Хранители Мультиверсума. Книга пятая: Те, кто жив

– Потом заберем, сейчас уходим.

К концу пути, когда перегорел адреналин ужаса, Ольга почти отключилась от усталости и холода, из последних сил механически переставляя ноги. Ей казалось, что это какой-то кошмарный сон, когда бесконечно идёшь, идёшь – и остаёшься на месте, и кто-то, идущий по твоим следам, догоняет, догоняет…

Но никто на них не напал.

Поддерживая друг друга и волокушу с раненым, они медленно спустились в убежище, где еле тёплый воздух тамбура показался раскалённым жаром печи. Вокруг засуетились люди, радиста быстро унесли в медпункт, а Ольга сползла в уголке по стеночке, не имея сил расстегнуть задубелый тулуп.

– Ну что же ты так, Оленька? – хлопотала вокруг неё в импровизированном лазарете Лизавета Львовна. – Ты, конечно, барышня крепкая, но в твоём положении нельзя…

– Что с Олегом? – перебила её девушка. – С мальчиком-радистом?

– Рана тяжёлая, потерял много крови, но жить будет, – вздохнула Лизавета, – наверное… Я же не хирург. В войну санитаркой была, потом закончила медицинский, но пошла по научной части. Эх, нет у нас врачей-то…

Женщина только печально махнула рукой.

– Я да фельдшерица из медпункта – всего персонала. Да и медикаментов у нас… А уже куча простуженных, трое с лёгкими обморожениями, дети с их болячками… Я с ужасом жду, что у кого-нибудь аппендицит или ещё что-то полостное. А я после медпрактики и за скальпель не бралась ни разу.

– А Иван как? – спросила Ольга.

– Ой, да что твоему мужику сделается! – улыбнулась Лизавета. – Культю перевязал и поскакал дальше.

– Я тоже пойду, пожалуй… – стала подниматься с топчана Ольга. Тело ломило, ноги не слушались, голова как ватой набита – но, к её удивлению, ничего, в общем, не болело. Устала просто, и нервы…

– Иди, что тебе тут вылёживать, – не стала удерживать её врач. – Только я тебя умоляю – хотя бы отдохни, прежде чем опять на подвиги бросаться.

Ольга вышла в скупо освещённый и гораздо более холодный коридор – лазарет грели дефицитным электричеством, а в остальных помещениях убежища держалось примерно плюс десять. «Неудивительно, что много простуженных, – подумала она, – из жаркого лета в такой холод». В коридорах было пусто и безлюдно – идя в столовую, она никого не встретила. В залах, на двухъярусных, застеленных на скорую руку топчанах спали, храпя, кашляя и тревожно ворочаясь, люди. Пахло сыростью, туалетом и портянками. Похоже, авральные работы по переселению закончены, все отдыхают, прежде чем начать методично обживаться в новых условиях.

В столовой было сумрачно, горели только аварийные лампы. За плитой зевала, разогревая еду для полуночников, совсем молодая девушка, практически подросток.

– Я сегодня дежурный повар, – то ли пожаловалась, то ли похвасталась она Ольге, – вам побольше положить? Блюдо одно – каша пшённая с тушёнкой, – но её много.

– Обычную порцию, пожалуйста, – Ольга увидела сидящих в углу с мисками Андрея и Мигеля и, получив свою посуду, направилась к ним.

– Привет! – сказал испанец, Андрей только сухо кивнул. Он так и таскался повсюду с карабином, сейчас тот стоял, прислонённый к стенке.

– Как себя чувствуешь? – поинтересовался Мигель. – А то тебя сразу в лазарет утащили.

– Лизавета Львовна перестраховалась, – отмахнулась Ольга. – А что тут творится? И где Иван?

– Громов у начальства, совещаются снова, – начал рассказывать он. – Энергетики возятся с реактором, что-то у них не ладится. Вся энергия с генераторов у них, поэтому холодает. Через ФВУ[8 - Фильтро-вентиляционная установка.] идёт ледяной воздух, греть его нечем, а не качать нельзя – задохнёмся. Иней забивает вентканалы, приходится чистить. Один вентилятор от холода сдох, остальные пока держатся, но выключать их нельзя – замёрзнут. Продовольствие успели вывезти со склада всё, но его не очень много. Если где-то что-то и осталось, то уже не добраться. Палыч запретил выходить на поверхность – слишком, говорит, опасно. Там уже минус восемьдесят, как на полюсе холода в Антарктиде. Ну, и ещё это… Которое ребят…

Мигель замолчал и начал быстро доедать остывающую кашу. Ольга последовала его примеру. Мяса в каше было совсем немного, и это при том, что дежурная явно пыталась положить беременной девушке порцию понаваристей. Похоже, ситуация с продуктами действительно была не очень хорошей.

– Как ты, Рыжик? – в столовую прихромал усталый Иван.

– Нормально, не волнуйся, а вот ты себя совсем загонял…

– Ничего, осталось последнее усилие! – муж старательно изображал оптимизм. – Энергетики почти закончили, осталось ТВЭЛы загрузить – и да будет свет! И тепло, конечно…

– Это же прекрасно! – воодушевился Мигель. – Будет свет и тепло – как-нибудь не пропадём!

– Надо только эти самые ТВЭЛы доставить, – вздохнул Иван. – Они на складе.

– Притащим как-нибудь, подумаешь!

– Двести сборок. Каждая три метра длиной и двадцать кило весом, не считая ящика. И это ещё полбеды – а ведь надо вытащить отработанные… – пояснил Громов. – До склада, к счастью, есть коридор прямо из реакторной, но погрузчик остался на складе и замёрз, надо полагать, наглухо. Так что только ручками….

Мигель, видимо, представил себе масштаб работы и сразу как-то поскучнел:

– Ну, деваться-то некуда…

– И думать забудь! – строго сказал ему Иван. – Пойдут только мужики за тридцать, у кого уже есть дети. То есть, я, например, – он кивнул на Ольгин живот и подмигнул ей.

– Это ещё почему! – возмутился Мигель.

– Радиация, молодой человек! Береги будущее потомство. Тебе только предстоит осчастливить какую-нибудь юную красавицу, а у меня она уже есть.

Мигель покраснел и умолк.

– Так что предлагаю всем пойти поспать, – закончил Иван. – Через пять часов начнём погрузку.

– И где мы теперь спим? – растерянно огляделась Ольга, выйдя в коридор.

– Тссс! – с заговорщицким видом подмигнул ей муж. – Я тут немножко воспользовался служебным положением! У нас на сегодня роскошные личные апартаменты!

«Апартаментами» оказалась пустая кладовка при лазарете, где стояли наспех сколоченные «двуспальные» нары под тонким старым матрасом без белья. Но здесь было теплее, чем в общих помещениях, а главное – они были одни.

– Не могу упустить случая, Рыжик, – щекотно зашептал ей в ухо Иван, когда они улеглись, погасив крохотный огарок свечки. – А ну как подлая радиация попадёт, куда не надо? Вдруг в последний раз?

– Типун тебе на язык! – сердито прошептала в ответ Ольга. – А ну, иди сюда! Я тебе покажу «последний раз»!

Историограф. «Ничьи земли»

Борух подёргал на мне разгрузку, потряс рюкзак, придирчиво осмотрел всего – от кепки до шнуровки берцев.

– Всё взял? Ничего в шкафчике не осталось? А ну, попрыгай!

Я послушно подпрыгнул. Антабка автомата звякнула о торчащий из разгрузки магазин, и Борух передвинул на мне ремни. Мне стало смешно – как будто ребёнка в школу собирает.

– Всё тебе смехуёчки! Тебе, балбесу, чего сам не положишь, того ты и не вспомнишь…

Это он нервничает так, я знаю.

– Серьёзно? Вот так просто? – Ольга осматривала окрестности в хитрый прицел своей супервинтовки. – Неужели даже наблюдателя не поставили? Не люблю, когда всё так гладко начинается… Плохая примета.

– А ну и хорошо, ну и ладушки! – обрадовался комгруппы. – Какое там время гашения?

Я поработал с планшетом и определился: