100 ВОПРОСОВ БЕЗ ОТВЕТОВ Военно-морской флот России. RUSSIAN Navy 100 unanswered questions

Но мы сильно отвлеклись. Снова вспомним книгу Е. Н. Корчагина «Морской музей России» 2004 г.

Материалы о «современной жизни музея» с названием «Девять десятилетий Морского музея России», опубликованные Е. Н. Корчагиным в 2004 году под одной обложкой с репринтным изданием книги Огородникова, на удивление представляют совсем небольшую – восемь страниц – и к чести авторов Г. М. Рогачева, А. Л. Ларионова, С. Ю. Курносова, весьма толковую статью о современной жизни музея (за «отчетный период» 1909—2004 гг.). Это восемь страниц, где три автора кратко охарактеризовали все последовавшие за Огородниковым времена – советской власти, всех великих войн, потерь и свершений, через сильный флот, флот слабеющий, развал Союза и девять прошедших после развала лет…. Публикация небольшая, но сказать в ней коллективу авторов во главе с Корчагиным пришлось обо всем перечисленном и еще много о чем из жизни нашей страны и ее главного морского музея. И сказали об этом авторы так вразумительно, что статья эта встала для нас в один ряд с Огородниковым.

***

Последний наш «визави», нынешний впередсмотрящий Руслан Шамсудинович Нехай – генерал-майор в запасе, имеет большой опыт службы в советской и российской армии, участник боевых действий, кандидат политических наук, доцент кафедры гуманитарных и социально-экономических дисциплин Михайловской военной артиллерийской академии. Родился 30.07.1956 года в республике Адыгея. С октября 2013 года по настоящее время директор ЦВММ. Обладая выдающимися волевыми и организационными качествами, построил новейший музей. Имеем мощное государственное образование с невиданным за всю его историю расцветом в тех областях, которые он (Нехай Р. Ш.) знает и понимает («как учили) – политико-воспитательную, издательскую работу и работу с «массами», при совершенном небрежении к другим областям музейного дела (которые никогда не знал и сегодня не знает): музейному, ветеранскому, клубному, «морскому» (в том смысле что морского дела армейский офицер Нехай не знает и знать не стремится), исследовательскому, экспедиционному, закупочному, собирательскому, выставочному…

С «непобедимой» твердостью, устоявшейся и отработанной во время службы в рядах Вооруженных Сил Российской Федерации, в иных – боевых военных – условиях, где Руслану Шамсудиновичу приходилось служить и дослужиться до звания генерал-майора, «там», на военной службе, у Руслана Шамсудиновича выработалась собственная «наука побеждать», собственные представления о кадровой политике (способах подбора персонала в Центральный военно-морской музей России) и еще ко многим и многим другим «делам», которые он знает и понимает. Всё находящееся за пределами в силу возраста, отсутствующего опыта и бескомпромиссности, характерной для настоящего лидера, во вверенной ему организации отвергается. Так целые области быстро хирели «без полива», забывались, не изучались и не умножались, за современными задачами становились не видны и не нужны.

У музея за годы советской власти были разные директора и начальники. По рассказам людей, проработавших в музее 10, 20, 30 и 40 и более лет, редко бывали директора «из размышляющих историческими категориями» или имеющих сколь-нибудь подходящее академическое образование, концептуальное мышление, редко они бывали и людьми пишущими (научных статей директора прошлых времен – советской власти – не писали совсем или писали в редких случаях). Но по большому жизненному опыту они, будучи хорошими хозяйственниками, имеющими крестьянскую хватку, как, например, послевоенный директор Кобыльских Сергей Максимович (1946—1947 гг.) или Кровяков Николай Сергеевич (1947—1951 гг.), которых вспоминает В. Б. Морозова, отличались «понятливостью». Они – фронтовики, воевавшие в Великую Отечественную войну, понимали нужды простых людей, уважали «ученость» сотрудников, не имели высокомерия и заносчивости, вскоре бурно расцветшие среди чиновничьего сословия, фронтовики-директора не имели тенденций перестроить «здание музея» по своему пониманию. Наоборот, они всячески учились у сотрудников так мало им знакомому музейному делу, в начале своего начальствования поменьше командовали, свои «суперценные» мысли вслух не высказывали, побольше молчали и слушали. И, нужно отдать им должное, через несколько лет представляли собой уже довольно опытных специалистов в музейном деле, продолжая понимать, что границы их музейного опыта остаются достаточно узко-административными, и указывать в фондах, как здесь нужно правильно работать они себе не позволяли… Директора-фронтовики впитывали от окружающих знатоков-историков – сотрудников музея – общее знание и уважение к морскому делу. К службе морской и дружбе мужской. Это воевавшее поколение «из ниоткуда возникнув» – все сплошь сыны крестьян и рабочих, через одного воевавшие в окопах Второй мировой войны – дало стране плеяду людей, выработавших в себе академическое мышление и составивших славу русской науки, академиков и теоретиков молодого советского государства. Государства рабочих и крестьян, победившего фашизм…

Куда делись они со временем, после 1974—1975 года, нам не удалось понять, но их постепенно сменили «нехаи». Причины тому называют всякие, но одна из них понятна – шапкозакидательство: «мы на горе всем буржуям мировой пожар раздуем», и «покажем Кузькину мать». Наши корабли, наша советская техника всегда стремилась к повышению боевой мощи за счет всего остального, поэтому вопросы обитаемости на кораблях были на одном из последних мест. Коммунизм строили за счет человека и не считаясь с нуждами человека, поспешая «догнать и перегнать» капиталистические страны. Все люди хотят человеческих условий жизни. Если человеческие условия десятилетиями «нечеловеческие» и «обитаемость кораблей» не улучшается, население в конце концов устает, и энтузиазм строить великое будущее угасает. Это, наверное, только одна из причин, почему великая страна Союз нерушимых республик – пала.