Цыганка Вася, механик с волантера «Доброволец»

– Привет, я говорю, – повторила Мири громче.

– Ох… – заворочалась девушка, сползая с капота. – Девочка, зачем ты так орёшь? У бедной Доночки головка с бодунища бо-бо… У вас пива случайно нет, дети? Пивка? Бутылочку?

– Нет, – растерялась Василиса.

– А чего пришли тогда, изверги? Мучить бедную больную меня? Ох-ох-ох, чем же я так упоролась вчера? Вы не знаете? Хотя откуда вам знать… Мы вообще где?

Девушка подняла на лоб очки, застонала от яркого света, зажмурилась и опустила их обратно.

– Ах, да, – сказала она, – рынок же. Точно. Значит, пива мне скоро принесут. А вы кто?

– Я Василиса, а это мой брат, Лёша. Мы от каравана отстали. А это Мири, она местная.

– Не тараторь, – сморщила лицо в страдальческой гримасе девушка, – я ничего не поняла. Боже, ну где моё пиво? Куда вообще все подевались? Они меня бросили, да? Бросили бедную Доночку помирать с бодунища?

– Донка, бестолочь, угомонись! – из кабины «шишиги»[1] выпрыгнул невысокий коренастый мужичок в коротких сапогах, джинсах и драном грязноватом тельнике. – Принесут тебе пиво. Запчасти купят и принесут. Привет, детишки, я Серёга. Водила и зверолов. Шмурзика купить хотите? У нас отличный выбор, совсем свежие. Вчера только с Эрзала вышли.

– Кого? – удивилась Василиса.

– Вы что, про шмурзиков не знаете? – в свою очередь удивился Серёга. – Пойдёмте же, ну!

Он подошёл к кузову грузовика и откинул задний борт.

– Ой, кто это? – Лёшка аж подпрыгнул от изумления.

– Как кто? Шмурзики, конечно.

Василисе сначала показалось, что в большие клетки, которыми заставлен кузов, кто-то напихал огромные мягкие игрушки. Но потом она вдруг поняла, что это живые существа, просто очень странные. Меховые, разноцветные, поразительно ярких цветов – розовые, лиловые, синие, красные, оранжевые. Из-за такой гаммы они выглядят ненастоящими, но потом видишь их глаза – большие, размером с кулак, жёлтые гляделки, смотрящие жалобно и трогательно.

– Ой, какие они… – заворожённо сказала Василиса. – Красивые…

– Так что, купите шмурзика? Есть крупные, есть помельче. Есть совсем маленькие, смотрите, – водитель показал клетку, где плотно набиты мелкие, похожие на волосатые футбольные мячи, существа.

– А что такое эти шмурзики? – спросил Лёшка.

– Просто такие зверьки, – объяснил Серега. – В срезе Эрзал случилась экологическая фигня, и они из какого-то зверья местного намутировали. Совсем ручные, можно тискать и гладить, спать на них вместо подушки. Едят немного, не линяют, не воняют, не аллергенные. Можно сухой кошачий корм давать или объедки со стола – им всё равно. Урчат ещё прикольно, когда сытые. Мы их в Эрзале даже не ловим, а просто собираем с кустов, они, вроде, не возражают. Потом продаём. Идеальный домашний питомец, берите, не пожалеете!

– У нас нет денег, – вздохнула Василиса, с сожалением глядя на шмурзиков. – Да и ситуация не та.

– А что вам надо тогда? – спросил Серёга.

– Они от каравана отстали, – пояснила Мири. – Ищут попутку.

– А ты, – водитель показал на протез, – я вижу, местная. Ты не с ними?

– Нет. Просто помогаю.

– А от какого каравана вы отстали и когда?

– От табора Малкицадака, вчера. Знаете такой?

– Ох, – засмеялся Серёга, – ещё бы не знать! Он нам вот это чудо в перьях сосватал!

– Сам ты в перьях… – обиженно отозвалась девушка с капота.

– Наш проводник приболел, пришлось у Малки арендовать глойти. А он нам это упоротое создание выдал. «Не потеряйте, – говорит, – Донка мне как родная!» А она добралась до аптечки и пол-литра спирта медицинского в одно жало усосала!

– Вот вам жалко, что ли, для бедной Доночки спиртика? – заныла растрёпанная девица. – Раз уж приличных напитков у вас нет. Ох, как же у меня башка трещит… Где там моё пиво?

– Правда, – вздохнул Серёга, – глойти она неплохая. Даже в свинину пьяная довела нас до рынка, только потом вырубилась. Сидим вот, ждём, пока оклемается.

– Возьмёте их? – спросила Мири. – За них Керт обещал попросить, но он в травму утром заехал.

– Кертиран? Что с ним?

– Взрывная ампутация левой ступни, – сказал важно Лёшка.

– Досадно, – вздохнул водитель. – У нас были некоторые совместные планы. Как он?

– Недели на две будет ограничен в подвижности. Пока разъёмы приживутся, пока протез изготовят, пока он к нему привыкнет. Но на рынок дня через три уже вернётся, будет пока сидя своей конторой рулить.

– Да, он упорный парнишка и неглупый. А ты, наверное, и есть та девчонка, из-за которой он с нами не ушёл?

– Не знаю, – Мири покраснела и отвела глаза. – Я не спрашивала.

– Эх, ещё одной конечностью меньше, – вздохнул Серёга. – Как вы тут живёте вообще? Я бы давно свалил. Ну да дело ваше. Ребят возьмём, я думаю. Сейчас наши вернутся, обсудим, но проблемы не вижу. Место есть, да и покормить нам не жалко. Если Малкицадак прошёл тут сутки назад, то дня через два-три мы его догоним. У него табор большой, идёт медленно. Если, конечно, наша дурная глойти оклемается.

– Ой, ну что ты такой душный? – уныло спросила девушка. – Доночка выпьет пивка, поправит здоровье, и вы удивитесь, как быстро мы свалим из этой задницы.

***

С рынка караванщики вернулись примерно через полчаса. Пожилой мужчина, Андрей Тимофеевич, оказавшийся отцом Серёги и водителем второго грузовика, ЗИЛка с прицепом. И ещё двое мужчин. Один из них принёс целую упаковку баночного пива и грохнул ею об капот рядом с Донкой.

– Пей, глотка ненасытная, – сказал он мрачно.

– Ой, вот давайте без нервов, мужчина! – ответила она, выдирая банку. – Уже почти всё хорошо!

И присосалась, урча, булькая и пуская носом пену.

– Вот жешь пьянь, – покачал головой мужчина. – Удружил нам Малки, век не забуду.

– Оставь её, – сказал ему второй. – Глойти все такие. Кто пьёт, кто на веществах, кто грибы курит…

– А кстати, – отлипла от опустевшей банки Донка, – есть у кого-нибудь косячок? Я бы сейчас дунула. Нет? Точно нет? Эх, ну что вы за караванщики, ничего-то у вас нет…

И она принялась выковыривать следующую банку.

Андрей Тимофеевич оказался в группе звероловов главным. Когда Серёга рассказал ему про отставших от каравана детей, он сразу сказал, что не возражает.