Проект «Ковчег»

– Погоди, сейчас точно скажу. Сто сорок шесть лет

– Что?!

– Ну а ты думал… – вздохнул, – Переферийные сектора с колонистами – автономны. Им туда не добраться, шлюзы бронированные, открываются только с пультов рубок. Я думал выжрут они середняк, передохнут. Ну и отсеки заблокировал. Только им это не преграда оказалась.

– Вентиляция? – спросил Андрей.

– И вентиляция, и шахты коммуникаций. Ну вот. Выжрут и все. На посадку и наш сектор в жесткий карантин. Ну, что молчишь? У тебя другие идеи есть? Или заразу эту прикажешь с собой тащить?

– Да нет, я просто. Как то не хорошо, – вдохнул, но все же не стал говорить того, что крутилось в голове. Это хорошо, что выжрут они тут все, а после передохнут. Вот только в безопасности, по большому счету, только ты сам Джек и был, а всех остальных – под нож. За себя, гад, за свою шкуру пекся.

– Ладно. Я так понял, что эта гадость прогрессирует. Развивается. Теперь твари… ну ты видел одну из них, теперь они подбирают более подходящие формы. И зараза теперь не воздушно капельным, а через именно внедрение, они как хобот такой в тело всаживают – это уже все, это передача. Но в основном они жрут, вскрывают капсулы и жрут. Я не биолог, но понимаю так, что твари пытаются себе максимальный срок жизни на консервах устроить. В общем, просыпаюсь каждые двадцать пять лет, смотрю, что да как и снова на боковую, – грустный смешок.

– И как мы тогда с тобой совпали?

– Обращение от тебя. Побудка. И вот я здесь.

– А что сразу не рассказал, молчал…

– А кто тебя знает, кто ты, что ты? Камера в твоем отсеке тю-тю – сдохла давно. Тварь ты, человек? Я ж не знаю, – замолчал, сказал, – Там, кстати, эта гадость свалила. Подожди, – послышался стрекот клавиш, надо полагать перещелкивал камеры, – вроде ушла. Коридоры чистые, отсеки пустые. Только сам понимаешь, всякие там коммуникации – это я не знаю.

– Идти?

– Как знаешь… Стой! Подожди…

Затрещало под ногами, Андрей почувствовал вибрацию пола, заискрило где-то в подполье, потянулся дымок, запахло изоляцией, замерцало освещение.

– Вали! Вали оттуда! К лифтам!

Андрей вскочил, к двери, руку на панель, та пикнула, дверь стала открываться, но погас свет и створки разошлись лишь на чуть. Автоматически включился фонарь на груди, прорезая узким кругляшом света пространство оружейки.

– Заклинило, – ругнулся Андрей.

– Сейчас, – напряженный голос Джека, но ничего не произошло. Вместо этого тяжелый удар в пол, Андрей повернулся на звук, луч фонаря осветил вздыбленные плиты пола. Еще удар, плиты со скрежетом поднялись выше.

И он полез в щель, с трудом протискиваясь в ее узость, боясь застрять, а за спиной его следовали скорые, остервенелые удары один за другим, и сколько еще выдержит пол – тот еще вопрос! Выпал, вывалился наружу, и тут же, за ним, в дверь ударилось тело, Андрей оглянулся – тварь тянула к нему длинную, худую, будто сплошь сплетенную из сухожилий, руку, пыталась пролезть за ним следом, но широкая грудь не проходила. Костлявые, длинные пальцы с длинными когтями хватали воздух.

Вырвал пистолет из кобуры, навел на тварь…

– Беги, – раздался в ухе голос Джека, – там еще две! В лифт!

И Андрей побежал. За ним скрежетали раздвигаемые двери оружейки.

За секунды добежал до поворота к лифтовой площадке, там уже распахивается кабина, вот только… За площадкой, за парапетом ее высоким – огромная шахта, что проходит через все ярусы центрального сектора, и залита она красноватым аварийным светом, и видно, как через всю эту пропасть, по всем ярусам, будто жуткие пауки, тараканы, муравьи в муравейнике, ползут вниз сбегаются такие же твари, как и та, что сзади. И уже один спрыгивает на площадку перед лифтом, на ходу Андрей стреляет, тварь отбрасывает белой вспышкой, но она тут же соскакивает, на четыре лапы, по змеиному водит головой. Андрей уже вкатывается, влетает в кабину лифта, тварь прыгает вперед – выстрел! Снова отбрасывает обратно, створки лифта закрываются и Андрей чувствует рывок – лифт идет вверх.

– Сколько их там?

– Я что, их счит…

Не договорил, удар сверху ,лифтовую кабину затрясло, заморгал свет, грохот осыпающихся на крышу ударов оглушил, заскрежетал раздираемый металл.

– Сейчас, – голос Джека был наполнен паникой, она в нем плескалась. Створки дверей лифта стали раздаваться в стороны, прямо перед глазами Андрея – перекрытие пола: такие же гофрированные листы, в просветах которых видны трубы, провода и прочее, а еще – тварь в переплетении всего этого копошится, ползет вперед, к лифту. И сверху удары и скрежет не прекращаются, пробиваются внутрь. А ниже – просвет, можно легко и быстро выскочить.

Андрей быстро глянул в открывшийся проход у ног, а после юрко выскочил в коридор. Побежал. В ухе заполошно говорил Джек:

– Сейчас налево. Третий отсек. Тут, – Андрей послушно свернул в распахнувшиеся створки, которые тут же за ним схлопнулись, – это техническое помещение. Тут, левее, – сзади в дверь уже ломились, – у стены лестница. Да не тупи ты! За дверью!

Андрей увидел дверь, вполне себе обычную, на петлях, открыл.

– На случай отказа автоматики. Лезь!

Андрей глянул на хромированные перекладины лестницы, потом вниз – лестница уходила далеко-далеко вглубь, и терялась там в черноте, и вверх – там точно такая же бездна только в выси.

Уцепился за перекладины, полез. Лестница позвякивала под ботинками, но в остальном – пока было тихо.

– Долго? – спросил запыхавшийся Андрей, пот тек со лба в глаза.

– Семь ярусов осталось.

Снизу раздалось то ли шипение, то ли крик, то ли и то другое разом.

– Они?

– Наверное. Тут с камерами напряженка. Выбирайся.

Спрыгнул на очередном ярусе, такая же техничка, как и там, где он залез на эту лестницу. К двери.

– Там тварь. В коридоре. Слева будет.

– Переждать?

– Беги! Они идут!

– Да что ж они такие организованные!

Выскочил в коридор, сразу влево выпалил два заряда, удачно – тварь кривлялась на полу, дергалась, но подняться никак не могла.

– Через нее и к лифтам.

– Да там же.

– Успеешь!

И снова бег по коридорам, снова лифтовая площадка и огромная общая шахта посередине, снова раскрытые створки, лифт, вверх.

– Разворошил ты муравейник, – усмехнулся Джек, – хорошо не видишь, что у меня на экранах творится.

– Ты бы и не говорил… – Андрей дышал тяжело, уперев руки в колени. Нет, после анабиоза, криозаморозки, или как она там правильно называется, такие нагрузки явно противопоказаны.