Антиваксеры. Книга 1. Грустный праздник

– Я же говорю, – с некоторой растерянностью сказал он, – моя вина, не проверил, забыл про патрон в стволе, редко пользуюсь.

Шокированный и раздавленный услышанным, секретарь партии растерянно молчал. Ведь все, что он хотел услышать от Штыка, так это рассказ о том, как связанный Бабушкин пучил глаза от страха, когда убийцы читали приговор, как он извивался на стуле под прицелом ТТ, а еще идеально бы услышать, как редактор обмочился, когда щелкнул направленный ему в лоб пистолет. Но вместо этого Штык рассказал совершенно другое. Андрей Николаевич убит. И, после секундного шока, Иван Иванович лихорадочно стал соображать, что же теперь ему делать дальше.

Глава 12. Мысли Ивана Ивановича

(вторник, 23:30, четверо суток до Дня вакцинации)

В полумраке комнаты, где сидел в кресле съежившийся и растерянный секретарь партии, а перед ним невозмутимо стоял Штык, было совершенно тихо. Иван Иванович напряженно думал.

Он превосходно понимал, что убийство главного редактора городской газеты произведет эффект разорвавшейся бомбы. Полиция и ФСБ умеют работать, когда захотят, поэтому найти исполнителей и заказчиков преступления им не составит труда. Похоже, что надо срочно уходить на нелегальное положение, и ему и Штыку. Вот только, что делать с Олегом, с этим ненужным и очень опасным свидетелем? Убрать от греха подальше, пока есть время? Но, если Иван Иванович уйдет в подполье, для всех это и будет прямым доказательством его вины. Нет, нужно вести себя как обычно, не вызывая подозрений. А Кузнецову устроить несчастный случай, пусть, например, упадет с памятника вакцинаторам, когда будет срезать скобы. Вполне себе достойная смерть, да и лишний мертвый герой партии никогда не помешает.

– Вы наследили в квартире? – спросил секретарь.

– Думаю нет, – ответил Штык, – мы заранее надели маски и перчатки, камеры видеонаблюдения в том районе отсутствуют, сотовые мы с собой не брали. Вряд ли нас быстро смогут найти.

– А если идентифицируют пистолет?

– Я избавлюсь от него на всякий случай. Гильзу я после выстрела подобрал.

– Но пуля то в убитом, наверное, осталась?

– Пуля им ничего не даст, на этот счет не переживайте.

– Ну хорошо… да, кстати, а как вообще вел себя Олег после выстрела? – невольно заинтересовался Иван Иванович.

– Ну он же думал, что действительно должен убить Бабушкина. Побледнел, конечно, весь затрясся, но держался молодцом. Не упал, сознание не потерял, даже пистолет не выронил. Да я и сам, честно говоря, маленько растерялся, не ожидал выстрела. Потом опомнился, забрал гильзу, вытащил из квартиры Кузнецова, и мы ушли.

– А соседи слышали выстрел?

– Могли, конечно, слышать. Но там этажом ниже живут какие-то алкаши. От них шум стоял на весь подъезд, когда мы мимо проходили. Если даже кто-то и услышал хлопок, то вполне мог списать на этих алкашей.

– Хорошо, – машинально ответил секретарь, а ему в голову пришла новая интересная мысль.

А станет ли власть вообще объявлять сейчас о смерти Бабушкина, да еще и перед грядущим праздником? Сам того не подозревая, Иван Иванович размышлял точно также, как и Глава города на совещании днем позже. Ведь реакция горожан на убийство Андрея Николаевича может быть весьма и весьма неоднозначной! Если власти не смогли уберечь от смерти свой главный рупор пропаганды, то на какую тогда защиту смеет рассчитывать простой житель города? Да и партия антиваксеров сможет раздуть из убитого редактора неплохой костер и знатно проехаться по этой теме, взбудоражив умы граждан и сделав им отличный подарок к Дню вакцинации. Хотя, конечно, в администрации могут просто замять убийство и объявить, что Бабушкин умер, ну скажем, от инфаркта, и тем самым немного сгладить ситуацию.

Но чем больше размышлял Иван Иванович, тем сильнее он понимал, что не стоит пока предпринимать никаких активных действий, а надо посмотреть сначала, как поступит в этой ситуации власть. Конечно, даже если Бабушкина объявят умершим от инфаркта, его убийство все равно будут расследовать, хоть и тайно. Но какие улики у следствия могут быть против антиваксеров? Да никаких. Если Штык с Олегом не оставили в квартире следов, то выйти на них будет очень трудно. Тем более, что у партии и на самом деле не было в данный момент никакой причины убивать Бабушкина. Его внезапная смерть одинаково невыгодна сейчас и властям, и антиваксерам.

Хотя конечно не стоило заниматься самообманом. Иван Иванович вполне представлял себе возможности современной криминалистики, и прекрасно понимал – убийц в конце концов разыщут, пусть и не сразу. А найдя их, моментально поймут, кто являлся заказчиком преступления. И в ФСБ никто не будет слушать версию несчастного поэта о том, что все произошедшее – лишь невинная шутка, ведь фсбешникам неведомы творческие муки. И сядет тогда Иван Иванович прочно и надолго, а с учетом преклонного возраста, можно сказать, что и навсегда.

– Как ты думаешь, Бабушкина уже обнаружили? – спросил секретарь.

– Сомневаюсь, – ответил Штык, – живет он один, вряд ли кто-то сегодня придет к нему в гости, полночь скоро. Думаю, хватятся завтра, когда он не появится на работе.

– А Олег не побежит случайно в полицию? Вдруг нервы сдадут, пойдет, да и все расскажет? – спросил Иван Иванович.

– А зачем? Его же сразу арестуют. Он хоть и дурак, но не до такой степени. Тут пожизненным сроком пахнет, если дело раскрутить, – ответил Штык.

– Да кто знает, – медленно проговорил секретарь, – давай ка на всякий случай сделаем так. Ты присмотри сейчас за Кузнецовым, чтобы он не побежал сдаваться сдуру, а кого-нибудь из наших отправь завтра с утра походить возле дома Бабушкина. Только сам там не вздумай появляться.

– А за домом для чего наблюдать? – спросил Штык.

– Да чтобы знать, в какое время труп найдут, и как обставят дело, официально или нет. Если объявят об убийстве, то начнется опрос соседей, приедет скорая, куча полиции, все на ушах будут стоять. А если решат замять смерть редактора, то по-тихому увезут труп, и никому ничего не скажут. А мы зато поймем, в каком направлении дальше двигаться. А то может в лес пора уходить, в партизаны, – Иван Иванович невольно улыбнулся.

И вдруг в голову ему пришла гениальная мысль, как можно выйти сухим из воды в сложившейся ситуации. Если антиваксерам не нужна смерть Бабушкина, и всем об этом известно, значит надо найти тех, кто в его убийстве заинтересован, да и подставить их ФСБ. Может ведь появиться в городе какая-нибудь новая радикальная организация, решившая начать свою деятельность с эффектного и громкого преступления? Конечно! А если не может, так значит надо помочь ей появиться. И хитрый Иван Иванович даже начал уже догадываться, кто сумеет эту организацию возглавить.

Глава 13. Мать

(вторник, 22:30, четверо суток до Дня вакцинации)

В полумраке темного двора, куда Олег зашел, чтобы срезать путь, было тихо. Они расстались со Штыком, выйдя из подъезда Бабушкина. Напарник растворился в темноте улицы, а киллер поплелся домой, стараясь хоть немного привести в порядок мысли. Жил он недалеко от Андрея Николаевича, на Калужской, и пошел напрямик, через знакомые дворы. Когда он заметил компанию людей, стоящих возле одного из домов, было поздно сворачивать или убегать.

– Эй дядя, закурить есть? – от компании отделилась тень и пошла на Олега вихляющей походкой.

– Нет, – ответил Кузнецов, остановившись, – не курю.

– А ты чо дерзкий то такой, – обрадовалась тень и подошла вплотную, но тут же разочарованно выругалась, узнав Олега. Это был Витек из соседнего двора, парень лет на десять младше Кузнецова, вечно торчащий по закоулкам со своей компанией и промышляющий мелким гоп стопом.

– Совсем офонарел, – сказал гопник, – в такое время один шарохаешься! Ты хоть знаешь, сколько мудаков сейчас на улицах?!

Олег ничего не ответил, повернулся и пошел в сторону дома. Витек хотел еще что-то сказать, но его остановило странное пустое выражение лица соседа, поэтому он лишь пожал плечами и вернулся обратно к своей компании.

Киллер без дальнейших приключений добрался до подъезда, тоже с неработающим домофоном, открыл дверь и вошел в квартиру, где жил вдвоем с матерью. Из комнаты матери сразу же раздался привычный голос.

– И где ты шляешься, я тебе звоню, ты трубку не берешь, абонент недоступен, у меня давление двести сорок, полдня на кровати валяюсь, а тебя все нет, хотела в морг уже звонить, совсем мать не любишь, хочешь в гроб меня свести, скорую даже некому мне вызвать, у меня предынфарктное состояние, я тебя растила одна, не спала ночами, думала, что опора мне будет в старости, неблагодарный, такой же, как сестра твоя, чувствую умру я скоро, придешь в один прекрасный день, а мать твоя мертвая лежит, да ты и не заметишь даже, давление лежу меряю, на цифры смотреть страшно, а тебе хоть бы что, шляешься где-то и на звонки не отвечаешь, голодный еще поди, я ужин уже раза три разогревала, грею и плачу, а давление скачет как сумасшедшее…

Под этот монолог Олег, давно выучивший его наизусть и про себя подсказывающий актрисе слова, если вдруг она запиналась, разделся, вымыл руки в ванной и зашел в комнату матери.

– Дай-ка я тоже давление померяю, – сказал он, – что-то я чувствую себя не очень.

Но мать проворно спрятала тонометр под подушку.

– Да ты же как бык здоровый, с чего вдруг у тебя будет давление, – сказала она, – пошли ужинать.

Мать соскочила с кровати и побежала на кухню, продолжая говорить. Сын поплелся следом.

– Соседка то наша дура, с шестнадцатой квартиры, баба Глаша, начиталась этой Зари коммунизма дебильной, пошла и вакцинировалась. Уж я орала на нее, орала, а она как идиотка только глазами хлопает. Говорит – ну в Заре же неправду не напишут! – представляешь тупая какая, газетам верит. Так что ты думаешь, пока она болела после вакцины, лежала с температурой, ей платную подписку на телефон подключили!

– Кто? – удивился Олег.

– Дед Пихто! Вакцинаторы эти проклятые. Пока она при смерти валялась. Специально отравили ее прививкой и подключили.

Кузнецов вздохнул и начал есть поставленный перед ним ужин. Его мать, Людмила Сергеевна Кузнецова отработала сорок лет медсестрой в поликлинике, но уже больше десяти лет сидела дома на пенсии. Жили они уже долгое время вдвоем. Младшая сестра Олега исчезла из родного дома, как только закончила школу и больше двадцати лет в Шахтинске не появлялась. А отца Олег не знал. Очень сильно его занимало свое странное отчество – Спиридонович. Никогда в жизни он не встречал людей с таким именем. Не раз Олег пытался расспросить мать об отце, но та категорически отказывалась говорить на эту тему и всегда переводила разговор. Людмила Сергеевна вышла замуж, когда сыну исполнилось два года, родила дочь, вот только новоявленный отец ее так и не увидел – к тому времени он уже сбежал из их семьи.

Олег ел и слушал. Про носовой платок он решил от греха подальше пока не спрашивать.

– Представляешь, что эти сволочи делают, они же вакцины с воздуха распыляют, я сегодня ВКонтакте ролик смотрела, там самолет круги нарезает над городом. И след такой белый. Уничтожают народ! Вакцина не проверена, кто знает, какие последствия от нее будут через несколько лет? Сопьются все и вымрут, или еще чего хуже. Ты почему на сотовый не отвечал? В могилу свести меня хочешь?

– Дома забыл, – буркнул Олег. Телефон он отключил и оставил у себя в комнате по распоряжению Ивана Ивановича, чтобы его не вычислили во время визита к Бабушкину.