Антиваксеры. Книга 1. Грустный праздник

Последний председатель Общества трезвости, резко переквалифицировавшийся в бизнесмены, в мутные постперестроечные годы умудрился приватизировать особняк Пьянова и открыть в нем ресторан. Спохватившиеся власти в судебном порядке частично добились отмены приватизации, так как дом был признан памятником архитектуры регионального значения, но подвал, из-за какой-то закавыки в бумагах, отстоять не смогли. На верхних этажах особняка оперативно разместилось управление образования городской администрации, сразу-же обшившее старинные стены желтым убогим сайдингом и сменившее исторические окна на новомодный пластик, а подвал так и остался в собственности новоявленного бизнесмена.

Кстати, по какой-то странной иронии судьбы, именно в этом особняке и работал до недавнего времени Андрей Николаевич Бабушкин, занимая со своей газетой небольшой закуток в управлении образования. И именно здесь несколько месяцев назад, сидя над головами своих заклятых врагов, Бабушкин и начал возрождать знаменитую Зарю.

А бизнесмен, владеющий подвалом, давно жил в какой-то теплой европейской стране, и совершенно не собирался возвращаться на жестокую Родину, где его с нетерпением ждали представители некоторых ведомств. Но секретарь антиваксеров, каким-то странным образом бывший в курсе всех городских дел, умудрился заключить с представителями обиженного бизнесмена договор аренды подвального помещения, хотя конечно же не на свое имя, а на одного из членов партии, занимающегося грузоперевозками. И теперь штаб, где размещались антиваксеры, официально числился складом непродовольственных товаров. Основной статьей расходов партии как раз была аренда этого подвала, не зря Иван Иванович отнесся так болезненно к решению одного из местных бизнесменов прекратить платежи в партию, что даже натравил на него Штыка.

Подвал состоял из большого темного помещения, в которое можно было попасть с улицы по крутой узкой каменной лестнице, и где два дня назад прошел суд над Олегом, а также из четырех небольших комнат, выходивших дверьми в общий зал. Одну из этих комнат занимал сам Иван Иванович, частенько остававшийся тут ночевать. И вот сейчас он вышел из своей кельи (как он любовно называл обжитый им закуток) в общее помещение и, похоже, хотел что-то спросить у присутствующих, но не успел.

Входная дверь в подвал распахнулась, и в нее влетел Серега, санитар городского отделения судебно-медицинской экспертизы, сын Марии Петровны Шпицрутен и тоже активный антиваксер. Он с трудом затормозил на каменном полу, остановился посреди зала и попытался что-то прокричать. Но не смог – изо рта его доносилось лишь нечленораздельное мычание.

Несколькими часами ранее, перед рассветом, Серега, отбывающий очередную ночь в отделении, пытался решить сложнейшую логическую задачу. И сам санитар, и его жена, и любовница Лариса и муж Ларисы – все четверо работали по сменным графикам. Но графики у всех были разными, и переплетались самым причудливым и необычным образом. Серега работал день ночь, двое суток дома, жена сутки через трое, любовница два дня в день, два дня в ночь, а потом двое или трое суток отдыхала. Ну а коварный муж Ларисы ходил на службу вообще не пойми как. Он мог просиживать штаны на работе три дня в день, один в ночь, мог неделю ходить по ночам, а мог вообще половину месяца работать в день, подло проводя ночи дома, причем в одной постели с законной Серегиной любовницей. И вот сейчас санитар занимался тем, что выписывал у себя в блокнотике графики выходов всех заинтересованных лиц и сводил их между собой (секретный блокнотик Серега хранил в отделении, ведь дома такую страшную улику держать было совершенно невозможно). Но все сложнейшие математические расчеты санитара вели к одному печальному концу – в текущем месяце у него не будет возможности уединиться с подругой. Осознав масштаб трагедии, Серега откинул в сторону блокнотик и от безысходности расплакался.

От печальных мыслей его отвлек звонок в дверь. Бригада скорой помощи привезла на исследование очередного жмурика. Санитары весело затащили труп в отделение, расписались в документах и поехали дальше по своим делам. А Серега, оставшись снова один, лениво подошел к покойнику, но мгновенно покрылся холодным потом, когда узнал его.

Еле дождавшись конца смены и переодевшись, он прибежал в знакомый подвал, ворвался внутрь, и, после нечленораздельного мычания, наконец смог прокричать – «Штыка убили!!!»

Глава 16. Страхи Ивана Ивановича

(среда, 11:00, трое суток до Дня вакцинации)

В полумраке кельи секретаря антиваксеров было тихо. Иван Иванович сидел в любимом кресле и методично разрабатывал в голове план создания новой радикальной организации, которая возьмет на себя убийство Бабушкина и героически погибнет в ходе следующего террористического акта. В мыслях все вроде складывалось гладко, но ряд важных деталей надо еще было до конца продумать. Беспокоило Ивана Ивановича только странное отсутствие Штыка. Он должен бы уже прийти с докладом о наблюдении за Олегом, но пока еще не появлялся. Секретарь нетерпеливо поглядывал на часы, и наконец, не выдержав, вышел в общее помещение, чтобы справиться о своем агенте. Как раз в этот момент в подвал и залетел Серега.

После ужасного известия в штабе поднялся страшный шум. Все стали одновременно говорить, кричать, и накинулись на несчастного гонца с расспросами. Однако Иван Иванович взмахом руки прекратил прения, завел Серегу в келью, усадил на стул и налил санитару воды.

– Рассказывай, – велел секретарь, протягивая гостю стакан. Тот напился, немного успокоился и начал возбужденно говорить:

– Я сегодня дежурил в ночь, скорая привезла труп, я пошел принимать его, а это оказался Штык!

– Причина смерти? Огнестрел?

– Нет. Перелом черепа в затылочной области. Ударили чем-то сзади. Рана тупая, похоже на молоток. Когда сделают вскрытие, узнаю точную причину.

– Странно, – невольно удивился Иван Иванович, – разве к Штыку так запросто можно было подойти сзади и ударить его молотком? А он даже и не повернулся к противнику?

– Да, я тоже об этом подумал, – сказал Серега, – но больше на трупе никаких видимых повреждений нет. Значит кто-то сумел подкрасться к нему сзади.

«Или убийцей был его знакомый, к которому Штык без подозрений мог повернуться спиной» – добавил про себя секретарь, а вслух спросил:

– В каком месте его обнаружили?

– Где-то в переулке между Весенней и Калужской, санитары говорили. Точно не знаю.

Иван Иванович задумался. Он прекрасно помнил, что на улице Весенней жил Бабушкин, а на Калужской Олег. Но как мог погибнуть Штык? Нарвался на компанию гопников? Маловероятно, ведь шпана вряд ли застанет его врасплох. Встретил знакомого человека, и был убит им? Но кто выследил и стукнул Штыка молотком в такое время? Неужели у них произошел конфликт с Олегом? Хотя Кузнецова и сложно было представить в роли преступника, но после убийства Бабушкина от него всего можно было ожидать. Секретарь никак не мог разложить по полочкам услышанное, и это его очень сильно беспокоило. Но, в любом случае, для начала надо было срочно допросить Олега.

– При себе у него что-то было? – спросил Иван Иванович.

– Если что-то и было, то все уже изъято и лежит в полиции, – ответил Серега, – к нам привозят только сам труп для вскрытия.

И тут Иван Иванович похолодел, когда понял, насколько близок он оказался сегодня к провалу. Руководствуясь каким-то шестым чувством, вчера вечером он не дал Штыку избавиться от пистолета, из которого был убит Бабушкин, а забрал страшную улику себе. Оружие, завернутое в тряпку, лежало пока в одном из помещений подвала. Иван Иванович, конечно, сильно рисковал, оставляя пистолет у себя, но ему внезапно пришла идея, как можно эту улику использовать, и он пошел на риск. А сейчас секретарь партии понимал, что обнаружив труп с пистолетом в кармане (ведь Штык вряд ли бы успел от него избавиться за это время), полицейские тут же проверили бы найденное оружие на связь с убийством главного редактора. А еще через некоторое время сотрудники ФСБ, установив личность Штыка, схватили бы несчастного Ивана Ивановича под белы ручки и уволокли в свои страшные застенки, откуда ему не суждено уже будет выйти живым.

Секретарь сам поразился себе, по какому тонкому льду он ходит. Но сидеть и предаваться страху было некогда. Надо действовать, причем очень быстро. Ведь подо льдом его дожидалась толпа врагов. Иван Иванович выглянул в общее помещение, поманил рукой Вострикова и велел тому срочно вызвать Кузнецова. А потом продолжил разговор с Серегой, который так и сидел на стуле со стаканом воды в руке.

– А вам не привозили ночью труп с огнестрельным ранением? – спросил Иван Иванович.

– Нет, – ответил санитар, – к нам огнестрелы очень редко поступают, слава богу не в Америке живем. У нас все по-простому – ножи, топоры, табуретки…

Тут секретарь подумал, насколько верной оказалась его идея о переводе Сереги в городское отделение судебно-медицинской экспертизы. Раньше тот работал фельдшером на скорой помощи, но дальновидный Иван Иванович в свое время решил, что очень неплохо иметь лишние глаза в тылу врага и получать информацию обо всех криминальных трупах в Шахтинске. С помощью старых связей матери сын устроился на новое место и наконец задумка Ивана Ивановича блестяще сработала.

– У тебя когда следующая смена? – спросил секретарь.

– В пятницу с утра, послезавтра, – ответил санитар.

– Сегодня вечером сможешь сходить на работу, и узнать, не привозили ли в течение дня труп с огнестрелом? – спросил Иван Иванович.

– Да легко, – ответил Серега, – сегодня в ночь там друг мой дежурит, возьму пузырь да сгоняю к нему, типа выпить захотелось. Он ничего и не заподозрит.

Серега и сам от безысходности бытия хотел вечером прийти в отделение, напиться там с другом и поплакаться на свою несчастную жизнь, коварно разлучающую его с Любимой женщиной из-за несовпадения сменных графиков. Ну а под предлогом выполнения задания партии прекрасно можно будет совместить приятное с полезным.

– Хорошо, – сказал Иван Иванович, – если кого-то привезут с огнестрелом, то выясни его личность, и дай мне знать. Если никого не будет, тоже сообщи. Ну все, иди, – тут тихий голос секретаря стал твердым и торжественным, – выражаю тебе благодарность от имени партии за проявленную смелость и решительность!

Гордый Серега вытянулся в струнку со стаканом в руке. Иван Иванович отобрал наконец у него стакан, пожал руку, и санитар исчез за дверью. А внутрь кельи тут же просунулся Востриков.

– Кузнецов на сотовый не отвечает, и дома его нет, – развел руками доцент, – мать сказала, он в полиции.

Иван Иванович второй раз за утро похолодел, и с трудом подавил в себе желание все бросить и скрыться в неизвестном направлении. Удержало его только соображение, что прятаться было негде, а вопрос поимки беглеца будет делом нескольких дней. Востриков между тем продолжал.

– Людмила Сергеевна сказала, он на принудительных работах, на площади торжеств. Придет домой после шести.

У Ивана Ивановича чуть отлегло на сердце. «Лишь бы Олег случайно не раскололся в полиции», – подумал он.

– Перезвони матери, и его самого еще понабирай, – приказал секретарь, – в восемь вечера Кузнецов мне нужен здесь.

Востриков кивнул и исчез за дверью. А Иван Иванович откинулся в кресле и позволил себе немного расслабиться. И тут он похолодел уже третий раз за утро, вспомнив про стреляную гильзу, которую Штык подобрал в квартире Бабушкина. Если убитый не успел избавиться от гильзы, и ее нашли у Штыка в кармане, то застенков ФСБ незадачливому поэту никак не миновать. Лед под секретарем антиваксеров стремительно ломался, и удержаться на нем становилось все труднее. А врагов подо льдом с каждой минутой становилось все больше и больше…

Глава 17. Дуэль

(среда, 20:00, трое суток до Дня вакцинации)

В полумраке старого пьяновского подвала было абсолютно тихо. Даже злополучная вода больше не капала – протекающую трубу отремонтировали еще вчера. В просторном темном помещении сидели напротив друг друга два человека. Кроме них в подвале не было ни души. Секретарь молчал, о чем-то размышляя, не начинал разговор и Олег. Наконец Иван Иванович оторвался от распирающих его мыслей и прервал затянувшуюся паузу.

– Как сегодняшний день прошел, Олежек? – спросил он самым ласковым голосом, который только мог изобразить, – все скобы с памятника срезал?

– Да если бы, – ответил Кузнецов, – у них же в полиции бардак, ничего не организовано. Сварочный аппарат с генератором привезли, а насчет вышки так и не договорились, ни вчера, ни сегодня. А без нее там делать нечего – руками сварку вверх не затащишь, да и не дай бог навернешься с высоты и тогда поминай, как звали. В итоге то постамент отмываю, то трибуны вместе с другими осужденными устанавливаю. А после работы меня домой отпускают (Олег скромно не стал уточнять, что отпускают всех, а не только его одного).

– И откуда тебе такие преференции от власти? – делано изумился Иван Иванович, но собеседник легко выбрался из незамысловатой ловушки.

– Сварщики хорошие всегда в цене! – сказал он, – а главное, им надо, чтобы на День вакцинации не дай бог никто на памятник не залез, как я давеча. Иначе позору власть не оберется.

– Ну да, ну да, особенно если кто наверху наш флаг повесит, – радостно закивал секретарь, и тут же без какой-либо паузы нанес новый удар, – а как операция с Бабушкиным прошла вчера?