Последний наказ

– Ну не совсем так – окончательно развеселилась княгиня – Но близко.

Ратибор про себя усмехнулся. Вообще-то он знал, что такое философия. Батюшка Варсонофий, накушавшись меду либо браги, любил поучать паству цитатами из Библии и других греческих книг, и при этом вздевал палец к небу: «сие есьм философия, наука о премудростях всяческих». Но сейчас важно отвлечь молодую женщину от тяжких дум.

И вообще, сейчас умение бить на скаку из тяжелого, в рост человека, русского лука куда важнее всех и всяческих премудростей.

* * *

– Рано вы, господа ижеславцы. Мы вас к завтрему ждали, не раньше. А где сам князь?

– Князь Владислав с остатней ратью и будет завтра, господине.

– Велика ли рать?

– Двести двадцать человек, к этим полуста. Все, способные держать оружие.

– И то хлеб.

Князь Олег Красный, брат князя Олега, принимавший отряд на постой, был хмур и взвинчен. По всему терему слышался гомон, туда-сюда сновали какие-то бабы и девки, таща в охапках теплую лопотину и прочее, размашисто проходили окольчуженные ратники. Пламя свечей и масляных ламп металось от движения воздуха, освещая все происходящее неверным трепещущим светом. Ржали во дворе кони, кто-то зычно бранился.

– Содом, не иначе – перехватил взгляд витязя князь Олег – У нас на Руси без этого никак. Ладно, сейчас разместят вас где-нито. И каша с мясом найдется, я распоряжусь. Отдыхайте. Посольство утром выедет, до свету, тебя разбудят. Княгиню Ладу в светелку к моей… хотя спят уж…

– Нет, княже.

Олег Красный поднял бровь.

– Не понял…

– Не гневайся, княже. Положи ее где-нибудь отдельно. А я у порога лягу.

– Снаружи, как пес? – насмешливо спросил Олег.

– В точности как пес, княже. Только изнутри.

Олег рассмеялся.

– А горшок тебе отдельно, или вам одного с княгиней хватит? Лепо ли видеть тебе госпожу твою, как раздевается она на ночь?

– Что делать – без улыбки ответил Ратибор – Придется привыкать нам.

– Ладно – хмыкнул князь Олег – будь по-твоему. Так стало быть, не верит князь Ижеславский в крепость Рязани. Подале княгиню свою отправил…

– Верит ли, не верит – о том мне неведомо, княже. Но биться будет вместе со всеми, в поле или на стенах.

– Хорошо – махнул рукой Олег Красный – Ступай.

* * *

– … Это что же выходит? Это ты мне заместо няньки-кормилицы теперь? – молодая женщина была серьезно рассержена – Выдумал тоже – спать у порога…

– И за няньку, и за мамку, и за девок сенных я теперь у тебя – витязь не принял шутки.

– Так ведь тут княжий терем, Ратибор Вышатич, не поле бранное. Там ли ты угрозу ищешь, да сторожкость свою…

– Береженого Бог бережет – без улыбки ответил Ратибор.

Княгиня смотрела на него, чуть склонив голову набок.

– Всегда ли бережет?

Витязь чуть подумал.

– Не всегда. Но чаще, чем небереженого.

Княгиня фыркнула, по-девчоночьи блестя глазами.

– Ой, зрю я, и философ ты…

– И это тоже, госпожа моя. Философ. Вот не сойти с места – на пятьсот шагов стрелой достаю…

Ну наконец-то она рассмеялась по-настоящему – весело, звонко, и даже голову чуть закинула. Как смеялась еще совсем недавно, дней десять назад.

Как в страшно далекие отсюда мирные времена.

* * *

– …Вставай, госпожа моя.

Молодая женщина испуганно открыла глаза, разом вырываясь из зыбкого сна.

– А? Уже?

– Посольство рязанское собралось почти. Завтракать пожалуй.

Она поднялась, не скидывая с себя меховое одеяло.

– Отвернись, одеваться буду. Вещи наши где?

– Вещи я увязал, и к седлам приторочил. Поспешать надо нам.

Слюдяное окошко в частом свинцовом переплете истекало прозрачными слезами, внося в жарко натопленную горницу холодную струю. На дворе еще стояла беспросветная темень. Где-то перекликались часовые. Совсем рядом, под окнами, шел разговор: «Муромские уж прибыли, так спят в седлах, умаялись» «А когда выступать?» «А я знаю? Переяславских ждем еще, да ижеславские вот должны…». Голоса удалялись, разговор стал неразборчив.

– Готова я, Вышатич – молодая женщина уже стояла одетая, и подпоясана даже. Когда успела?

* * *

– Э-эй, не отставай!

Копыта глухо цокали по укрытому свежим снежком льду Оки, извечной русской дороги – летом на лодьях, зимой на санях. Всадники перекликались, продвигаясь резвой рысью. Сытые кони легко одолевали неглубокий покуда снег.