Миров двух между

На этом мы с судьей Шишкиным закончили беседу, попрощавшись до 5 июля, потом я получил у секретаря ожидаемую повестку и покинул суд. Утро принесло двойной позитив – во-первых, административное дело можно было считать выигранным, а во-вторых, результат дела по лжецу и вымогателю Чабарову уже тоже очень хорошо просматривался.

Объективно и публично (а это значит, что на тот момент это было известно окружающим меня людям, помощнику мирового судьи и самому судье Шишкину) уголовное дело по обвинению меня Чабаровым в причинении легкого вреда здоровью находилось примерно в следующей стадии:

1. Обязательная для обвинения экспертиза была проведена и не подтвердила вреда здоровью, что уже исключало первоначальное обвинение. Правда, Чабаров об этом еще не знал.

2. 18 июня (или ранее) Чабаров заявил ходатайство отложить судебное заседание. Судья Шишкин ходатайство удовлетворил и назначил следующее заседание на 5 июля. Меня об этом проинформировала помощник судьи, а Чабаров не мог об этом не знать, как заявитель ходатайства. И можно считать, что мне было доподлинно известно, что предположительно до 5 июля Чабаров будет отсутствовать в Тобольске.

3. Был конкретный план сделать из частного обвинителя Чабарова обвиняемого, подтвердив документами из Медстраха и ФСС использование им заведомо подложных документов в качестве доказательств по уголовному делу. Судья Шишкин об этих планах знал и негласно заранее был готов удовлетворить ходатайство о запросе этих документов.

Первый взрыв

О том, что вечером 21 июня в четвертом микрорайоне произошел взрыв, я впервые узнал через несколько часов после случившегося с форума «Тобольск-Инфо». Кто-то из завсегдатаев форума проявил интерес, мол, никто ли не слышал про взрыв, где женщине оторвало руку. Различных слухов, далеких от реальности, на форуме появлялось много, поэтому данное сообщение я просто пропустил мимо, не придав никакого значения.

На форуме сайта «Тобольск-Инфо» и меня можно было назвать завсегдатаем последних нескольких лет. Только в отличие от многих участников, для меня он был что-то типа развлечения. Дефицитом общения в жизни я не страдал, душа за городские проблемы тоже особо не болела, поэтому по большей части я поддерживал лишь общение на свободные темы с небольшой горсткой людей, которых в большинстве своем знал лично. История сообщений этого форума и сейчас доступна для просмотра любому желающему. И те сообщения, о которых я говорю, в том числе.

Целый день 21 июня мы с супругой провели на реке с удочками, потом был стандартный банный дачный вечер, поэтому ближе к ночи, как я выше уже сказал, обсуждать тему какого-то полумифического взрыва желания не было.

На следующий день, 22 июня, мы, опять же с супругой, все утро провели в мировом суде, где я первый и последний раз встретился с судьей Шишкиным, лишь к обеду возвратившись домой на дачу.

Со вчерашнего дня на форуме добавилось сообщение от администратора, где он выложил ссылку на новостную ленту самого сайта «Тобольск-Инфо». Там сообщалось, что вчера вечером в четырнадцатом доме четвертого микрорайона произошел взрыв почтового ящика, в результате которого пострадала женщина 1950 года рождения. Подробностей как таковых больше не было. На фотографии к новости был запечатлен фасад подъезда с выбитыми стеклами. Непроизвольно в голове сразу как бы произошла некая фильтрация – кого из живущих в этом доме я знаю, и портрет гражданина Чабарова промелькнул в голове, как единственного на сей день из таких моих знакомых. И сразу же посетила мысль, мол, ладно что он в отъезде.

Обсуждать тему этого взрыва не хотелось. После событий 2005 года меня вообще темы взрывов и взрывных устройств немного напрягали. Точно так же, незадолго до этого, я не стал присоединяться к обсуждению серии поджогов электрощитов в подъездах домов того же четвертого микрорайона. И возможно на этом бы тема вчерашних событий и забылась, если бы ближе к вечеру мне не позвонил… Дима Билан.

День был пятничный, конец рабочей недели, и вечером я ожидал в гости двоих своих друзей, Макса Егорова и Павла Малкина. Топилась банька, дымил мангал, настроение было после мирового суда приподнятым.

Находясь на даче, телефон в кармане я почти никогда не носил, потому как сигнал сети в том районе слабый. Обычно он лежал где-то в доме, где звонки на него уверенно проходили, а я время от времени проверял его на предмет пропущенных вызовов, и перезванивал по ним в случае необходимости. Так и в тот вечер, взяв в руки телефон, я увидел пару пропущенных звонков с незнакомого городского номера. Тут же я набрал этот номер и с удивлением узнал в ответившем мне Дмитрия Александровича Билана. Знал бы заранее, что это его пропущенные звонки, то не стал бы перезванивать

.

Начал Дима, как и в марте, снова с тех же самых дежурных вопросов – как у меня дела, чем живу и так далее в том же духе. Я, не тратя времени, сразу у него поинтересовался, мол, что, снова меня кто-то разыскивает или может какая-то другая цель его звонка. На что он просто ответил вопросом на вопрос, знаю ли я, что вчера произошло в городе. Здесь, наверно, даже дурак бы догадался, что Билан имеет в виду вчерашний взрыв, тем более что ни о каком другом происшествии я не слышал. Но на всякий случай я у него уточнил, это ли он имеет в виду, и тут же прямым текстом спросил, какое отношение, по его мнению, я имею к случившемуся, если он мне звонит по этому поводу. Дима сменил тон на заискивающе-извиняющийся и объяснил, что ему приходится работать по этому взрыву, и начальство заставляет проверять всех, кто проходил по подобным делам.

Вот тут я буквально взбеленился. Билан почти прямым текстом намекал, что я могу быть причастен к чему-то такому, потому что семь лет назад кому-то на голом месте тоже захотелось видеть меня причастным к взрывным устройствам. Я начал грубить Диме и освежать память по делам минувших дней, что с меня не только были сняты все обвинения, но и уголовное преследование в отношении меня было признано незаконным областным прокурором. А это уже говорит о том, что ни к каким «подобным делам» я отношения не имею и не имел.

Билан прочувствовал весь мой накал и начал уходить в сторону от сказанного ранее. Мол, он то все помнит, но начальство не в курсе всех деталей, а тут кто-то произнес мою фамилию, и Диму озадачили этой проверкой. И вообще, очевидно, что какие-то шалуны переборщили с бомбочками, а дело обернулось серьезными последствиями.

Меня в какой-то момент пробило любопытство и я спросил у него, что там вообще взорвалось. На что он мне ответил, что самодельная бомба была в пачке сигарет, и, по всей видимости, к ней была приделана пара спичек, а к самому ящику приклеен чиркаш от спичечного коробка. И когда пострадавшая женщина доставала пачку, спички зажглись и бомба взорвалась. Сказанное им выразилось в голове в определенную картинку, я представил себе эту пачку со спичками и автоматически вслух сказал, что да, действительно, похоже на какую-то детскую бомбочку. Потом Дима начал снова с сожалением и ссылкой на начальство говорить, что зря меня потревожил. И я побыстрее закончил с ним разговор.

После этого звонка, я бы не сказал, что у меня изменилось настроение, но прочно засело внутреннее возмущение, которым я поделился наверное с каждым, с кем разговаривал в тот вечер. И с ребятами, которых ожидал в гости в первую очередь. Между делом в тему на форуме, где обсуждали взрыв, я так же добавил сообщение, так сказать поделился возмущенно со своими знакомыми, что позвонил мне некто из городского УВД и чуть ли не прямым текстом поинтересовался, не я ли этот взрыв организовал. Высказывание это обсуждением перевели в шутку на тему репутации. Это сообщение, кстати, тоже до сих пор присутствует в истории форума.

Еще через день, 23 июня, я общался со своей знакомой Леной Слинкиной через интернет-мессенджер. Чтобы не сложилось неправильного образа, поясню, что в жизни Лену гораздо чаще величали Еленой Леонидовной, была она женщиной предпенсионного возраста и бабушкой своим внукам. С ней мы поддерживали постоянное непринужденное общение и в общих чертах были в курсе, что друг у друга происходит в жизни. О рассматриваемом в мировом суде уголовном деле Лена тоже знала в подробностях, ей даже не терпелось поприсутствовать в судебных заседаниях, но проживание на левом берегу Иртыша в Савинском Затоне и забота о домашнем хозяйстве так ни разу не позволили реализовать ей данное желание.

Сейчас уже сложно вспомнить, с чего начался у нас разговор на эту тему, но обобщенно мы говорили и про позавчерашний взрыв, и про мой вчерашний разговор с Биланом, и про Чабарова, который живет в том же доме. Вообще, многие из слов того разговора, что высказывались в шутку, потом оказались почти пророческими. Недавние серийные происшествия ночных проколов шин автомобилей и поджогов подъездных электрощитов в четвертом микрорайоне навевали определенные мысли, и я высказался в отношении недавнего взрыва, что как бы это тоже не оказалось серией. И высказался с опасением именно в отношении Чабарова, мол, напрягает меня адрес происшествия, как бы не продолжились эти взрывы, ведь наш лжепотерпевший живет по соседству, а в суде у нас сейчас начнется самое интересное.

Позднее, когда в отношении меня уже вовсю раскрутят карусель обвинения, Лена выложит эту переписку на форум, на всеобщее обозрение. Ну и конечно найдутся придурки, которые переиначат смысл разговора, и будут указывать на то, что я прямым текстом говорил про продолжение взрывов. Все эти записи так же присутствуют в истории форума, и в свое время мне было очень интересно почитать, что говорили обо мне люди, с которыми я общался ранее. Как говорится, это был первый момент истины, показывающий мне, кто есть кто на самом деле.

На этом, можно сказать, все мысли по поводу первого взрыва в тот момент себя исчерпали. Через день о нем уже не вспоминал ни я, ни сообщество форума «Тобольск-Инфо». В последний раз в городе я побывал 25 июня, на улицах царили тишина и спокойствие. Причем провели мы там целый день всей семьей, потому как и у меня, и супруги накопилось немало дел. Там же, в нашей городской квартире, я сразу же подготовил ходатайства на планируемое судебное заседание, так как до 5 июля поездок в город не планировал, а печатающей оргтехники на даче у меня не было.

Второй взрыв

Утром 28 июня я находился на даче. Супруга уехала в город по рабочим делам, а мы с детьми проводили обычный досуг. Накануне вечером я уезжал на рыбалку и планировал остаться на реке до утра, но среди ночи началась гроза, которая спровадила меня домой. По возвращению на дачу, пока суд да дело, наступило утро, поэтому ночь у меня получилась бессонная. Начиная с ночи, шел дождь, а в ненастье мобильный Интернет работает в районе дачи очень плохо, поэтому данного вида связи с внешним миром в то утро я был лишен.

Примерно в половине десятого утра раздался звонок на мобильный. Телефон находился рядом, я посмотрел на входящий номер и почти не удивился, увидев мобильный номер Билана. Номер был у меня записан еще после его звонка в марте. В этот раз Дима обошелся без предисловий, сказал, что ему нужно со мной поговорить и спросил, не могу ли я подъехать прямо сейчас к нему в УВД. На что я ответил, что ни возможности, ни желания у меня нет, а коли ему невтерпеж пообщаться, то может приехать ко мне на дачу. Я наивно рассчитывал, что у него не может быть ко мне что-то такого, что заставит его ехать за двадцать пять километров от города. Но он, недолго думая, сказал, что готов приехать и попросил объяснить как добраться. Отказывать ему было уж поздно, поэтому я вкратце объяснил район нахождения наших дач с подтекстом, что, оказавшись поблизости, он перезвонит еще.

В течение следующего часа он перезванивал еще несколько раз, уточняя местоположение нашей дачи. Несколько раз наш разговор прерывался из-за плохой работы мобильной сети, и ему приходилось набирать меня снова и снова

. В одиннадцатом часу я увидел подъезжающую служебную машину ДПС. Билана сопровождал небезызвестный майор Деев, который был за рулем. По всей видимости, это был его служебный автомобиль.

Майор Деев мне был хорошо заочно знаком по новостной ленте сайта «Тобольск-Инфо». Он и его коллега старший лейтенант Рахимов были постоянными героями криминальной хроники. То раскрывали кражи и грабежи, то задерживали партии наркотиков – складывалось впечатление, что в городе с преступностью борются только Деев с Рахимовым, по чудовищной ошибке числящиеся работниками ДПС.

Билан с первых же слов начал говорить, что разговор ко мне не у него, а у его начальства, и начал уговаривать съездить с ним в УВД. Мол, займет по времени час-два максимум, потом он меня сам привезет обратно. Зато потом уже, после того как сами поговорят, никто не будет трепать нервы ни мне, ни Билану. Еще сказал, что из Тюмени приехал их генерал и заставляет всех усиленно работать, и что если я откажусь, то тот может и опергруппу за мной прислать. Вот это меня нисколько не пугало, но решающим фактором, наверное, было то, что Билан попросил лично для себя, чтобы помочь в том, чем его озадачивают.

Я позвонил супруге, сказал, что отъеду на пару часов в город, и что дети остаются на даче одни. С кем и куда собрался ехать сказал также.

В машине, почти сразу как мы отъехали от дач, Билан спросил, не слышал ли я никаких новостей сегодня. Я ответил, что нет, и он продолжил, сказав, что сегодня произошел еще один взрыв. И тут же спросил: «Угадай, кто является пострадавшим?». В какую-то долю времени я ему не поверил, но тут же понял, что говорит он вполне серьезно. Тут не нужно было долгих размышлений, чтобы догадаться, что мог иметь Билан в виду. Я лишь уточнил, в том ли самом доме был взрыв или нет. И Дима подтвердил мои догадки, что дело напрямую касается Чабарова.

Сказать, что я был ошарашен этим известием, значит ничего не сказать. В голове быстро прокрутилось все, что было неделю назад, все разговоры и так далее. И меня неожиданно озарило – ведь Чабарова сейчас нет в городе, он должен приехать еще приблизительно через неделю. Я сказал об этом Диме и спросил, уверен ли он про Чабарова. Тот ответил, что ошибки быть не может. Тут я, помню, с сожалением подумал о том, что, скорее всего, наше следующее заседание в мировом суде не состоится.

И тут уже во мне проснулось другое чувство. Ну, произошел взрыв, ну как-то там неожиданно попал под него Чабаров, но ко мне то какое отношение это имеет? Билан сказал на это, что они проверяют все версии, а у нас с Чабаровым существует судебная тяжба, тут он вспомнил наши разговоры в марте на тему розыска Галютиным. Тот момент, что Билан мне звонил неделю назад после первого взрыва, как бы забылся, мы говорили лишь о Чабарове. Далее я вкратце объяснил Диме, что и как у нас обстоит в мировом суде, и что потерпевшим там Чабарову числиться осталось недолго. Он меня выслушал и сказал, что если дело действительно обстоит так, то волноваться не о чем. Мол, сейчас приедем в УВД, я расскажу все это его начальству, и подозрения потеряют свою актуальность. На этом я немного успокоился.

Но по приезду в УВД события начали разворачиваться совсем не так, как мне до этого расписывал Билан. Сначала он оставил меня один на один в кабинете с каким-то вдрызг пьяным опером. Тот начал меня, как испорченный патефон донимать одним и тем же вопросом: «Зачем ты хотел взорвать Уткина???» и вел себя довольно агрессивно. Когда Билан вернулся в кабинет, я сказал ему, чтоб он убрал отсюда это пьяное хамло, иначе добром дело не кончится, если тот опер решит позволить себе что-то лишнее. После этого Билан перевел меня в другой кабинет. Фамилия Уткина мне вообще ни о чем не говорила, я не мог понять, причем здесь какой-то Уткин, если ранее говорилось про Чабарова.

В другом кабинете у меня, можно сказать, появился охранник. Я уже не помню как его звали по имени, парень в гражданской одежде просидел со мной несколько часов в кабинете и сопровождал меня, если мне нужно было выйти в туалет. Фактически, это признак того, что человек лишен возможности свободно передвигаться, а значит является задержанным. В таком положении, надо считать, я находился с одиннадцати часов дня.

Кроме моего сообщества с вышеназванным охранником до самого позднего вечера периодически приходили разные люди, чаще всего с блокнотами, и начинали задавать мне различные вопросы, начиная от анкетные данных, до конкретных: «Зачем минировал? Зачем взрывал?». Это мне порядком надоело и потом я просто начал игнорировать таких людей, прямо говоря, что если нужно меня опросить или допросить, то пусть это делают под протокол, а от пустых разговоров я устал. Недосыпание тоже делало свое дело, и я бы лучше с удовольствием пошел в камеру ИВС, чем попусту сидеть в кабинете. Но мои вопросы, долго ли мне здесь еще находиться, попросту игнорировались.

Ближе к ночи пришел заместитель начальника УВД, начальник местной полиции Игорь Беир. Личность показательно добродушная, но поганеньким от его улыбающейся физиономии несло за версту.

Вообще, он представился просто Игорем Владимировичем, начальником управления уголовного розыска ГУВД области. Сталкиваться ранее мне с ним не приходилось, поэтому, кто он такой в действительности, я на тот момент не знал. Здесь и далее я буду упоминать имена и события, которые возможно стали мне известны позднее.

Беир начал с того, что внимательно изучил мои руки. Что он хотел увидеть – обожженные ладони или оторванные пальцы профессионального взрывника – так и осталось мне неясным. Потом он начал со мной беседовать. Подробно расспросил про обстоятельства судебного процесса с Чабаровым, про то, как и где я сейчас живу. А потом перешел вопросами к обстоятельствам дела 2005 года. Тут я просто отправил его к областному прокурору, чтобы тот ему объяснял, почему он посчитал уголовное преследование в отношении меня незаконным. Далее, у него и вовсе взыграло какое-то детство и он озвучил вывод: «Ну ладно, Чабарова не ты взрывал, но та бомба 2005 года это твоих рук дело!»