И никого, кроме… Собрание сочинений в 30 книгах. Книга 15

Качински не понял связи, но предпочел промолчать – он и без того уже ругал себя за вопрос, не относившийся ни к его компетенции, ни даже к области приличного в обществе любопытства.

«Сара, – продолжал Стив, – это такое существо… Как дерево с глубоко и прочно вросшими в почву корнями. Такое дерево невозможно выкорчевать, но легко срубить. Понимаете? Мы нужны друг другу – я ведь тоже своего рода растение, куст, знаете, есть такие, с множеством воздушных корней, они цепляются за жизнь всеми своими… не только корнями, но стволом, ветками и каждым листиком… такому кусту нужно прилепиться к дереву, прочно стоящему на земле… если вы понимаете, что я хочу сказать».

«Понимаю, – пробормотал адвокат, хотя, по правде говоря, понял лишь внешний образ, но вряд ли всю его глубину. – Кажется, понимаю».

«А Селия, – задумчиво произнес Стивен, – это та ошибка, без которой невозможно понять истинную сущность жизни. Если не ошибешься в начале, есть большая вероятность ошибиться потом… Тогда я этого не понимал, сейчас знаю: число ошибок, которые мы совершаем, есть величина постоянная… точнее, отмеренная для каждого, и лучше совершить отпущенные тебе ошибки в молодости, когда еще остается время исправить»…

«То есть, когда вы женились на Селии»…

«Нет, тогда я об этом еще не думал. Любовь, знаете ли, дорогой Збигнев. Любовь, да».

«Вы ее любили»…

«Я? – удивился Стив. – Нет. Селия любила меня. А я был молод, эгоистичен, плохо понимал себя, совершенно еще не представлял своего пути в жизни, меня полюбила красивая девушка, и мне показалось, что этого достаточно для…»

Он замолчал, и адвокат тоже не прерывал молчания, полагая любой вопрос неуместным.

«Если бы все было наоборот, – сказал Стивен, наконец, – если бы я любил, а Селия только позволяла любить себя… Тогда она не бросила бы меня потом».

«Почему?» – вырвалось у Збигнева.

Стив поднял на него взгляд, будто хотел понять, действительно ли адвокат не видит эту простую причину.

«Потому, – сказал он, – что есть долг. А истинная любовь свободна и никому ничего не должна. Даже любимому».

«Не понимаю», – пробормотал Качински.

Стив покачал головой и не стал продолжать эту тему…

Воспоминание о давнем разговоре промелькнуло в сознании в то мгновение, когда адвокат подносил к глазам второй лист завещания Стивена Пейтона.

– Дать вам очки, дядя Збигнев? – спросила Ребекка.

– Спасибо, – отказался он. – Никогда не пользуюсь очками, когда зачитываю важные бумаги.

Действительно. Ему почему-то всегда казалось, что очки приближают буквы, но отдаляют смысл. В очках он прекрасно видел, но хуже понимал то, что читал.

– Итак, – начал он, – есть вторая часть завещания, которая… Собственно, вот. «Кроме материальных вещей и состояния, уже распределенного среди моих наследников, я намерен распорядиться и своим духовным состоянием, своим умением, своей способностью. Эти состояние, умение и способность также достаточно велики, и, переходя в мир иной, я не хочу и не могу уносить с собой то, что по праву принадлежит моим наследникам»…

– Отец имеет в виду свою библиотеку? – подал голос Михаэль. Спрашивал он довольно неуверенно, наверняка в этот момент смотрел на мать, ожидая ее поддержки.

– Библиотека, – сухо сказала Сара, – является частью дома, который…

– Прошу прощения, – сказал Качински, – боюсь, что вы еще не понимаете… Позвольте, я дочитаю. Итак, «мое духовное состояние включает оккультные знания во многих научных и художественных дисциплинах, мое духовное умение включает в себя умение излечивать некоторые виды болезней, в том числе (в исключительных случаях) болезней, считающихся неизлечимыми. Мое умение включает в себя также прогнозирование событий в личной жизни людей, а также, в определенных случаях, предстоящие события в истории коллективов вплоть до государств. Моя способность есть потенциальная возможность производить перечисленные выше духовные действия, а также другие действия, которые я при жизни никогда не совершал, поскольку пришел к выводу, что они могут оказаться крайне опасными как для меня, так и – в большей степени – для доверившегося мне человека, коллектива или государства».

– Зачем это? – странным визгливым голосом прервала адвоката Селия. – Что вы нам читаете?

– Вторую часть завещания, – сказал адвокат. – И попросил бы больше меня не прерывать, так вы быстрее и точнее поймете суть.

– Далее, – сказал он, помолчав. – «Духовное наследие человека неразрывно связано с материальным и подлежит передаче наследникам в той же степени, но с обязательным учетом личности наследователя».

– Этот отрывок, – сказал Качински, подняв глаза от страницы, – Стив вписал по моей просьбе, поскольку… ну, я полагаю, в дальнейшем это станет юридическим прецедентом, и данная часть должна быть сформулирована как можно точнее. Читаю далее: «Свои знания в области оккультных наук завещаю моему сыну Михаэлю, как человеку, более других моих наследников способному к абстрактному мышлению и пониманию сложной сущности мироздания».

– Это книги, которые… – опять затянул свое Михаэль, адвокат коротко сказал «нет, не книги», и продолжил чтение:

– «Свое умение целителя я завещаю любимой жене Саре, поскольку лишь она способна в достаточной степени распорядиться этим умением, не претендуя на материальное вознаграждение, но и не отказываясь от него».

– Но я… – начала было Сара и умолкла, остановленная взглядом адвоката.

– «Мою способность к предвидению предстоящих событий в личной жизни клиента, группы людей или стран я завещаю моей любимой дочери Ребекке, поскольку она обладает независимым характером и, как я надеюсь, будет не склонна поддаваться в своих оценках личным соображениям, страстям и подсказкам собственного жизненного опыта».

Адвокату показалось, что Ребекка прерывисто вздохнула, как человек, вошедший в холодную воду и окунувшийся с головой. Он не стал поднимать взгляд, чтобы проверить это ощущение.

– «Мою способность к сопереживанию и пониманию сути каждой человеческой личности, способность, чрезвычайно важную в жизни, хотя и недостаточно оцениваемую обычно другими людьми, отдаю в наследование моей первой жене Селии, поскольку чувство сострадания было до сих пор свойственно ей далеко не в той степени, как это необходимо каждому духовно развитому человеку».

– Фу, – сказала Селия. – Вечно он придумывает какие-нибудь глупости. Мелкая глупая месть. Он что, так до самой смерти и считал, что мы развелись из-за его болезни? Он всех в этом убедил, даже вас, мистер Качински, никто не знает, что тогда происходило, и как он меня унижал!

– Пожалуйста, – попросил адвокат, – свои соображения вы сможете высказать, когда я закончу чтение.

– Вы еще не закончили? – удивилась Селия. – Вроде бы все уже упомянуты в этом цирковом приложении.

– Почти, – сказал Качински. – Вы позволите мне продолжить?

– Мама, – просительным тоном произнес Михаэль, – пожалуйста…

Селия демонстративно пожала плечами и, отвернувшись, принялась разглядывать огромный постер в рамке, висевший напротив книжного шкафа: это была фотография туманности «Конская голова», сделанная космическим телескопом «Хаббл», Пейтон любил рассматривать ее и всякий раз обнаруживал детали изображения, на которые не обращал внимания прежде, причем адвокат вовсе не был уверен, что эти детали могли быть видны его, например, взгляду – у Стивена был собственный взгляд на предметы, скорее внутренний, чем обычный.

– «Свою глубинную и никем, по сути, так и не понятую суть личности, живущей не в обычном четырехмерном пространстве-времени, но во множестве ветвей мироздания, ту мою суть, которая и сделала реально проявленными остальные мои физические и духовные возможности, я завещаю Саманте Луизе Меридор, поскольку убежден, что только она из всех знакомых мне людей наиболее близка к ощущению, пониманию и использованию этой сути, нисколько не ущемляющей мои собственные шансы дальнейшего существования в иных ветвях мироздания. Этот выбор тем более справедлив, что Саманта Меридор не получает от меня в наследование никаких материальных благ и может рассчитывать лишь на духовное вознаграждение».

– Что еще за Саманта? – подал голос Михаэль.

– Духовное вознаграждение, – повторила Селия. – Сколько угодно. Хорошо хоть, он не стал вписывать в завещание всех своих знакомых женского пола. Могу представить, сколько у него было поклонниц, рассчитывавших…

– Мама! – воскликнул Михаэль.

– Селия, вы забываетесь, – сухо произнесла Сара.

– Ах, простите, – сказала Селия. – По-моему, все вы думаете так же об этих глупостях. Уж вы-то не хуже меня знали Стива, он со своими фантазиями… Ну, хорошо, на вторую часть этого опуса можно, полагаю, не обращать внимания. Разве что Саманта Меридор – кстати, кто это такая, все-таки? – пожелает вступить во владение духовной… э-э… сутью… как там дальше… Вы закончили, господин адвокат?

– Нет, – сказал Качински. – Я не закончил. И попросил бы присутствующих очень внимательно отнестись к последней части завещания.

– Там есть еще что-то? – удивилась Селия. – Еще какая-то глупость?

– «В заключение я, Стивен Арчибальд Пейтон, заявляю, что мои завещательные распоряжения должны вступить в законную силу одновременно всеми частями – то есть, материальная часть завещания недействительна без согласия наследников принять от меня духовную часть, каковое согласие должно быть удостоверено лично каждым своей подписью на документе в присутствии моего доверенного лица, адвоката-нотариуса Збигнева Качински. В случае отказа кого-либо из наследников принять от меня духовный дар, данное завещание потеряет свою законную силу. Если это произойдет, я распоряжаюсь передать все мое состояние (движимое и недвижимое) в распоряжение Фонда Пейтона, который будет контролироваться моим душеприказчиком Збигневом Качински. Целью Фонда будет благотворительная деятельность в рамках гуманитарной помощи странам Центральной Африки. Всякая иная деятельность Фонда исключается. Духовная составляющая моего завещания при таком развитии событий аннулируется полностью, и все мои духовные возможности, умения и способности я оставляю за собой. Подписано в присутствии свидетелей… Подписи… Заверено… Подпись»…

– Теперь все, – сказал адвокат и аккуратно положил на стол оба листа.

– Что за бред? – неприязненно произнесла Селия, не обращая внимания на знаки, которые подавал ей Михаэль. – И вы утверждаете, что Стив писал эту чушь, будучи в здравом уме и твердой памяти?