Розовый рассвет

– Просто. Если не было бы Кеплера с Галилеем, то вероятнее всего и Ньютона мы не знали бы… Вставай, – пошли.

Солнце уже поднялось из-за горизонта, окрасив в розовые тона верхушки деревьев. Роса на придорожных отвалах сияла как многоцветное алмазное ожерелье.

– Мой папаня этот период суток летом очень любит, розовым, – его называет, – поднимая на плечи рюкзак с лодкой, отметил восхищаясь Ефим.

– Для меня это точно «черный период» суток. Поправь рюкзак, ремень… Вот-вот! Пошли.– Двинулся по дороге Данил, поднимая небольшой клубочек пыли за собой. Через полтора часа туристы дошли до деревянного автомобильного моста через реку Сылву.

– Я – то думал: река большая!.. А тут совсем речушка, – выразил удивление Данил.

– В низовье шире будет, а зато смотри: какая чистая – каждый камушек видно и водоросли тоже, как на ладони, – отреагировал быстро Ефим.– Давай лучше лодку здесь, на дороге, накачаем и спустим вниз, – там в зарослях много мошкары… Идет?

– Сначала отдохнём немного, – принял условие друга Данил.

Через полчаса, когда в лес прошла первая автомашина с лесорубами, туристы спустили резиновую лодку под мост, перенесли в неё рюкзаки и попробовали отгрестись от берега.

– Водоросли мешают, – огорчается Ефим, – и вообще система нужна. Ты садись на нос лодки, а я буду грести; внимательно смотри на реку, чтобы не напороться на корягу. Понял!?

– У-гу, – перемещается в переднею часть лодки Данил, перекинув туловище через борт лодки, стал вглядываться в прозрачные воды реки Сылвы, – греби, – глубоко! – Дал он первую информацию.– Чуть правее возьми: с русла сошёл. Так – так… Купаться будем?

– Вот, на первый привал остановимся… Через час… Хорошо!

– А вино когда пить будем?

– Завтра.

– Почему?

– К реке надо вначале привыкнуть, адаптироваться.

– Ефим, гляди в воде кто плещется; зверюги какие – то… Три штуки.

Пискунов поворачивает голову, и испуганно говорит: «Лосиха с пацанами!» Отгребаем в сторону. Стоим. Гребём к другому берегу!

Лаврухин усиленно помогал грести другу руками. Отдышались лишь после того, как лодка ткнулась носом в лопухи возле берега.

– Доставай фотоаппарат – наблюдать будем… Чуть не напоролись! Лосиха могла нас крепко потрепать из-за лосят, – лучше подальше от них, – успокоился Пискунов.– Они – твари в это время любят шелковицу в реке есть и спасаются таким образом от гнуса. Фотографируй… Хорошее место у нас «отняли: Дикая Утка там впадает- хариуса говорят тут много… Ну, да ничего дальше восполним.

Данил делает три кадра.

– Давай остановимся на первый привал здесь, – делает предложение Ефим. – Тем более случай сам представился; на противоположном от лосей берегу…

– Я согласен. Будем костёр разводить? А лоси какие – то нескладные, некрасивые совсем на оленей не похожи, неуклюжие, – укладывая фотоаппарат в рюкзак, отмечает Лаврухин, – морды, как деревянные неотёсанные болванки…

– Конечно: костёр надо развести! А лоси по – своему: симпатичны; тело у них создано для жизни в наших условиях, – природа для них ничего лучшего не нашла. Мы для них тоже уроды, – наверное… Я немного порыбачу, пока стрекозы на траве не обсохли.– Ефим начал разукомплектовывать рыболовные снасти.– Плохо что болотных сапог не взяли, – до пояса утром вымокнем в этих зарослях…

– Ы-гы! Тащить их на себе что – ли? – Выразил недоумение Данил, – у костра обсушимся и дальше…

Когда задымил костёр, лосиха с детьми вышла из воды и спокойно скрылась в прибрежных зарослях ивняка. Ефим бросал наживку выше костра. Вскоре он принёс несколько штук небольших голавлей и ельцов. Вычистив рыбу возле речки, Пискунов опустил её в котелок, который поставил на распорки над костром разумный Лаврухин.

– Эта серенада от мошек и комаров уже надоела, – отмахивается от гнуса Ефим, подставляясь всем телом под дым от костра..– Уничтожить бы всех гадов…

– Рыбачить – то не будешь: рыба погибнет от голода, впрочем и птицы тоже и лягушки, – успокаивает неожиданно «бывалого» до лесных глубин друга, Данил.

_Д-да-ж… Вон дрозды и ласточки – береговушки порхают… Зато запах какой от цветов и деревьев; в нашей Шале кругом запах гниющих человеческих испражнений… Здесь красиво! Всё имеет выраженную форму, которая абсолютно идеальна, в том числе у лосей… и запахи, и звуки… Прислушайся! Какой поток мелодий несётся над водным простором: всё птичье царство в этот час поёт в едином хоре. О – о – о – о – - и – и, – как настоящий грузин запел Ефим.

– Давай, кацо, уху «чирикать», – смеётся напарник, доставая из рюкзака эмалированные чашки и кружки с ложками.

Через несколько мгновений друзья, обжигаясь, стучали ложками по чашкам, уминая при этом с азартом и аппетитом ржаной хлеб. Лёгкие, красные всполохи костра продолжали давать тепло и небольшую дымовую завесу от гнуса. Туристы стараются одновременно с приёмом пищи обсушить обувь и одежду; они вытянули ноги в направлении костра. От брюк Ефима, защитного цвета, густо валил водяной пар.

– Сгоришь, – предупредил друга Данил

– Не – а… Давай чай поставим – смородина на заварку рядом…

– Ы – гы, – с удовольствием обсасывая голову голавля, отметил друг.

Пискунов вновь подбросил в костер дров, поставил на распорки котелок с водой. – Закипит, – заварку положим, – с блаженным настроением подставил он под дым костра намокшие во – время рыбалки брюки. Через четверть часа туристы, выпив по большой кружке чая, уже размещались в лодке.

– А сколько мы должны в день проходить? – Располагаясь в передней части лодки, интересуется Лаврухин.

– Не менее пятидесяти километров, если думаем в пять дней одолеть расстояние до Шамар, – определил норматив Ефим, примериваясь к вёслам.

– Смотри за рекой… Потом сменишь меня…

– Да. А почему поверхность воды молочнобархатистая?

– Ну, Даня, ты даёшь! Это тонкий слой тумана. Будет день, появится ветерок – плёнка тумана исчезнет… Вот и вся загадка, – налёг на вёсла Пискунов.

– Плыть будем до вечера. Возьми хоть удочку, вдруг что – либо поймаешь…

– Насадки нет.

– Пусть потеплеет… Наловим ручейников в какой ни будь речушке, – благоразумно решил Ефим.

В этот день туристы с трудом смогли преодолеть не более тридцати километров.

– Ух, и намотался же я с вёслами, Фима, склонив голову и опустив руки, взмолился Лаврухин.– Давай остановимся, – скоро темно будет.

– Давай направо греби, – кажется речка впадает, наверное: Большой Бизь?..В его устье на уху наловим… Хочется хариуса отведать; вместе с пойманными ельцами уха будет отменная. Греби, греби, – глубина нормальная. Здесь кругом ямки и омуты… Сейчас посмотрю по схеме. где мы находимся.

– Он достал из кармана куртки тетрадный листок, смотрит.– Деревни Тепляки нет, значит: речка – Ижбалда! Деревня раньше здесь была. Не доплыли мы до Большого Бизя.– Ефим прячет в карман схему, которую по памяти нарисовал ему отец.

Место для ночлега было выбрано хорошее. Достаточных размеров площадка была с трёх сторон окружена густыми зарослями черёмухи и ивы; дров вблизи было много. Туристы вытащили лодку на берег, прислонили её к толстому стволу черёмухи. В трёх метрах от ствола дерева решили развести костёр. Ложе для ночного сна расположили между костром и поставленной на ребро лодки. На почву юноши положили не жалея, ветки пихты и ели, – так им советовал старший Пискунов – отец.

– Дико, а кажется, как дома. Ты это чувствуешь, Даня?

– Нет.

– А мы должны здесь на природе быть, как дома, ибо она: Мать – наша. Природа с самых корней человечества укореняется в нас, – подражая известному персонажу из кинокомедии «Особенности национальной охоты», продолжал с пафосом Ефим, – её облагораживающее воздействие на организм человека исключительно и незаменимо для каждого, нормального человека. Длительность общения с природой может быть от нескольких минут до месяца и более,..