Конспираторы

Я решил вспомнить детство, отправился в кино и купил мороженое в хрустящем стаканчике. После дневного сеанса неожиданно резко вспыхнул свет, в большом зале сидело человек 50, а вдоль стен стояли странные люди. Справа трое с красными повязками на рукавах, слева двое в сером без повязок.

«Прошу всех оставаться на местах», – вежливо-повелительно сказал один из «серых». «Пожалуйста, приготовьте документы».

Народ ошалел: подобное все наблюдали впервые, и сцена живо напоминала французский фильм о временах нацистской оккупации. Все как-то сжались, стихли, потом судорожно стали шарить в сумочках, портфелях и пиджаках. Это и называлось «андропологией». Вопрос был элементарно простым: почему, собственно, рабочее время вы не посвящаете ударному труду…

Добродушный кругломордый «дружинник» с отсутствующим лицом лениво взглянул на мой аспирантский билет, но вдруг подозрительно взглянул на мой портфель и напряженно впился в него глазами… На дворе стоял одна тысяча девятьсот восемьдесят третий год, Большой братишка обшаривал меня своими хитроватыми крестьянскими глазками. Почему я нахожусь в неположенное время в неположенном месте, вместо того чтобы в поте лица своего… На мгновение меня охватил приступ тихого бешенства: эта невинная советская морда нависала надо мной, я был в ее власти! Иногда я носил легкие дымчатые очки на манер Мацека Хелмицкого из «Пепла и алмаза», но в кино я их снимал. Глаза были беззащитны, и я знал, что есть специалисты, которые могут все прочесть по глазам… и портфель попросили бы открыть. К счастью, этого не произошло.

Иначе был бы конец. Настоящий провал, как в дурном детективе, «ошибка резидента».

Диалоги и допросы

Итак, нас взяли. В первый раз, конечно, было страшно. Меня кто-то сдал, но кто, я узнал гораздо позднее – и как ни странно – в Париже при довольно нелепых обстоятельствах.

Николай Васильевич был оригинальным человеком, образованным и со своеобразным чувством черного юмора. Он был превосходно одет – тройка, слегка приспущенный темно-красный галстук, на вид – лет сорок. Но главное блеснуть своей эрудицией.

– Ну что, Пал Витальевич, чайку не желаете? Зубатов-то всегда чайком угощал!

Первая фраза про Зубатова подействовала сразу же: эта преемственность меня ошеломила – полковник Зубатов был знаменитым руководителем политического сыска начала ХХ века.

Все наши последующие встречи начинались так же:

– Зубатовского чайку не желаете? Зря, зря. Под чаек беседа лучше идет. Полковник-то это понимал, недаром такую структуру построил. Великий был человек! Нам до него далеко. Что мы по сравнению с ним! Он вас сразу бы завербовал, и вы стали бы Азефом! Не хотите быть Азефом? Я знаю, не хотите. Интелы все кругом, а страна-то разваливается! Вам не жалко страну? Вы – патриот?

– Конечно, – холодно ответил я. Таких перлов про Азефа и Зубатова я никак не ожидал.

– Значит, философией Чаадаева, Соловьева, Серебряного века занимаетесь? Достойно, диплом-то мы ваш прочли. Пишете хорошо, увлекательно. Теперь у вас – аспирантура… Учитесь в аспирантуре?

– Учусь.

– Это хорошо. А вот это уж мы будем решать – будете вы там учиться дальше или нет?! А что еще читаете?..

Я задумался, что бы такое сказать.

– Ну, Бердяева, например, или Кришнамурти…

Тут Николай Васильевич как-то мечтательно посмотрел в потолок и внезапно выпалил:

– А вот в Москве трех кришнаитов посадили, – и сделал длинную паузу.

Это был некоторый прокол. Кришнаиты имели такое же отношение к Кришнамурти, как гончие псы к созвездию Гончих псов, но я не стал уточнять детали.

Я сидел на стуле перед большим столом с зеленым сукном, под стеклом находились фотографии его прелестных деток, на стене, естественно, портрет Дзержинского, а он ходил передо мной, пыхтя сигареткой, и было видно, что собственные монологи ему очень нравятся. Я чувствовал себя Раскольниковым перед Порфирием Петровичем.

– Ну, так и что сделали ваши философы-интеллигенты? Все были марксистами, революционерами, потом стали каяться, да уже поздно было! И пустили в прах великую страну! И сгинули в эмиграции! И никакой Зубатов не помог! А вы сейчас чем занимаетесь? Распространяете всякие книжечки, чтобы и наша империя разлетелась к чертовой бабушке?! Она и так на ладан дышит, вы не понимаете?! А ведь умный и образованный человек! Почему вы не с нами?!.. Страна летит в пропасть – мы-то уж знаем!

Это уже совсем не лезло ни в какие ворота. Преемственность между цепными псами двух империй ошарашивала.

Пауза. Я молчу. Начинаю нервно перебирать фотки его деток. Замечание:

– Не надо трогать мои фотографии! Не надо нервничать…

Я уже знал, что любая беседа начинается с комплиментов, продолжается давлением и заканчивается угрозами это классика допроса.