CH917

Дима. с психотерапевтом!

Дима. нет, правда, ПО СЕКРЕТУ ВСЕМУ СВЕТУ. наш павел филимонович по образованию – психолог

Соня. Дима, сплетник, не порти свежую кровь

Соня. Да, Костя, скажи, пожалуйста, об этом с Паше сегодня на совещании.

Денис. @Соня училка ты наша!

Соня. @Dima, баннер!

Денис. Доброе утро, дамы и засранцы!

Dima. Я скучал *heart*

Денис. Аналогично

Утро началось как надо. Ленты сообщений обошлись без горчинок. Клиенты не поднимали панику. Подписчики не бодались. Почта не взорвалась. Денис убрал телефон в карман, когда уже подходил к офису – пяти минут в день, занятых созерцанием урбанистической карикатуры, ему вполне хватало.

Слева – шоссе в шесть полос и развязкой, справа – маленький сквер с компактной стелой, посвященной «героям-комсомольцам, отдавшим жизни…» и притаившееся за деревьями здание школы. Сзади – вход в метро, осажденный кольцом двухэтажных торговых центров и вечным запахом картошки фри. Впереди – работа.

Лет семь назад исполинскую фабричную коробку из красного кирпича заретушировали новыми окнами, велосипедными парковками и барами с летними верандами. Так выглядел царско-пролетарский город-киборг, подстригшийся под свободного художника.

Агентство, в котором работал Денис, занимало четверть площади бывшего сборочного цеха. Что именно собирали здесь, Денис точно не знал – наверняка, нечто, уже с конвейера сходившее пыльным и ненужным. Зато знал слишком хорошо, что теперь они делили этаж с штабом крупной букмекерской конторы, не менее крупным благотворительным фондом и крошечной книжной лавкой. Свой офис Денис называл «фабрикой воздуха» или «сквотом, платившим уборщице ради приличия».

В этой анархистской утопии вокруг рабочих мест цвели островки творческого хаоса, переговорная чаще всего служила местом попойки, диван и плазма с приставкой уступали в своей намоленности разве что холодильнику, рядом с входом висела доска с самыми дурацкими фото тех самых попек – но! – туалет непременно должен был оставаться чистым.

Директора агентства все называли исключительно Пашей. Низкий полноватый, с бережно маскируемой лысиной, опрятной бородой и быстрой переваливающейся походкой, он уже внешне исключал начальственную строгость. С детства травмированный левый глаз добавлял его образу еще и некоторой трогательности. Паша носил исключительно кеды, джинсы и бесчисленные футболки с мемами, неизбежно растягиваемые «комком нервов», но почему-то всегда надевал пиджак.

Он принципиально не отгораживал себе кабинет, инициировал розыгрыши именинников (порой чересчур изощренные), предводительствовал на банкетах, и порой казалось, что единственным поводом для его негодования могли быть робкая попытка кого-то из команды нарушить этот полупиратский уклад.

Сейчас Паша собрал проектный отдел, в котором работал Денис (в числе других ветеранов за 25 и Кости), на еженедельное совещание. Приходить на совещание было необязательно, готовить отчет – тем более, но коль пришел, будь добр ответить на неизбывный вопрос Паши: «Как там дела с [банком, ритейлером, сайтом, клиникой – нужное подчеркнуть]?».

Денис воспользовался опцией опоздать, а ребята из отдела пошли на совещание, оставив после себя пустые столы: Соня – тучные стопки бумаг и фото на «мыльницу» всем отделом с новогодней вечеринки; Дима – три кофейных стаканчика на коробке из-под пончиков и облако наклеек, окутывавшее огромный монитор; Таня – рисунок дочери, их совместное фото с мальтийского пляжа и пухлую косметичку перед клавиатурой. Konstantin разместился поодаль и пока сохранял свой уголок в девственной чистоте. Все столы стояли каким-то искривленным полукругом вокруг пашиного, так что он (будто случайно) мог видеть всех.

Денис поймал себя на этом нечаянном предметно-портерном дайджесте, пока шел к своему рабочему месту в полупустом офисе. Минута рефлексии напросилась сама.

Его стол расположился рядом со стеной, так что можно было легко дотянуться взглядом до большого окна справа с видом на парк, школу и центр города, выглядывавший маковками и шпилями из-за плоских крыш с плевками наледи.

На стене – пластиковая доска, словно торт разделенная маркерными линиями на треугольные сектора. Зацепившись за услышанный однажды совет, Денис закрепил каждый из секторов за клиентом и фиксировал в нем темы и идеи определенным цветом. Некоторые записи соединялись линиями в сюжеты, другие помечались галочками и цифрами рекламных бюджетов. Через такую нехитрую визуализацию Данис надеялся облегчить для себя планирование задач и муки творчества. Иногда доска помогала. Только вот постоянно сваливалась на бок: Денис приклеил ее на хлипкий скотч, а купить более надежные крепления руки не доходили.

На столе образовалась композиция и пары ручек, двух блокнотов и трех стикеров. Постоянно записывая мелкие задачи, он почти никогда не возвращался к ним взглядом и нередко их забывал. На рамке монитора и проводах был заметен слой пыли. Денис на мгновение разочаровался: внятного автопортрета не вышло.

Когда он включил компьютер, заскочил в кресло и настроился с прежней резвостью нырнуть в дела, из переговорной вышли ребята из его отдела во главе с Пашей. С парой гулких хлопков и своим фирменным: «По машинам, парни!» – предводитель направился к своему столу. Поспешнее к себе вернулся лишь Костя, с раскрасневшимся, будто вытянувшимся под тяжестью свежевыбритого подбородка лицом.

Когда подошла Соня, Денис слегка вскинул голову: «Ну как там?». Соня немного повиляла кистью на уровне шеи: «Жара…». Предложение по поводу «Холдинг-Телеком» не прошло, догадался Денис. Вернее, завело инициатора на враждебную территорию.

То немногое, что могло вывести Пашу из себя, в одно мгновение переключив с режима добродушного хихиканья на истерическую брань, были чужие амбиции. Особенно те, что выражались человеком самоуверенно, с серьезной миной, или, как говорил Паша, «на сложных щах». У Кости – свежеиспеченного маркетолога с красным дипломом – такие амбиции и «щи» были, чего не скажешь об опыте и проницательности. Когда в таких условиях произойдет взрыв, можно было вычислить с точностью до дня. Вывод из ситуации был ясен: спокойно работать и не беспокоить Пашу час-полтора.

В первую очередь, нужно было ответить на письмо из PR-службы бургерной. Делающие ставку на голодных детей без промокода, а также игру слов с «пышными булками» и котлеты «горячее твоих фото», сейчас они с исключительной, почти старомодной вежливостью просили заранее прислать подробный отчет по итогам рекламной кампании в соцсетях. Денис поморщился и тут же принялся за это дело, желая расправиться с ним как можно быстрее. Но только построив таблицу, остановился. Пришел маячок: нужно сделать пост для «Лактолайф».

20% молока, 30% сахара, 50% рекламы и «полезная микрофлора» в пределах математической погрешности – так Денис рассказывал коллегам о содержимом этих стройных бутылочек. Межконтинентальная корпорация SayDone продвигала «Лактолайф» уже не первый год, щедро оплачивая рекламные кампании и бодро рассказывая о «напитке нового поколения», «защитнике иммунитета» и «помощнике организма». Контракта с корпорацией агентство добивалось давно и теперь ставило чудотворный кефир в число приоритетов. «Господи, раскачай воображение», – подумал Денис.

Как назло, в воображении вертелись одни банальности. «Укрепляйте иммунитет весной»? Слишком размыто. «Следите за питанием ребенка»? Уже было, и не раз. «Лучшая альтернатива чесноку»? Отвратительно… Сегодня понедельник, а значит нужно помочь включиться в будни. Сработать на новостной повестке, например. Что там у нас? Кажется, вирус в первых строках. Вот и отлично! «Новые вирусы…». Нет. «Модные вирусы с кодовыми именами? “Лактолайф” спасет!». Почти «бондиана» получается! Господи, помилуй.

Денис быстро по шаблону сделал баннер, поиграв с шпионской темой, добавил текст, опубликовал запись и постарался как можно быстрее о ней забыть.

Теперь отчет… День вошел в нужный ритм. Работа двигалась вперед с той инерцией, которую так любил Денис. Решение сиюминутных проблем доставляло теперь удовольствие, позволяя почувствовать сопротивление материала, вещность, даже упругость времени и экранного пространства. Стремясь быстро и на чистовую заполнить таблицу, Денис принципиально не реагировал на маяки с телефона и пуши, выглядывавшие в нижней части монитора: он знал, что приоритетная задача выполнена, а бумажная рутина требует концентрации. В пространстве его мысленной динамики действовали особые, однажды установленные законы.

«Денис… ты здесь вообще?» – плотный рык Паши прорезался сквозь клацанье клавиатур. Неприятный холодок пробежал по спине – Денис метнулся к телефону проверить уведомления. «ДЕНИС, АЛЛО!! ЧТО ЗА ПИЗДЕЦ???» – вздулось последнее сообщение от круглого кота с ником Passssha. Далее – гремучая смесь из писем от менеджера SayDone и маячков из рабочего чата. За пару секунд Денис понял: всему виной последний пост о «Лактолайф». «Паш, сейчас удалю» – «Ох спасибо, блять! Подойди потом».

Когда Денис приближался к столу Паши, тот, вставая, кивнул в сторону кухни. Именно там расположился негласный застенок и ринг для сотрудников: выяснять отношения в переговорной мешала стеклянная перегородка.

– Ты часом на заболел, нет? – начал Паша, переходя на взвизгивающий крик и уставив на Дениса выпученный глаз. – Это было смешно, по-твоему?

– Я не очень понимаю…

– Ты новости, читал вообще?

– Сегодня не особенно…

– Парень, ты серьезно? Ты где работаешь, вообще? Ты должен читать, знать и работать с этим. Смотри!

Паша достал телефон, в пару движений открыл что-то и сунул Денису под нос:

«В России зафиксирован первый случай смерти от CH917

Пассажир, прилетевший из Каира два дня назад, скончался в понедельник утром

Первые сообщения от очевидцев о введении карантина на одном из этажей Центральной клинической больницы стали появляться днем 2 марта. Накануне, вечером 1 марта, в отделение реанимации был доставлен гражданин России, вернувшийся в пятницу из Египта. По предварительной информации, мужчина в возрасте около 40 лет – сотрудник крупной транспортной компании – отправился в Каир на деловые переговоры и провел там три дня.

Сегодня утром в своем официальном комментарии Минздрав подтвердил, что у больного был диагностирован вирус CH917. По словам представителя ведомства Натальи Церциевой, ситуация остается под контролем, сотрудники эпидемиологических служб…»

– Ну что, нормальный информационный фон, м? – выпученный глаз на мгновение нервно прищурился.

– Я, правда, не знал.

– Люди напуганы! В комментариях под твоим постом такое началось… Естественно, молочники мне позвонили. Она достаточно большие, чтобы нас в порошок стереть, ничего не делая. Это же репутационные потери! Если эту хрень заметила пресса, расхлебывать будешь ты.

– Паша, я все понимаю, я попробую все разрулить…

– Разрулит он! Что ты можешь, если ты меры не знаешь, если у тебя мозгов не хватает.

В нашей среде все друг о друге знают. Все ищут момента другому голову отгрызть.

Я знаю это племя. Знаю все их повадки и уловки. Это же яма…

Точат здесь зубы змеиные, льстиво шипят. Убаюкать