По Мясницкой по улице Кирова

Зато невежество и спесь
С тобою встретятся, наверно.

Какое счастье, что мы здесь,
Светлы душой и не манерны.
Живем и радуемся днесь,
И все уйдем закономерно.

«Мой вымышленный друг совсем не рад…»

Мой вымышленный друг совсем не рад
Сознанию, что он живет как раб.

Свобода, по-французски liberte,
Наверное, засветит нашим детям,
Как в наши дни ворвалось фуэте,
Рожденное еще когда Чекетти.

А нам по жизни некогда весна
Обманным эликсиром послужила,
Как флаги революции, красна,
Со звездами, что сгустком крови в жилах.

«Из театра представления…»

Из театра представления —
В театр переживаний.
Устав от ночи бдения,
Заснул я на диване.

Москва, назад столетие,
Открыла мне кулисы.
Таирова там встретил я,
И Коонен Алису.

Свое пристрастье вкусами
Не упустив из виду,
Я в переулке Брюсовом
Райх встретил Зинаиду.

«Твой сон не в руку», – скажете
С лицом в надменной мине.
Зато не надо в гаджете
Мне их искать отныне.

«В метро сегодня, окрыленные…»

В метро сегодня, окрыленные,
Все с красной ветки на зеленую,
Да и с оранжевой на синюю
Все молодые и красивые.
И, словно свита триумфатора,
Все скопом ввысь по эскалатору.

И даже мне больные нервы
День марта календарный первый
Сумел всерьез разбередить.
Всё потому, что бог Ярило,
Со всей космическою силой,
Явил языческую прыть.

«Грядущих дней в остатке чисел мало верст…»

Грядущих дней в остатке чисел мало верст,
Сны в колыбели, жизни выстрел и погост.
Куда теперь, скажи, субстанция моя,
И неужели знать о том не вправе я?

Увы – не дадено почившей в бозе деве
Хоть малой толикой намека рассказать,
Какие слышатся ей райские напевы,
Что ублажает ее мертвые глаза.

«Смятение в глазах и блеск отчаянный…»

Смятение в глазах и блеск отчаянный,
Защитная готовность на все сто.
Кто будешь ты, попутчица случайная,
В раструбе долгополого пальто?
Не скромности удел ходить по лезвию,
Жизнь вовсе не арена Шапито.
Мне кажется – я знаю, ты – поэзия,
Но как посметь сказать тебе про то?

«Мой ангел, голубка моя…»

Зое Бру

Мой ангел, голубка моя!
Тебя, будь то время иное,
Писал бы Кранах, сыновья,
И Гойя, конечно же, Гойя.

Тебя бы, упорствую я,
С охотою пуще неволи,
Воспели Жорж Занд и мужья,
И опусы Сартра Жан-Поля.

И даже сквозь трель соловья
В час сумерек поздней весною