Исход

Пожалел мудрый Нуми-Торым и решил отправить на землю
Любимого сына Мир-Суснэ-хума, которого родила Пресветлая Калташ
Иди сын и сделай так, чтобы мой народ манси не скучал, а радовался жизни,
– уж очень длинная у них зима в глухих лесах.
Опустился ранней весной на землю Мир-Суснэ-хум, в далекой южной стране
Обратился там огромным орлом и погнал всех больших и малых птиц на север.
То-то удивились манси когда увидели весной много красивых птиц.
Обрадовались они жизни, и стали благодарить каждую весну
Смелого Мир-Суснэ-хума и мудрого Нуми-Торыма
С этих пор каждую весну с прилетом птиц на землю спускается
смелый Мир-Суснэ-хум, добрый Бог всех манси.

После шамана свой сказ довела до слушателей Утуча; она рассказала историю как однажды «Добрый старик» увел из пауля женщину и долгие годы жил с ней в лесу. Женщина родила ему несколько медвежат и одного мальчика, который был очень сильным и бесстрашным. Именно этот мальчик сражался со злым болотным духом Комполэном, и победил его. Рассказы, сказы, пляски вокруг костра продолжались в течении трех дней. На четвертый день все жители поселения начали ругать бранными словами шкуру медведя[16 - …ругать бранными словами шкуру медведя – у манси считалось, что в Нижнем мире всё бывает наоборот. Если в Среднем мире, где живут люди, хвалят, то в Нижнем мире – ругают. И если в Среднем мире – ругают, то в Нижнем мире – хвалят. Когда душа медведя через три дня ушла в Нижний мир, то манси начинают медведя ругать, то есть продолжают оказывать ему честь.]. На шкуру медведя плевали, пинали её ногами, строили гримасы, рычали как собаки и выли волком. Все выражали явное неудовольствие присутствием «дорогого гостя» в пауле. В течении двух дней продолжались злокозненные действия в адрес «Доброго старика».

Утром, уже на пятый день, с начала медвежьего праздника Асык и шаман Ярык, взяв череп медведя, отправились к Священному дереву. До Священного дерева мужчинам пришлось пробираться по лесным зарослям почти четверть дня. Большая крепкая береза стояла на склоне небольшого лога. Липкие салатного цвета листочки начали пробиваться на многочисленных ветвях дерева. На земле, возле ствола березы лежали разнообразные предметы: золотые и серебряные монеты, посуда из серебра, фарфора, подсвечники, старинный мушкет, сабли. На нижних крепких сучьях березы были укреплены медвежьи, лосиные черепа. На самой верхушке березы развевались цветные лоскутки ткани, поблекшие от ветра и солнца. Эти куски цветной ткани обычно привязывали к ветвям дерева юноши-манси, посвященные в охотники.

Ярык внимательно осмотрел Священное дерево, обошел вокруг и только затем начал тихо бить колотушкой по бубну медленно наращивая темп. Одновременно он убыстрял ходьбу вокруг дерева. Бег шамана вокруг дерева был четко обозначен, вытоптанной его же ногами тропой. И когда ритм ударов слился с ритмом бега вокруг Священного дерева, когда шаман уже изнемогал от бешеной нагрузки, когда казалось: его сердце, бьющееся в ритме ударов о бубен готово вырваться из грудной клетки, он вдруг упал лицом вниз в направлении солнца. Стало тихо, только писк комаров и мошек прорывался сквозь слабый шелест листьев. Ярык долго лежал неподвижным; Асык его не тревожил: душа шамана в этот момент путешествовала по Верхнему и Нижнему мирам[17 - …по Верхнему и Нижнему мирам – Душа шамана могла покидать тело и общаться с духами Верхнего и Нижнего миров.]. Во второй половине дня шаман очнулся, вздрогнул.

– Душа пришла, – подумал Асык.

И действительно Ярык встал, пошатываясь, взял бубен и колотушку.

– Укрепи череп медведя на дереве, – произнёс он первую, после камлания, фразу.

– Ёх, – ответил Асык, надрубив одну из ветвей берёзы. На оставшийся «штык» ветви, через глазницы вдел медвежий череп.

– Ёх! Хорошо, – похвалил свои действия охотник.

– Ёх, ёх, – раздраженно съехидничал шаман.

– Ярык, ты увидел там, – охотник показал указательным пальцем вначале на небо, а затем в лог, – что-то плохое… Говори!

– Вода течет-душа идёт[18 - Вода течет – Душа идёт

– поговорка, которая говорит о том, что Душа – тень всегда уходит вниз по течению реки.], – отговорился уже спокойнее шаман. – Много будет здесь людей большого народа…

– Они и сейчас по реке Чус-ве живут[19 - …по реке Чус – ве живут – имеются ввиду первые поселения русских на реке Чусовой.], – и ничего плохого нам не сделали…

Шаман неодобрительно, как на маленького ребенка, взглянул на Асыка,

– «Большие дымные очаги»[20 - «Большие дымные очаги» – доменные печи.] они сделали в горах, вытаскивают камни из Нижнего мира на поверхность земли, чем сильно беспокоят хозяина… Не нужно злить духов Нижнего мира… Ёх!

Из путаного объяснения шамана, Асык понял: камлание на этот раз было с неудачными предсказаниями, которые Ярык не хотел выкладывать ему.

– Ну, а посвящение моего сына ты думаешь провести, – решил сменить тему разговора охотник – медвежатник.

– Чем быстрее, тем лучше.

Этот ответ очень обрадовал Асыка,

– Через три дня можно?

– Да. Ты знаешь: если «рябуха» не пискнет – рябчик не ответит…

– Ёх, – улыбаясь, согласился охотник.

– Однако, – посмотрев на небосклон, неожиданно заторопился идти в обратный путь Ярык, – будет дождь, – воздух свежий и влажный подходит.

Проливной дождь настиг мужчин уже перед паулем.

Посвящение

Через три дня Асык, после рыбной ловли, наведался в избу шамана. Возле очага крутился сам Ярык, его жена – Смейта качала в берестяном коробе девочку, которой исполнилось на прошлой неделе всего два месяца. Женщина тихо напевала известную всем жителям пауля колыбельную песню:

Май-май, засыпай…
Ветер шепчет: спи дитя
Речка весело бежит
Нашей дочке спать велит

Бодрый дождичек шумит:
Май-май засыпай…
Дружно рябчики свистят
Нашу дочку в сон манят

Май-май, засыпай…
Ворон черный на ели
Кех-кех, – малой детке
Спать грозит

Зелёным листиком блестя
Май-май, засыпай…
Березка юбочку сняла
Нашей дочке отдала[21 - …нашей дочке отдала – короб, люльку для малышей манси делали из бересты.]

– Ярык, сын Пахын давно ждёт времени охоты, – обращается Асык к шаману.

– Знаки добрые были сегодня: завтра в путь к Священному дереву; не забудь с собою взять туес с водой, охотничье оружье: лук со стрелами и копьё… Понял?

– Ёх, – ответил Асык, выходя из избы. У выхода его как всегда ждала собака Сойта, у которой, как ему казалось, даже желтые кружки над глазами улыбались.

Асык дружелюбно потрепал собаку по шее, возле ушей. Сойта от удовольствия взвизгнула и бросилась бежать к избе хозяина. Маленькие ребятишки, среди которых выделялся сын шамана Аност, мастерили из обычного дерева маленьких рыбёшок. Эти деревянные рыбёшки будут использованы мальчуганами в качестве приманки для ловли крупной рыбы. Рыбёшку – приманку привязывают к шесту на верёвочке, а сам рыбак с острогой ждёт когда рыба – хищник бросится на приманку.

Но всё же на живую рыбёшку – приманку охотнее бросались щука, окунь и голавль… Обычно живую приманку-рыбу находили мальчишки пауля под камнями, на дне реки Сылвы, но определенную ценность представляли именно искусно вырезанные рыбешки. Чем ближе деревянная рыбка была к оригиналу, тем значительнее был улов мастера. Конец весны и всё начало летнего сезона население пауля питалось исключительно рыбой; охота в это время была строго запрещена: птица сидела на гнёздах, а животные обучали своих детёнышей лесным навыкам. В этот период манси старались даже не беспокоить почву, так как она давала силы для всей растительности. Взрослые охотники часто наказывали детей-шалунов, которые ударяли палкой о землю, или ещё хуже ковыряли её. Асык подошёл к реке, присел на лодку. У противоположного берега, возле нависшего над рекой ивняка, в лодке сидел Пахын, внимательно вглядываясь в прозрачную воду. Вот он ткнул острогу возле лодки и тут же вытащил её обратно с трепещущей рыбой на заостренных концах остроги. Чуть подольше вверх по течению сидели в лодке Пыткей с сыном Танатом. Рыбалка кончится, когда солнце начнет опускаться за горизонт. В ночное время манси никогда не охотились и не рыбачили – это время для злых духов. В ночное время работают, рыбачат и охотятся души-тени умерших людей. Может из определенного страха или по причине природной деликатности ночное время было отдано в распоряжении духов Нижнего мира. Заслушавшись легким журчанием воды, Асык неожиданно вспомнил Ярыка, который после камлания сказал: вода течет-душа идёт…

– Не договаривает что-то шаман, хитрит, – невольно подумал охотник, и он почувствовал определённую тревогу, страх за будущее своего маленького селения.

– Пахын, – крикнул Асык, – солнце опустилось низко, – пора домой.

– Ёх, – громко ответил юноша, – сниму только наживку.