«НЕвыдающиеся адвокаты» конца XIX – начала XX веков. Очерки

А. Н. Хардин утверждал, что из В. И. Ульянова выйдет выдающийся адвокат. Он пророчил ему большое будущее и настоятельно рекомендовал ехать в столицу.

Работа В. И. Ульянова в качестве присяжного поверенного Самарского окружного суда была завершена в августе 1893 года, когда, взяв рекомендательное письмо А. Н. Хардина к известному петербургскому присяжному поверенному М. Ф. Волькенштейну с просьбой посодействовать в судьбе молодого юриста, В. И. Ульянов уехал из Самары в Санкт-Петербург.

В Самаре у него оставались мать и сестры, и многие исследователи утверждают, что впоследствии В. И. Ульянов собирался вернуться, однако дальнейшие обстоятельства сложились таким образом, что этого не произошло[30 - В. В. Ерофеев. Там же.].

Достоверно установить перечень дел, в которых мог принимать участие В. И. Ульянов в петербургский период, крайне сложно ввиду того, что архивы Санкт-Петербургского окружного суда в феврале 1917 года сгорели, но, тем не менее, известно, что юридической практикой в Петербурге он занимался, числившись в списках помощников присяжных поверенных до 1895 года.

В декабре 1895 года карьера В. И. Ульянова в адвокатуре фактически была завершена. Он был арестован, около года содержался в тюрьме, а в 1897 году выслан в село Шушенское Красноярского края, где пробыл три года. И этот уже было началом его новой жизни и новой деятельности – деятельности профессионального революционера.

ПРИСЯЖНЫЙ ПОВЕРЕННЫЙ А. Ф. КЕРЕНСКИЙ (22 апреля (4 мая) 1881 г. – 11 июня 1970 г.)

Александр Федорович Керенский, пожалуй, более известен как видный политический деятель, министр (юстиции, морской, военный), председатель Временного правительства (1917 г.), чем адвокат, хотя начиналась его карьера именно с адвокатской деятельности.

Неудачная протекция

Путь в адвокатуру для молодого Александра Керенского не был лишен препятствий. Для вступления в адвокатcкое сообщество тогда требовалось поручительство трех лиц, хорошо знающих кандидата и гарантирующих его соответствие установленным требованиям. Отец Александра Керенского – Федор Михайлович имел достаточно широкие связи и при первой попытке вступления сына в адвокатуру в 1904 году всячески пытался ему в этом помочь. Федор Михайлович поспособствовал поручительству за сына от бывшего прокурора Ташкентской судебной палаты, бывшего губернатора и сенатора Кони. Как потом выяснилось, это было ошибкой. Поручители занимали слишком высокое положение в обществе, и это вызвало подозрение комиссии, так как совсем молодой кандидат в присяжные поверенные вряд ли мог быть знаком с этими людьми лично.

Двадцатитрехлетний Керенский пришел в ярость, и вначале хотел вовсе отказаться от идеи стать присяжным поверенным, но потом поддался уговорам своего окружения и со временем исправил прежнюю ошибку.

Сразу в политику

В декабре 1904 года Александр Керенский становится помощником присяжного поверенного Н. А. Оппеля[31 - См.: Федюк В. П. Керенский. Молодая гвардия, – М., 2009.– с.35.] и начинает активно работать в Народном доме (в дореволюционной России – культурно-просветительское учреждение), где дает консультации и по просьбам обратившихся пишет жалобы в разные инстанции.

Неизгладимые впечатления Александр Керенский получает от событий 9 января 1905 года, произошедших на Дворцовой площади Санкт-Петербурга, оставшихся в истории под названием Кровавого воскресенья. Разгон шествия петербургских рабочих, идущих к Зимнему дворцу с целью вручить Николаю II петицию о своих нуждах, закончившегося гибелью, по разным данным, от 130 до 200, ранением от 299 до 800 и арестом 688 человек[32 - См.: Доклад директора Департамента полиции Лопухина министру внутренних дел о событиях 9-го января // Красная летопись. – Л., 1922. – №1. – С. 330—338.; Невский В. И. Январские дни в Петербурге 1905 года // Красная Летопись. – 1922. – Т. 1. – С. 13—74.; Пазин М. С. Кровавое воскресенье. За кулисами трагедии. – «Эксмо», 2009. – 384 с.], укрепляют его и до того имеющееся желание участвовать в политических процессах. «Ни в каких других делах, кроме политических, я участвовать не намеревался», – пишет Керенский в своей книге «Россия на историческом повороте: Мемуары»[33 - А. Ф. Керенский. Россия на историческом повороте: Мемуары. Издательский дом: Республика, 1993 г. // http://litresp.ru/chitat/ru/%D0%9A/kerenskij-aleksandr-fedorovich/rossiya-na-istoricheskom-povorote-memuari/1.].

В крупных российских городах в то время начинают появляться объединения политических адвокатов, в одно из которых входит Александр Керенский. После событий 9 января 1905 года при этом объединении создается комитет помощи жертвам Кровавого воскресенья, и Керенского вводят в специальную комиссию, действуя от которой он проводит много времени в рабочих кварталах Санкт-Петербурга, выясняя положение пострадавших 9 января и уточняя последствия тех событий.

12 августа 1906 года происходит еще одно знаковое событие – покушение эсеров-максималистов на премьер-министра России Петра Столыпина, после которого начинаются столкновения армии с забастовщиками, репрессии. Керенский стремится к участию в политических делах, прежде всего, с целью возможности поездок по империи, и знакомства с настроением масс. Он избегает участия в гражданских делах, его не интересует перспектива работы по обычным уголовным делам. Керенский ждет своего часа. Наконец, благодаря знакомому политическому защитнику – адвокату Н. Д. Соколову, предложившему подменить его на судебном процессе в Ревеле в октябре 1906 года, Керенский достаточно успешно защищает крестьян, разграбивших поместья остзейских баронов.

В то время ему 25 лет, что поначалу смущает встретивших его ревельских адвокатов, но, несмотря на это, Александру отводят ведущую роль. Керенский играет на эмоциях присяжных заседателей, представив подсудимых случайными лицами, и в результате большинство обвиняемых полностью оправдывают. О процессе пишут столичные газеты, и имя Александра Керенского приобретает известность.

После этого дела юридическая помощь Керенского как политического защитника, хотя и бывшего еще помощником присяжного поверенного, начинает пользоваться спросом. В течение шести лет он объезжает почти всю страну.

Но не все дела для него заканчиваются также успешно, как ревельское. Следующий судебный процесс в городе Тукумсе, где вооруженные мятежники пытались создать мини-республику, но их действия были пресечены властями, а они представлены перед военным судом, для Керенского и его подзащитных практически не принес положительных результатов[34 - См.: Варлен Стронгин. Александр Керенский. Демократ во главе России, – стр. 4 // http://thelib.ru/books/varlen_strongin/aleksandr_kerenskiy_demokrat_vo_glave_rossii-read-4.html.]. В ответ на убийство зачинщиками акции 15 драгунов, ровно такое же количество подсудимых были повешены.

Защиту по политическим делам по негласной договоренности, как правило, адвокаты оказывали безвозмездно[35 - В то же время, в литературе можно встретить сведения о том, что адвокатской практикой А. Ф. Керенский зарабатывал порядка 4 -5 тысяч рублей в год, что по тем временам было вполне достойной суммой. См., например, Федюк В. П. Керенский. Молодая гвардия, – М., 2009 // http://www.e-reading.by/chapter.php/147723/13/Fedyuk_-_Kerenskiii.html.], оплачивались только расходы по проезду на поезде в вагонах второго класса и десять рублей суточных[36 - См.: Варлен Стронгин. Там же.]. «Такого рода дела требовали особого, глубокого сострадания к обвиняемым и осознания политического значения этих процессов. Именно о такой работе я и мечтал», – писал Керенский[37 - См.: А. Ф. Керенский. Россия на историческом повороте: Мемуары. //www.plam.ru/hist/aleksandr_kerenskii_demokrat_vo_glave_rossii/p4.php.2016 152Г.].

Громкие дела

О ряде наиболее громких дел, в которых Керенский принимал участие, и их результатах, А. Ф. Керенский вспоминает в своих мемуарах[38 - А. Ф. Керенский. Россия на историческом повороте: Мемуары. Там же. – с. 21.].

Дело об экспроприации миасского казачества на юге Урала. Об этом деле Керенский пишет так: «Дело рассматривал военный трибунал в Златоусте. Как обычно, председательствовал генерал с юридическим образованием, выпускник Военно-юридической академии. В состав суда входили четыре полковника, однако на сей раз они не подверглись давлению извне. Все обвиняемые – молодые люди, члены большевистской группы социал-демократов во главе с Алексеевым, выходцем из богатой уфимской купеческой семьи. Нам удалось доказать несостоятельность обвинения, и судья оправдал некоторых из обвиняемых… В специальном отделе по политическим делам судебной палаты приговоры утверждались большинством голосов судей, назначавшихся по рекомендации министра юстиции И. Г. Щегловитова. В частной беседе со мной председатель Санкт-Петербургской судебной палаты Н. С. Крашенинников весьма красочно живописал настроения этих судей. „Надеюсь, вы понимаете, что на всех этих политических процессах не делается и видимости служения истине. Они – отражение ожесточенной политической борьбы. То, что ваши клиенты принимают за справедливость, для меня – уголовное преступление“»[39 - А. Ф. Керенский. Там же.]. Впоследствии Керенский, руководствуясь своим опытом и наблюдениями в период заграничной ссылки, делает немаловажный вывод: «там, где замешана политика, беспристрастность невозможна. Когда идет жестокая политическая борьба, ни один судья, по своей человеческой натуре, не может сохранить независимость суждений»[40 - А. Ф. Керенский. Там же.].

Дело Союза учителей Санкт-Петербурга. Обвиняемым инкриминировались антиправительственные заявления, содержавшиеся в их петициях, направленных в Сенат, хотя петиции были поданы, казалось бы, в соответствии с положениями Указа Императора от 18.02.1905, призывающего всех частных лиц, организации и группы вносить предложения о реформах и сообщать о недостатках в деятельности правительства. Однако по делу Союза учителей все перевернули с ног на голову, и стало очевидным, что данный Указ был не менее, чем ловушкой для тех, кто его принял за чистую монету. Приговор по делу был достаточно мягким, в ноябре 1907 года смягчен в суде апелляционной инстанции. Многие учителя были оправданы, однако на работе не восстановлен никто.

22 декабря 1909 года Александр Керенский становится присяжным поверенным округа Санкт-Петербургской судебной палаты[41 - Список присяжных поверенных округа Санкт-Петербургской судебной палаты и их помощников к 31 января (13 февраля) 1914 г. Санкт-Петербург, 1914. – с.121.].

В 1910 году Керенский – главный защитник на процессе туркестанской организации социалистов-революционеров, обвиняемых в антиправительственных вооруженных акциях. К суду было привлечено 55 человек, половине из которых, в том числе трем женщинам, были предъявлены обвинения, предполагающие смертную казнь. Процесс для эсеров прошел достаточно благополучно. Керенскому и еще двум адвокатам удалось не допустить вынесения смертных приговоров.

В 1912 году Керенский защищает на судебном процессев Санкт-Петербурге членов армянской партии «Дашнакцутюн» – всего 145[42 - Данные из мемуаров А. Ф. Керенского, в разной литературе можно встретить иные цифры – 158 или 147.] обвиняемых – деятелей «Восточного бюро» партии, и лиц, «симпатизирующих идеям партии». Дело партии «Дашнакцутюн» рассматривалось в Особом присутствии Правительствующего Сената. 20.01.1912 закончилось оглашение обвинительного заключения, а 21.01.1912 начался допрос свидетелей, и защите удалось доказать ложность большей части свидетельских показаний. В середине марта был объявлен приговор, согласно которому 95[43 - Данные из мемуаров А. Ф. Керенского, в разной литературе можно встретить иные цифры – 103 или 95.] человек Сенат оправдал, 47[44 - Данные из мемуаров А. Ф. Керенского, по другим данным – 52.] обвиняемых получили тюремное заключение или ссылку в Сибирь и только трое[45 - Данные из мемуаров А. Ф. Керенского, по другим данным – четверо.] были приговорены к каторжным работам.

В апреле 1912 года Керенский участвует в деле о расстреле 04.04.1912 рабочих на золотых приисках («Ленский расстрел»). Царской полицией расстреляна мирная демонстрация рабочих, в результате чего погибло 300 человек. Керенскому удается доказать, что митинг рабочих был мирным, а полицейские стреляли в безоружную толпу. Это был первый в истории случай, когда начальника полиции, отдавшего приказ расстрелять рабочих, посадили в тюрьму. После этого дела Керенского называли не иначе, как «рыцарем революции»[46 - Керенский. Несбывшаяся надежда революции. 18 октября 2016 // Balalaika24.ru.].

Керенский выступает на Московском государственном совещании. Рисунок Ю. К. Арцыбушева

Депутат Государственной Думы

Со всей очевидностью можно заметить, что Керенскому было мало статуса простого адвоката, пусть даже и политического. Его цель была иной, и в ноябре 1912 года следует вполне логическое продолжение деятельности Александра Керенского – он становится депутатом IV Государственной Думы от крестьянской «Трудовой группы»[47 - Тютюкин С. В. Александр Керенский ? страницы политической биографии (1905?1917 гг.). М., 2012. – с. 290.], при этом, заниматься адвокатской деятельностью прекращает не сразу, хотя на нее остается все меньше и меньше времени.

В 1913—1914 годах Керенский принимает участие в политических процессах на Урале.

Профессор А. С. Смыкалин достаточно подробно описывает несколько таких процессов. Один из них – процесс, состоявшийся в 1913 году по делу организации РСДРП, в котором принимал участие А. Ф. Керенский[48 - Смыкалин А. С. Адвокат Александр Федорович Керенский – участник политических процессов в Екатеринбурге 100 лет назад. Электронное приложение к «Российскому юридическому журналу», 2014, Т 26, №6 (26) – с.11—17.]. Процесс проходил в окружном суде Екатеринбурга 19 – 20 сентября 1913 года. Обвинение было предъявлено группе лиц (15 человек) в принадлежности к Екатеринбургской партии социал-демократов и установлении постоянных связей с ЦК РСДРП, получении от него революционной литературы и ее распространение, занятие подготовительной работой по созыву всероссийской конференции РСДРП за границей весной 1912 г. (ч. 1 ст. 102 Уголовного уложения 1903 г.).

Для защиты подсудимых были приглашены присяжные поверенные Соколов, Михеев и Керенский.

В этом процессе Александр Керенский защищал подсудимую Е. Г. Бош, которая просила именно Керенского быть ее защитником[49 - См. Б. Колоницкий. «Товарищ Керенский»: антимонархическая революция и формирование культа «вождя народа» (март-июнь 1917), 2017 г. // https://books.google.ru>books; Государственный архив Российской Федерации [ГАРФ]. Ф. 1807. Оп.1. Д. 242. Л. 42—43; Д. 244. Л. 4—5.].

«Как явствует из материалов уголовного дела, – пишет А. С. Смыкалин, – подзащитная А. Ф. Керенского виновной себя не признавала. И самый главный довод, на котором строил свою защиту молодой адвокат, – это очевидная ошибочность привлечения ее по делу Екатеринбургской организации. «Е. Г. Бош указывает, что, имея отношение к Киевской организации партии социал-демократов, она никогда не принадлежала к Екатеринбургской организации… Е. Г. Бош объясняет, что привлечение ее по Екатеринбургской организации – недоразумение. В письмах ее, найденных у Шкапина (другого члена организации. – А. С. Смыкалин), значится несколько раз слово: «Екат.» …Работая в Киеве, где она привлекалась к ответственности, она писала об Екатеринославе…»[50 - ЦДООСО. Ф. 41. Оп. 1. Ед. хр. 44. Л. 48.]. Учитывая это, А. Ф. Керенский просил Палату разрешить ему ссылаться на копию обвинительного акта Киевской судебной палаты по обвинению Е. Г. Бош в принадлежности к Киевской организации[51 - Из зала суда: «Обвинительный акт (продолжение)» // Уральская жизнь. 1913, 24 сент.]»[52 - Смыкалин А. С. Там же.].

Бош и другой член организации – Преображенский за недоказанностью обвинения были оправданы, однако, несмотря на оправдание, они были заключены под стражу, так как привлекались к суду в Киеве.

В октябре 1913 года А. Ф. Керенский был одним из инициаторов принятия петербургскими адвокатами резолюции протеста «по фабрикации дела Бейлиса[53 - «Дело Бейлиса» – судебный процесс, проходивший в Киеве 23 сентября – 25 октября 1913 года, по обвинению М. М. Бейлиса в ритуальном убийстве 12 марта 1911 года 12-летнего ученика приготовительного класса Киево-Софийского духовного училища Андрея Ющинского.]», за что поплатился обвинительным приговором с назначением наказания в виде 8 месяцев тюрьмы, которое в результате кассационного обжалования было заменено запретом заниматься адвокатской практикой на такой же срок («Дело 25 адвокатов»[54 - «Дело 25 адвокатов» – судебное и административное преследование адвокатов Санкт-Петербургской судебной палаты в 1913—1915 годах в связи с их коллективным заявлением от 23 октября 1913 года по делу Бейлиса. 25-ти адвокатам было предъявлено уголовное обвинение по ст. 279 и 280 Уложения о наказаниях за якобы содержащиеся в заявлении оскорбления в адрес представителей власти и Киевской судебной палаты.]).

«Зовите другого!»

Как видим, адвокатская деятельность Александра Керенского фактически всегда была неразрывно связана с политикой, и защиту по многим политическим делам он проводил вполне успешно, но отзывы коллег о нем как о присяжном поверенном, тем не менее, в целом были весьма нелестными. Наверное, они не основаны на пустом месте, хотя, оценка его профессионализма, пожалуй, была в определенной степени субъективной, при этом, достаточно устойчивый стереотип о Керенском как о «никаком» адвокате сложился на многие годы.

По словам Л. М. Арманд, коллеги Керенского предупреждали доверителей: «Если вы хотите, чтобы он защищал революцию, то он это сделает блестяще. Но если вам надо защитить подсудимого, то зовите другого, ибо в Керенском революционер всегда берет верх над адвокатом…»[55 - Арманд Л. М. Керенский, Пг. – с.3.].

Знаменитый петербургский присяжный поверенный Н. П. Карабчевский писал: «Такие адвокаты, как Родичев, Керенский, Соколов, не отличаясь ни умом, ни талантливостью, ни широтою мировоззрения, были вполне подходящими стенобитными орудиями, ударявшими всегда в одну и ту же точку, по заранее выработанному революционному трафарету. И они добились своего; приобрели в конце концов последователей, союзников и подражателей, настолько, что к периоду 1904—1905 годов составляли уже весьма заметную и довольно властную в сословии группу… Керенский как судебный оратор не выдавался ни на йоту[56 - Трудно спорить с Н. П. Карабчевским, но ряд историков, а также людей, лично знавших или общавшихся с А. Ф. Керенским, говоря о Керенском-ораторе, делают прямо противоположные выводы. См., например, https://www.svoboda.org/a/24204582.html (мнения историков: Ивана Савицкого (Чехия); Александра Рабиновича (США)); Николай Троицкий. Керенский. Калиф на час // https://nicolaitroitsky.livejournal.com/6435437.html; Марк Вишняк. Дань прошлому. N.-Y. Изд. им. Чехова, 1954. – с.230,231; Беседа с Б. А. Бабиной. Записал Н. Бармин [Рогинский А. Б.]. Подготовил к публикации Л. Арапов [Добкин А.И] / Минувшее, 1990. Феникс. Вып. 2. С.371. и др.]: истерически-плаксивый тон, много запальчивости и при всем этом крайнее однообразие и бедность эрудиции. Его адвокатская деятельность не позволяла нам провидеть в нем даже того „словесного“ калифа на час, каким он явил себя России в революционные дни»[57 - Карабчевский Н. П. Что глаза мои видели. – Т. II. Революция и Россия. – Берлин: Изд. Ольги Дьяковой и Ко, 1921.].

Но, стоит учитывать, что адвокат-Керенский и адвокат-Карабчевский были людьми совершенно разного склада и имели серьезные идейные разногласия. Кроме того, Керенский был еще достаточно молод и изначально ориентирован на политику, и, что называется, оказался в нужное время в нужном месте. В сотнях политических процессов, проходивших по стране, защитников не хватало, в связи с чем, была возможность проявить себя и войти тем самым в политику, опираясь на адвокатуру. Что Керенский и сделал. И это был его собственный путь. Пожалуй, главное, что его в корне отличало от тогдашних корифеев адвокатуры – это использование адвокатской трибуны для достижения политических целей. Для таких мэтров как Н. П. Карабчевский подобные действия были противоестественными. И, очевидно, с точки зрения какого-то особого адвокатского дарования, призвания и преданности адвокатуре, А. Ф. Керенского, фактически использовавшего профессию адвоката для изменения государственного строя, трудно поставить в один ряд, например, с Ф. Н. Плевако, В. Д. Спасовичем или Н. П. Карабчевским. С этой позиции, думается, и выдающимся адвокатом его вряд ли назовешь (хотя, в литературе можно встретить разные, зачастую, диаметрально противоположные оценки Керенского как присяжного поверенного. Если не о выдающемся, то, как минимум, об успешном или блестящем (великолепном) адвокате А. Ф. Керенском пишут многие[58 - См., например: Савченко В. А. Сто знаменитых анархистов и революционеров. – с. 220; Николай Троицкий. Керенский. Калиф на час // https://nicolaitroitsky.livejournal.com/6435437.html; Оуэн Мэтьюз. Антисоветский роман. – с.52 // http://litresp.ru/chitat/ru/%D0%9C/metjyuz-ouen/antisovetskij-roman и др.]). Но, справедливости ради, необходимо отметить, что и к самим признанным мэтрам адвокатуры, и к адвокатскому сообществу, Керенский относился с достаточным уважением.

Став министром юстиции Временного правительства 2 марта 1917 года, Керенский предложил Н. П. Карабчевскому (в то время – председателю Петербургского совета присяжных поверенных) забыть их идейные разногласия и попросил оказать помощь при подборе состава министерства и Сената: «Не можете ли Вы собрать Ваших товарищей по Совету сегодня? Я хотел бы посоветоваться, чтобы наметить кандидатов». Это обращение Керенского указывало на то, что ядром будущего Министерства юстиции и высшей судебной инстанции России должны были стать представители адвокатского сословия; тем самым Керенский хотел «поставить правосудие на недосягаемую высоту»[59 - См.: Клишин А. А. Адвокатская практика, 2016 // http://www.be5.biz/pravo/a002/2.html.]. Профессиональную адвокатскую корпорацию Керенский считал единственной в России, «до последнего времени сохранившей верность чести и долгу», и подчеркивал, что «право соблюдалось только в этой корпорации»[60 - См.: Клишин А. А. Там же.].

АДВОКАТ РЕВОЛЮЦИИ В. А. ЖДАНОВ

(1 (14) июля 1869 г. – 4 июня 1932 г.)

Владимир Анатольевич Жданов родился в селе Ивицы Одоевского уезда Тульской губернии. Потомственный дворянин, общественный деятель, присяжный поверенный.

После окончания гимназии в Рязани Владимир Жданов поступил на юридический факультет Московского университета, через некоторое время перевелся в Санкт-Петербургский университет, но потом снова вернулся в Москву, завершил изучение всего курса дисциплин и в 1895 году уехал в город Юрьев (Тарту) – сдавать экзамены и защищать диссертацию на кандидата прав по теме: «Система наказаний в русском праве ХVII века и в законодательстве Петра Великого».

Увлечение со студенческих времен революционно-демократическим движением привели к тому, что сразу после получения диплома Жданов был арестован и выслан в то время крупный эмигрантский центр – Вологду, где в сообществе ссыльных революционеров – А. А. Богданова, Б. В. Савинкова, П. Е. Щеголева, А. М. Ремизова, Н.А.Бердяева и многих других, оказался значимой фигурой.

Луначарский в книге «Великий переворот (Октябрьская революция)» вспоминал: «Богданов писал мне об очень интенсивной умственной и политической жизни в Вологде; особенно хорошо отзывался он о В. А. Жданове, позднее так печально, но так героически выступившем против нас (после Октябрьского переворота)…»[61 - Луначарский А. В. Великий переворот (Октябрьская революция). Ч. 1. Изд. изд-ва З. И. Гржебина. Пг., 1919. – 99 с.].

В Вологде началась и юридическая практика Жданова. 24 февраля 1899 года он получил свидетельство частного поверенного на право ведения чужих дел при Вологодском уездном съезде мировых судей. В Вологодской губернии он также стал помощником присяжного поверенного, а 24 апреля 1902 года был принят в число присяжных поверенных округа Московской судебной Палаты с местом работы в Вологде[62 - Интересный факт – В. А. Жданов был приведен к присяге и внесён в список Присяжных Поверенных округа Московской судебной Палаты лишь 8 марта 1905 года (№982 -1902). См. Архив Московской городской коллегии адвокатов. Ф.1. Оп.1. Д.345. Л.3 об. Л.8..Л.8 об.].