Бездна Челленджера

Бездна Челленджера
Павел Николаевич Волченко

Что скрывают от нас глубины океана, что сокрыто под толщами вод там, на самом дне, самой глубокой части Марианской впадины?

Павел Волченко

Бездна Челленджера

Часть1.

Начало

– А тут что у вас? – Джесс, миловидная блондинка, ткнула ухоженным ноготочком в сторону какого-то здоровенного механизма, стоящего на постаменте из трех весьма габаритных, пухлых баллонов.

– Это у нас компрессор, – со вздохом сказал Дмитрий. Эта Джесс его уже утомила донельзя. Прислали сверху репортершу, а он теперь ей тут все показывай, рассказывай, да мучайся. Ладно если бы прислали какого члена-корреспондента с должным багажом знаний. Какого-нибудь сухонького, седовласого, в очочках – это было бы идеально! Ему бы Дмитрий с превеликим удовольствием показал бы тут каждый закуток, рассказал бы о том, что и как они тут делают, а эта… доходяжная пигалица, которой или инопланетян подавай, или скандал селебрити, или еще что из той же оперы. Ну не в зуб же ногой!

Ну нашли мы новые виды бактерий, несколько видов микроорганизмов, для нас – это прорыв, для всего научного мира – это прорыв! А для нее… Для нее – это все не то. Теперь вот она решила показать широкой общественности супер-пупер оснащенность станции, что будет сулить миру огромные прорывы в глубины познания. А на оснащение это смотрит и вентиль от системного блока отличить не может. С кем она, интересно, там, у себя в своем научном журнальчике, спит, что ее сюда отправили?

– Хм… – задумалась Джесс, приложила все тот же ухоженный пальчик к губкам бантиком, – а зачем он?

– Воздух качать.

– А зачем его… качать?

– Для работы пневматических систем, – возвел очи горе, – Когда на станцию заходили, видели шлюз открывался? Это пневматика. Балансировка станции на пневмоцилиндрах, и… – О, здравствуйте, Рей! Познакомьтесь. Это Рей Вассерман, начальник лаборатории репликации ДНК.

– А, это и есть та самая репортерная штучка? – он улыбнулся, улыбочка эта на его пухлом, противном лице, Дмитрию не понравилась. Но все же ответил.

– Да-да. Познакомьтесь. Джессика. Рей. У него очень интересные…

– Подождите, Джессика, я бы сразу вам хотел сказать. Не суйтесь ко мне ни-ко-гда. И если вы, красавица, на чем ваши достоинства и заканчиваются, хотя бы посмотрите в мою сторону…

– Все-все, Рей, идите, мы вас больше не отвлекаем, – торопливо перебил его Дмитрий. Рей, этот мелкий, толстенький ученый, гордо развернулся и зашагал прочь своей переваливающейся походкой, – Извините. Попадаются у на вот такие, неуживчивые. Простите.

– Да ничего страшного. Ой, а это что за штучка? – и ее волшебный ноготочек указал куда-то в сторону и снова надо объяснять, но не успел. Взвыл дурниной компрессор, и Джессика завизжала громко и испуганно. Дмитрий улыбнулся откровенно и радостно.

***

Дмитрий был начальником звена аквалангистов подводной станции Челленджер, ну и находилась эта станция, как не сложно догадаться из названия, в Бездне Челленджера, а та, в свою очередь, в Марианской впадине. Станция располагалась в середке серпа Бездны Челленджера на глубине десять тысяч шестьсот метров. Тут была самая широкая, и относительно ровная часть бездны. Целью создания станции было изучение глубоководной жизни, что, по логике, не очень то и способна была тут существовать. Но она существовала! И была весьма оригинальна, разнообразна. К примеру те же самые гигантские амебы ксенофиофоры. Амеба, что она есть в нашем, обычном понимании – штуковина, которую разве что в микроскоп углядишь. А эти – в десять сантиметров вымахали, да еще и были невероятно токсичны! Ну там креветки, крабы полупрозрачные, микроорганизмы просто толпами – все тут было! Прямо океанариум перенасыщенный вместо мертвой пустыни дна. Да и само дно тут было иное, нежели чем где бы то ни было в океане. Что мы видим по всяким там каналам дискавери. Там водоросли, тут камушки, а вон там – там у нас кораллы различные произрастают, песочком все это поверх присыпано.

Тут о песочке вспоминать не приходилось. Все покрыто какой-то серожелтой слизью. Это то что осталось от прочей органики, что гоняет по более верхним океаническим слоям, а попадая сюда, на глубины, превращается… Ну запихните под пресс кусок мяса с костями, и посмотрите во что это превратится. Ну и тут нечто подобное. Поэтому выходы в специальных экзоскафах за пределы глубоководной станции для Дмитрия Захарова и его команды превращались в нечто с родни выходу на просторы иных планет. Все тут было непривычным, ненормальным, и даже страшно себе представить, что бы случилось, если бы где-то, хоть как-то, хоть чуточку повредился бы экзоскаф. Диким, страшным давлением воды их бы попросту на куски бы порезало тонкой струйкой внутри их капсул управления.

Но в целом работа Дмитрию очень даже нравилась. Было в ней что-то такое, яркое, героическое, чувство, что делаешь не простое, шаляй-валяй обычное, а нечто важное, что может оставить след в истории

В его каюте вспыхнул проблесковый маячок – выход. Опять там биологи что-то удумали, определили какое-то направление, и вот он, Дмитрий Захаров, со своей командой сейчас должны будут угнездиться в своих здоровых экзоскафах и выйти на склизкий грунт бездны Челленджера – шагнуть на неизведанную планету.

Дмитрий соскочил с койки, немного размялся, накинул на шею полотенце, и отправился в командный отсек, где обычно и происходил брифинг перед выходом за пределы глубоководной станции.

Зашел в командный и тут же скривился, будто от души откусил от самого кислого лимона в мире. В отсеке стоял Андрей Викторович, начальник станции, а рядом с ним, радостно поблескивая голубыми глазенками, застыла в нервном нетерпении Джессика.

– Здравствуйте, Дмитрий Александрович, – Андрей Викторович вздохнул тяжело.

– Здравствуйте, – Дмитрий кивнул, уже предчувствуя весь дальнейший диалог.

– Тут такое дело… Возьмете парочку своих ребят на подстраховку, выйдете в тандемном экзоскафе вместе с Джессикой, – продолжил по-русски, чтобы репортер не поняла, – иначе она с нас не слезет. Покажите ей интересное что-нибудь, вы местность уже неплохо знаете. Пускай поснимает там, и свалит уже от нас.

– Я вас понял, – Дмитрий козырнул.

Через пятнадцать минут они уже были в шлюзе, уже в тесных капсулах экзоскафов, высоких роботов, больше всего напоминавших этаких беременных трансформеров. Вместе с ним в звене отправились Чейз и Ичиро. Оба парни проверенные, оба знающие цену риску, оба молчаливые, суровые.

За спинами экзоскафов медленно и мощно сошлись толстенные створки шлюза, послышался лязг сработки винтовых фиксаторов, а после под нормальным давлением подалась вода из малых кингстонов. Вода хлестала, и вот уже добралась до уровня камер экзоскафов, заколыхалась прямо на экранах, что были у них перед глазами, и вот уже шлюз полный. Медленно, неспешно расходятся створки во вне, в мир бездны Челленджера. Вот оно – инопланетье.

– Начнем помолясь, – сказал Дмитрий и его экзоскаф сделал первый шаг в сторону выхода. За ним последовали и Чейз и Ичиро.

– Движение – норма, – отчитался Ичиро.

– Норма, – вторил ему Чейз.

Вспыхнули прожектора на плечах экзоскафов, прорезая извечную тьму бездны. Лучи хоть и били ярко, но они рассеивались, меркли во тьме, и уже в десяти метрах вновь становилась тьма. Грунт под тяжелыми стопами экзоскафов даже не проседал, уселся, спрессовался в монолит, как ни странно, но Джессика все еще молчала, не говорила ни слова. Капсулы их были раздельны, молчание напрягало.

– Джессика, у вас все в порядке.

– Да, – голос тихий, испуганный, с придыханием.

– Что-то случилось? Что с голосом?

– Все нормально. Мне страшно.

– Обычное дело. В первый раз всем страшно. Вы хорошо держитесь.

– Спасибо.

– Что желаете увидеть?

– Давайте просто побродим. Извините, а запись ведется того, что… ну то что мы видим?

– Конечно ведется. Потом все можете посмотреть, и прошлые выходы тоже все записаны, можно будет просмотреть архивы. Я думал Андрей Викторович вам должен был сообщить об этом.

– Да, он говорил, но я хотела сама чтобы… Вы понимаете.

– Понимаю. Только, Джессика, тут проблема одна есть. Вот то что вы сейчас видите, – и он повел корпусом экзоскафа из стороны в сторону, вверх и вниз – это все что вы можете тут увидеть. Вон, взгляните, сейчас, – он поймал в фокус камеры пульсирующую, извивающуюся тушку ксенофиофора, – это почти все разнообразие местной фауны. Можно еще бокоплавов поискать, в их покрове, кстати, содержатся соединения алюминия. Редкое явление. Прозрачные такие, беленькие. А в остальном – пусто тут. В основном заборы грунта производим, редко что конкретно ловим вот этими, – нажал на выброс сетевого садка, так похожего на обычный сачок для бабочек. Тот послушно выпростался из манипулятора, заколыхался перед камерой белесой своей материей, – приспособлениями. В остальном тут не так интересно. Слизни, пинпонговые деревья, амфиподы… растений нет. Не разнообразно.

– Но фантастично.

– Тут вы правы. Есть такое ощущение. Сколько не выхожу, каждый раз чувство, что не в нашем мире. Непривычно тут все.

– Дмитрий, вы помолчите пожалуйста, я хочу почувствовать все вот это, вот это вот ощущение глубины, бездны.

– Конечно-конечно, умолкаю.