точно: может, сто или, кажется, сто один. В Москве ноль два, но то в Москве…

Единственным телефонным номером, который сейчас приходил Полине на память, был номер комнаты на первом этаже, где спала Глэдис, и Полина, подняв трубку стоявшего на тумбочке возле кровати большого телефона, выполненного в стиле моделей начала прошлого века, набрала шесть цифр. Тишина прервалась нудным повторящимся зуммером, Полина считала: пять, восемь, одиннадцать… Неужели Глэдис спит так крепко? А может, это она и стоит сейчас у лестницы, имея какое-то тайное намерение?..

– Алло, – сказал в трубке низкий голос, в котором трудно было узнать голос кухарки. – Алло, алло…

– Глэдис, – сказала Полина. – Ой, простите, мисс Баркер, это я… Извините, что разбудила вас, но, вы понимаете…

– Миссис Батурин? – сразу проснулась кухарка и заговорила обычным дневным голосом. – Дорогая, что-нибудь случилось? Вам что-то нужно?

– Мне нужно, – медленно проговорила Полина, – чтобы вы ко мне поднялись. То есть… Сначала посмотрите – нет ли кого-нибудь в коридоре… И у лестницы.

– Да кто там может быть? – удивилась мисс Паркер, но спорить не стала и, сказав коротко: «Сейчас приду», положила трубку.

Минуту спустя Полина услышала торопливые шаги, скрип половиц, а потом быстрый стук в дверь и голос кухарки: «Миссис Батурин, это я!»

Полина плотнее запахнула платок и повернула ключ в двери. Глэдис вошла в спальню, и Полина успела заметить, что в коридоре, конечно же, горит освещение.

– Это вы включили бра? – спросила она.

– Я, – кивнула кухарка.

– Там… никого не было?

– Кто же там мог быть? – сказала мисс Баркер, глядя на Полину взглядом полицейского следователя, поймавшего важного свидетеля на том, что тот пытается повесить лапшу на уши представителя закона.

– Не знаю, – сказала Полина и опустилась на кровать. – Мне показалось…

Кухарка не стала спрашивать, что именно показалось хозяйке, воображаемое ее не интересовало, она поправила сползшее на пол одеяло, забрала со столика поднос с чашкой – Полина перед сном пила молоко – и спросила:

– Вы хорошо себя чувствуете, миссис Батурин?

– Да, – сказала Полина. – А почему вы… Я дважды вас спросила, и вы оба раза ответили вопросом на вопрос.

Мисс Баркер нахмурилась и пробормотала, отступая к двери:

– Не пойму, о чем вы.

– Ну, как же… Я спросила «Есть ли кто-нибудь в коридоре?» А вы не сказали «Нет», вы спросили: «Кто же там мог быть?»

– Но кто же там мог быть? – с недоумением сказала кухарка, не понимая, чего хочет от нее хозяйка в первом часу ночи. – Никого там нет. Вам, наверно, что-то дурное приснилось. Хотите, принесу еще молока? Или согреть чаю?

– Спасибо, не надо. Извините, мисс Баркер, что я вас разбудила…

– Да я не спала еще, – сказала кухарка, – я телевизор смотрела, в наушниках, чтобы тихо, и не слышала, как телефон звонил.

– Что показывали? – программа Полину не интересовала, но нужно было сказать что-нибудь вежливое и не обязательное.

– Передача для полуночников. Болтовня всякая, но если не спится, то в самый раз… Вам действительно ничего не нужно, миссис Батурин?

– Спасибо, мисс Баркер. Идите спать, я вас больше не потревожу.

Когда шаги стихли и голос сверчка опять стал единственным звуком в ночной тишине, Полина встала и подошла к двери. Уходя к себе, Глэдис наверняка выключила свет в коридоре. Приоткрыв дверь, Полина убедилась в том, что снаружи темно, и сразу закрыла дверь. Никого она, конечно, не увидела, только слева в окне можно было разглядеть черные на темном фоне силуэты деревьев.

Она заперла дверь, легла и сразу уснула – крепко и без сновидений.

Кто-то ходил по коридору, доходил до лестницы и возвращался, бормотал себе под нос, а однажды заглянул в спальню, постоял над спавшей Полиной и ушел восвояси.

* * *

Утром позвонил из Москвы Максим и расспрашивал Полину о том, что ей снилось. Полина сидела у окна, пила чай с булочками и смотрела, как над лесом носятся стаи птиц – издалека она не могла определить, были это ласточки или воробьи.

– Макс, – сказала Полина, – я так по тебе скучаю, ты не представляешь!

– Я тоже, – признался муж, но активного желания в его голосе Полина не услышала. Она читала в каком-то журнале, в «Коспополитен» или в «XXL», о проблемах деловых мужчин, но ей раньше казалось, что к ее Максу это не имеет отношения.

А если у него в Москве любовница?

Чепуха, подумала Полина, слушая, как муж объясняет, какая она хорошая, и как он хочет быстрее покончить с делами и приехать к ней на уик-энд. Чепуха, думала она, в Москве Макс бывает не больше времени, чем в Париже, Мадриде, Лондоне или Тель-Авиве. Может, и там у него по любовнице? Чепуха, он так устает от работы, что почти сразу засыпает, его попросту не хватит на другую женщину, и не нужно думать об этом, не нужно на этом зацикливаться…

И конечно, весь день Полина думала только об этом – как ее Макс приезжает по делам в Мадрид, и там его ждет у трапа самолета пышная рыжекудрая Кармен, а в Париже он сразу едет на Елисейские поля к худой, как палка, Жаннетт…

Хватит, говорила себе Полина и начинала с начала. Кто ждет ее мужа в Мадриде, кто в Тель-Авиве, а она тут, в английской глуши, которую сама себе вымечтала…

Вечером удалось чуть-чуть развеяться: заехали Барыкины проездом из Дувра в Лондон, Костя, как обычно, рассказывал анекдоты, а Ира, о которой Полина не знала, приходится ли она Косте женой или очередной секретаршей, только слушала и смотрела огромными влюбленными глазами. Полина предложила гостям переночевать, но Костя не согласился – у них забронирован был номер в «Хилтоне», на двух уровнях, с джакузи, и терять восемь сотен баксов он, конечно, не собирается, так что ты уж прости, Полиночка, мы с Ирочкой поедем, тем более, что шофер наш успел выспаться на своем водительском месте.

– Как? – воскликнула Полина. – Он так и сидит в машине? Пять часов? Не кормленный?

– Такая у него работа, – пожал плечами Костя. – А еда у него с собой. Сухим пайком. Так мы поедем, Иринка?

Полина гостей не задерживала – почему-то ей стало неприятно их присутствие, а ведь Костю Барыкина она знала не один год, старый приятель Максима, вместе начинали многие дела, но ей неожиданно захотелось побыть одной, и чтобы Максим позвонил перед сном, пожелал спокойной ночи и сказал, как скучает, и чтобы голос у него был не такой, как утром. Вечерами у всех мужчин голос меняется, у Максима тоже, вечерний голос предвещает, а утренний отбирает, это разные голоса, но муж так и не позвонил, и в половине одиннадцатого, выпив поданный в спальню чай с хрустящим хлебцом, Полина легла в постель.

Ей показалось, что она заснула сразу. Но почему-то глаза ее сами собой открылись в тот момент, когда стрелки часов соединились друг с другом на числе 12. Полина подумала даже, что спит – иначе как объяснить, что на часах всего одна стрелка, стоящая торчком?

В этот момент в коридоре что-то упало.