Испытание веры

Не сказав больше ни слова, спортсмен вошёл в палату. Его сердце колотилось сильнее, нежели на трассе. Он волновался так сильно, как только мог, боялся увидеть перед собой умиравшего друга, тогда как в памяти образ остался совсем другим. К тому же, слова матери всё же не прошли незаметно. Он действительно должен был знать о недуге друга и, даже, не смотря на все запреты посещений, о которых Саша и не подозревал, Дима обязан был приехать, хотя бы раз, но не сделал и попытки, словно что-то мешало.

Юноша лежал на кровати, подключённый к многочисленным приборам. Уже у двери Малышкин почувствовал всю угнетающую картину приближавшейся смерти. Стены онкологического отделения не могли иначе представиться. Здесь умирали люди, теряя надежду вместе с глотками свежего воздуха, вдыхающими в грудь с мыслью о том, что любой из них мог стать последним. Ничто кроме соболезнования, тоски и боли не находилось поблизости, когда видишь подобную картину. Человек «угасал», ничто нельзя сделать, кроме как остаться сильным перед близким, не показывая страх, овладевший всем телом и душой при виде того, в чём бессилен.

Дима вошёл в надежде справится с нахлынувшим, но сильно ошибся. Когда в отражении зеркала показалось бледное, как постельное бельё, лицо Саши, он остановился. Словно в ступоре, молодой человек не смог пошевелиться. Выпученные глаза, как ничто другое, выдали перед Сашей, заметившим друга в дверях, но не сказавшим ни слова. Оставшись на одном месте, он попытался успокоиться, стараясь выглядеть не так жалко. Дима посчитал свой внешний вид ещё более плачевным, нежели друга, наблюдавшим через зеркало на попытки Малышкина справиться с самим собой и, наконец, подойти, сделав несколько шагов навстречу.

– Привет! – пересилил себя Дима, встав рядом с Сашей.

Его затрясло от брошенного взгляда на друга, на лице которого читалась неясная реакция: то ли злость, то ли разочарование, то ли что-то иное, смешенное с многочисленными эмоциями, которые юноша испытывал в тот момент. В любом случае, обратной дороги не было. Спортсмен уже стоял в палате и считал реакцию Саши в свою сторону вполне заслуженной.

– Мне нравится зеркало, – ни с того ни с сего заговорил он.

– Что, прости?! – не понял Дима, переспросив.

– В Москве у меня тоже в палате было зеркало. Я мог видеть любого, кто заходит до того, как увидят меня. Так я мог немного подготовиться.

– Подготовиться?

– Да, – не поворачивал голову Саша, лёжа в одном и том же положении для собственного комфорта. – У людей может быть разная реакция при виде ракового больного. Интересно наблюдать. Правда, гостей у меня немного.

– Прости, – тут же начал оправдываться Дима.

– За что? – быстро остановил его юноша.

– Я не приходил к тебе все эти месяцы. С того момента, как…

– Я пытался покончить с собой на глазах у десятка людей?

Дима промолчал. Одно время он действительно считал: Саша не выдержал навалившихся на него проблем и решил избавиться разом от всего. К этой мысли он пришёл не сразу и до сих пор не знал причины поступка. Единственное, что говорила мама, так это то, что ничего подобного Саша не повторит. Малышкин остался в неведении, но очень хотел узнать правду, разве что, время для этого вышло.

– Я хотел увидеть тебя, Дашу, Антона… Всех вас, ведь, вы все для меня стали настоящей семьёй, ведь её у меня не было. Почти не было, – поправился Саша, продолжив, – но подходящий момент так и не настал. Просто неподходящий год. Вам не нужны лишние стрессы…

– Позволь нам самим решать, – вмешался Дима.

– Поверь, я не хочу стать преградой…

– Да что с вами такое? – разозлился Малышкин. – Почему вы все думаете, что медали для меня важнее человеческой жизни, тем более твоей? Я никогда не шёл по головам. Да, я хотел и хочу медали, но не такой ценой.

– Помнишь своё обещание? – снова напомнил Саша о том, о чём Дима не забывал.

– Да.

– Ты не выполнишь его, если будешь думать лишь о том, в чём бессилен. Я говорю тебе, как уже дипломированный психолог, сдавший экзамены экстерном и, наконец, получившим то, к чему долгие годы стремился.

– Снова хвастаешься? – не мог не заметить Малышкин, немного растопив лёд беседы.

– Жаль, не воспользуюсь дипломам, – снова напомнил себе он.

– Не отходи от темы, – вернулся к прежнему разговору Дима. – Я буду решать, что мне делать со своей жизнью. Время, когда ты заставлял выполнять свои прихоти, прошло, поэтому, послушай меня. Я буду рядом, хочешь ты того или нет. И будь уверен, это не последние дни твоей жизни. Всё наладится, вот увидишь.

– Что-то мне это напоминает! – вспомнил Саша.

– Что-то похожее ты говорил, когда я был в больнице. Помнишь, я много раз терял надежду из-за врачей, говоривших о невозможности вернуться в спорт, не говоря уже о победах. И что вышло?

– Что? – сделал непонимающий вид юноша.

Дима улыбнулся.

– Я одержал победу, – с гордостью в голосе произнёс он. – И не одну. Всё благодаря тебе.

– Ну, их могло быть и больше, если бы старался так, как тебе говорят тренеры и я – личный психолог, которого ты никогда не слушал.

– Будет, – уверял Дима, нисколько не сомневаясь. – И ты увидишь все мои победы. Обещаю.

– Не обещай того, чего не сможешь выполнить, – безрадостно поспешил напомнить Саша. – И я сейчас говорю не о том, что не верю в тебя.

– Верь в себя так же, как верил в меня. Думаю, этого должно хватить, ведь никто не верил больше, нежели случайный прохожий, оказавшийся не в то время и не в том месте.

– У меня метастазы! – сменил тему Саша. Услышав это, Дима онемел, хорошо понимая их значение. – Их много. Это значит, организм исчерпал все имеющиеся резервы в борьбе с опухолью. Всё внутри меня вскоре прекратит функционировать. Большинство пациентов умирают именно…

– Хватит, – не смог слушать дальше спортсмен. – Это невозможно.

– Уже ничего не поделать.

– Что ты делаешь? – возмутился Дима, делая это лишь из-за собственного бессилия и понимания скорой кончины. – Ты сдался! Прекратил бороться и смирился с этим?

– Будь ты на моём месте…

– В какой-то степени был.

– Не был и надеюсь, никогда не будешь.

Саша всё же приподнялся, испытывая сильные головные боли.

– Нельзя так просто лежать и ждать смерти, – продолжил Дима, не находя себе места. Он пытался найти способ помочь Саше, если не вылечить, то хотя бы вывести из состояния, в котором ему уже наплевать на своё будущее, но ничего не пришло в голову.

– А я не просто так здесь лежу, – уверял он. – Я жду, когда ты заработаешь обещанную медаль.

Это должно было успокоить Диму, но не вышло.

– Нельзя так, – не умолкал он.

– Можно, – говорил юноша. – После всего, через что я прошёл… Можно, – вздохнул он, вспомнив безуспешные попытки спасти собственную жизнь. – Я не хочу тратить последние дни на пререкания. Я слишком сильно соскучился по тебе. Нельзя упускать время, его и так мало. К тому же, мне нужно тебе кое-что сказать, пока ещё способен. Видимо, твоя мать ничего не говорила.

– Она вообще ни любит говорить, ни о чём важном, – всё ещё злился Дима, даже не попытавшись понять и уж тем более простить.

– Возможно, это может изменить некоторые вещи, но промолчать я не имею права.

– Что же это? – приготовился к ещё одной ошеломляющей за сегодняшний день новости Дима, оказавшись сытым по горло первой из них.