Мир, который не вернуть. Том 3: Год Второй

«Какая разница от мыслей? Ты можешь придумать, что угодно, а затем поверить в это – разве это будет умно? Сомневаюсь.»

Согласился с Голосом – нужно было узнать наверняка. Поэтому встал и, ощущая слабость и ломоту в теле, вышел в коридор. Меня пошатывало, но решил не обращать внимания на эти мелочи. Должен был быть выше этого. Это всего лишь тело.

По коридору проносился смех – из комнаты Жени и Паши. Снова остановился напротив двери Катрин, борясь с желанием войти, но решил, что сейчас хотел другого, а затем вышел из блока.

Люди озабоченно перешёптывались о том, как видели Игоря. Со страхом, который вошёл в привычку, они говорили о безруком восставшем, о неизвестных, что стреляли в нас, о том, что вакцина почти готова и что вскоре мы все будем жить, как прежде, а заражённых людей можно будет вылечить.

Не понимал, откуда идут их мысли: из страха перед неизвестностью или из слепой отчаянной веры – потому что оснований для подобных мыслей было мало. Впрочем, это тоже не имело значение. Мы все где-то глубоко внутри знали, что ничего уже не вернётся, и что сейчас мы просто доживаем последние дни на этой планете. Наверное, просто всем хотелось какого-то успокоения, ведь невозможно жить в постоянном страхе и отчаянии.

Привычным спокойным жестом открыл дверь кабинета дяди Славы (мне так было проще его называть, хоть Паша и обращался к нему просто по имени), как будто это был мой собственный. Он сидел за столом, пристально, даже напряжённо, смотря на стол, где лежали десятки листов с отчётами, графиками и другими данными. Он даже не перевёл глаза, когда я вошёл.

– А, Костя, – будто опомнившись, сказал дядя Слава, когда встал напротив него. – Привет.

– Здравствуйте, – ответил я. Он много раз предлагал перейти на «ты», но мне всегда было неудобно – всё-таки это друг моего отца.

Его усталое лицо было усыпано короткой тёмной щетиной, с кружками седых волосиков.

– Ты что-то хотел? – спросил он.

– Да-а, – протянул я, присаживаясь в мягкий стул напротив. Мне нравится здесь сидеть и вытягивать руки вдоль подлокотников. – Насчёт моего анализа – вы смотрели?

Дядя Слава отвернулся от листов и с улыбкой посмотрел на меня.

– Меня, конечно, радует твоё отношение, но все здесь – довольно компетентные и самодостаточные учёные. Мне необязательно смотреть каждый отчёт, даже если и нахожусь на руководящем посту.

– Но вы ведь смотрели?

– Да, – с ноткой наслаждения в голосе, ответил дядя Слава. Он всегда так делал, как будто любил, когда я разгадываю его попытки меня запутать.

– И? Не томите!

– Что «и»?

– Что там? – не выдержал я и вцепился руками в подлокотники. – Я… – голос дрогнул, надломился, – …здоров?

– А что? Не должен?

– Не знаю. Поэтому и спрашиваю.

– Послушай, – дядя Слава открыл ящик стола, достал оттуда сигарету и закурил. – С чего ты вообще взял, что можешь быть заражён?

– Я… – мне не очень хотелось рассказывать. Мне даже до сих пор не хотелось самому себе признаваться, но я решился: – В меня попала кровь восставшего.

– Как я уже сказал: всё нормально. Так что уже не важно. Ты лучше расскажи, что произошло там, наверху? Резко подняли такую панику…

– Вам, наверное, Паша уже рассказал.

– Да, что знал, – кивнул дядя Слава. – Но я хочу услышать и твою версию событий. Он сказал, что всё не знает, а что ты – знаешь.

– Ладно… – сказал я, опуская руки на колени, а затем рассказал ему всё.

Дядя Слава некоторое время молчал, докуривая сигарету, а затем потушил её в пепельницу, которую прятал в ящике, и сказал:

– Теперь понятно почему тебя так интересовал вопрос заражения. Да, конечно, есть вероятность заражения таким образом, когда кровь или слюна попадает в организм не через кровь. Но вероятность этого крайне мала. Обычно, желудочный сок спокойно растворяет этот вирус.

– Я точно здоров? Не может быть такого, что этого сейчас просто не видно?

– Я бы не сказал, что полностью здоров, конечно. Как тут быть здоровым, – он усмехнулся. – Но, если ты спрашиваешь, заражён ли активным альфа-вирусом – нет.

С тяжестью выдохнул. Странный, маячащий где-то на рубеже сознания, страх, наконец-то, отпустил моё горло, дав спокойно вздохнуть.

– Отец гордился бы тобой, – неожиданно произнёс дядя Слава. С того дня, как мы все здесь оказались, он ни разу не сказал ничего о моём отце. – Если бы ты не заметил Игоря, вряд ли он остался бы жив.

– Спасибо. Я… просто не хочу видеть смерть.

– Вот за это и гордился бы, – тихо сказал он, а затем добавил: – Но Смерть нас уже не оставит. Она будет терпеливо ждать час каждого из нас.

Его слова не прозвучали грубо или колко – просто это была истина. Возможно, единственная истина этого мира. Я мысленно повторил: «Спас?..».

– Это всё, что ты хотел узнать? – спросил он, спустя несколько минут молчания.

– А, да, – я не мог сдержать облегчённой улыбки. – Спасибо вам большое. А вы не будете ничего спрашивать?

– Нет. Мне хватило твоего рассказа. Удачного вечера, – сказал он, погружаясь снова в бумаги.

– И вам, – ответил я, закрывая за собой светлую пластиковую дверь, оббитую металлом.

Посмотрел на часы: «17:45». Можно было идти к столовой.

Шёл медленно, мысленно прокручивая события сегодняшнего дня.

«Это было всё сегодня, совсем недавно, а, кажется, что давно…» – после сна всегда кажется, что наступил новый день. Особенно под землёй.

Всю дорогу меня занимался другие вопросы:

«Кто это был? И почему они стреляли? Они ничего не требовали – как будто хотели просто убить, но за что? К тому же, не особо экономили патроны. Значит, либо оружие им не нужно (что равносильно самоубийству), либо у них предостаточно патронов (что вселяет больший страх). Но кто сейчас может так запросто разбрасываться такими важными вещами? Даже найди они целый склад, неужели они не будут стараться экономить? Загадка.»

«Они вас так просто не отпустят… Ты готов?»

– К чему?

«К тому, что твой мир умрёт. Снова.»

– Сейчас я готов за него бороться. Если кто и умрёт – это буду я.

«Дурак. Никому не принесёт пользы твоё стремление умереть. Лучше бы подумал о той девчонке или своём брате.»

Я остановился. Голос был прав: я просто не хотел видеть, как снова умирают мои близкие.