Проект «Ковчег»

– Ярус управления. Готовься. Сначала прямо, потом через зал построения, там я тебе не помощник, камеры там не работают давно, потом… – начал напряженно говорить Джек.

– Потом подскажешь. Как там?

– Пока чисто. Ну это пока. Прилегающие поглядываю. Твою ж…

– Что? Что там?

– Они гасят камеры. Я не вижу что там!

– Ясно… – губы Андрея сжались в узкую ниточку, брови насуплены.

– Короче, ты там…

Двери лифта распахнулись, не дав Джеку закончить. Андрей рванул вперед. Долгий, длинный коридор, красное освещение, сумерки, толком ничего не разглядеть. Не таился, башмаки тяжело бухали об рифленый перфорированный пол, но он уже слышал, слышал как доносятся оттуда, от лифтовой площадки цокающие звуки о металл – бегут за ним.

– Ты где? В зале?

– Нет, – голос срывался на бегу, – еще…

Вылетел в зал, и если бы только мог остановиться, мог замереть в ужасе, он бы так и сделал, только этой возможности у него не было. Было чувство, что именно тут, в зале, вся эта рать тварей разместила свою столовку, кругом и всюду были обглоданные, обожранные тела, где высохшие, где свежие. Залитый кровью пол, а главное – это огромные, будто пульсирующие наросты по высоким его – зала стенам, они впитывали соки мертвецов, опутывали их своими корнями-пиявками. Теперь ясно, почему Джек давно не мог увидеть этот зал, они… оно… это нечто устроило тут свое лежбище, штаб квартиру. Ну и твари, конечно же твари. Кругом и всюду были они, выползали из за колонн наростов, спрыгивали со стен, едва ли не с потолка, что уходил далеко-далеко ввысь, и Андрей, не останавливаясь, на бегу, открыл огонь.

– Ты где? – надрывался в наушнике Джек, а Андрей не мог ответить, он кубарем прокатился под тварью, что в прыжке пролетела над ним, отскочил в сторону, наотмашь резанув протянувшуюся к нему лапу виброножом, выстрелил, и снова уже бежал.

– Что там? – Джек кричал, – ты…

Андрей ничего не слышал, только стрельба, прыжки, удары ножом, бег, бег, бег… Удар в плечо, будто машина в него въехала, Андрей покатился по крови на полу, заскользил, как на катке, из уха вылетел, пропал в безвестности наушник. Перекат, едва-едва разминулся с длинной, такой же заляпанной черной кровью, тварью– отмахнулся ножом, и с низкого старта дальше…

– За залом, налево, – раздалось, загромыхало в зале по громкой связи, – там караулка. Я открою шлюзы. Удачи…

Зал озарялся быстрыми вспышками выстрелов, его наполняла какофония из трескучего сипения, криков гортанных, воя, и все больше, больше тварей набегало со всех сторон, неслось от лифтовой площадки единой живой волной, и в нее, как ручейки к реку, вливалось все больше тварей с боковых ответвлений, из давно проторенных дорог по вентиляционным шахтам, по вскрытым перфорированным плитам пола, из коридоров…

Томительно тянулось время в рубке капитана, тишина из динамика коммуникатора давила, неизвестность пугала. Джек напряженно сидел на своем месте, ждал, вслушивался, смотрел в незрячие, показывающие только помехи, экраны. Только один экран светился изображением: тот, что показывал шлюз входа в капитанскую рубку. Там камеры были за армированными экранами, на случай взрыва, и смотрели они на такие же армированные, бронированные двери шлюза. Вход в первую шлюзовую камеру, предбанник перед входом в саму рубку. Желваки на сухом лице Джека вздувались, билась жилка на виске.

Он ждал, потому как больше ничего не оставалось, только ждать.

Отсветы вспышек на экране, где камера предварительного шлюза, взгляд Джека вцепился в изображение. Ждать, но не проморгать, не упустить момента, и вот он, Андрей. Весь комбез пропитан кровью, одна рука висит плетью, бежит, оставляя на полу черные, кровавые рубчатые следы подошв. Обернулся на бегу, вспышка, следом за ним катится, скользит по полу убитая тварь, уже бездвижная – хороший выстрел.

Палец Джека завис над кнопкой открытия шлюза, еще чуть, еще… Нажал и тут же снова по кнопке!

Андрей влетел, вкатился кубарем в распахнутый шлюз, и тут же створки за ним сомкнулись. Тяжелые удары снаружи. На экране было видно, как толпа тварей бьется, ломится в прочные, бронированные створки, расползаются в стороны, пытаются вскрыть полы – ищут вход. Лязг и скрежет, вой, удары.

– Ты как? – по громкой спросил Джек.

– Живой… еще… – Андрей валялся на полу хватая ртом воздух.

– Ты долго, – напряженно сказал Джек.

– Задержали чуток, – на окровавленном лице Андрея появилась злая улыбка.

– Андрей, я серьезно, – в голосе стальные нотки.

– Я тоже, знаешь, как-то не шучу.

– Я тебе не могу доверять, – в голосе Джека звенела сталь, злость, – Ты должен меня понять.

– Я понимаю то, что сейчас сдохну тут нахрен. Истеку кровью. И еще… Еще, как по мне, – злая ухмылка растрескавшимися губами, – ты мне что то не договариваешь.

– Я все сказал, – он отключил связь. Андрей, разом растеряв всю свою прыть после долгой пробежки по коридорам, тяжело уселся, привалившись к стенке шлюзовой камеры.

– Эй, Джек, я знаешь, что понимаю. Ты, как-бы, в ответе за Ковчег и все дела. Я правильно говорю? Ты светоч там, голова, – Андрей закашлялся, отер рот рукавом, только вот зачем, все одно весь угваздан,– только, как по мне, это все не совсем правильно. Вас тут, имею честь, капитанов корабля, пруд пруди. В каждом из переферийных секторов минимум по одному найдется. Я верно говорю? И можно там это, ну посовещаться что ли. Я прав? Эй, Джек! Я прав?

– Да. Прав, – он все же включил связь.

– И? Чего не устроил созыв? Одна голова хорошо, десяток – тоже неплохо.

– Нас тут – почти пять миллионов, в нашем секторе всего семьсот тысяч , – голос Джека был злой, – как ты думаешь, какое решение будет принято?

– Не знаю… – он посмотрел в камеру, – Соберут шоблу, и пойдут к нам. С огнеметами, автоматами и прочей…

– Нас выпнут и, в лучшем случае, оставят на орбите, а в худшем – уничтожат. И то, и это – смерть.

– Жить хочется?

– Да.

– И мне хочется. А я тут… – он приподнял руку, и Джек только сейчас обратил внимание, на то, как расползается под Андреем лужа крови, – похоже скоро концы отдам.

– Тебя могли…

– И что? Я буду на тебя рычать, кидаться, – грустная улыбка, – ты все равно успеешь меня пристрелить.

– Ты не все знаешь.

– Чего я не знаю?

– Они могут быть… Могут быть не такими, как те – снаружи. Они еще могут быть очень похожими на людей и говорить здраво. Сохраняют поверхностные знания, если не копнуть, то… Андрей… Они развиваются. Мне иногда кажется, что это какой-то коллективный разум.

– Паранойей не страдаешь?

– Я видел… на записях.

– Что ж у тебя тут такой кабины то нет, как в оружейке.

– Всего не предусмотришь.

– Ну, а как я тебе могу доказать? А? Время то идет… – снова закашлялся, усмехнулся, – Я тут, как бы, не молодею, а очень даже наоборот – подыхаю.

– Технические навыки, вспомогательные, которые не просто социальные – углубленные. По ним.